Disturbed

«Немедленно перестань окучивать Уруху, сукин сын, и не трогай его зад! Хребет бы тебе выдернуть за это!» — в сердцах думал Аой, глядя, как рука вокалиста невзначай задержалась в области чужого крестца. «Я работаю, если ты не понял. Мне нужен грёбаный тэппинг¹, и я добьюсь этого любым способом, ясно тебе?» Тон был отнюдь не дружелюбным. Скорее, агрессивным: Руки очень не любил, если кто-то начинал мешать его великим замыслам. И он действительно был занят, всеми силами пытаясь переманить Уруху на свою сторону. Вокалиста осенила очередная распрекрасная идея, которая, наткнувшись на непробиваемость гитариста, практически потерпела фиаско. Матсумото сыпал доводами, причём говорил много и больше не по теме и одновременно ссорился с Юу. Аой слышал исключительно обсценные комментарии, звучавшие в адрес Кою, и, чувствуя, как возрастает раздражение вокалиста, начинал нервничать сам. Каждое слово чужих требований отчётливо врезалось в мозг: Руки умел мысленно орать, а ещё тон при этом делать таким металлическим, что хотелось заткнуть уши. Проклятый танк! Обожаемый… — Руки, послушай, ну, сразу понятно, что ты не гитарист! — негромко говорил Уруха. — То, что ты придумал, — нонсенс! Так никто не играет. — Вот и славно. Мы станем первыми! Широяма наблюдал, как на поле жёсткой упёртости сошлись два мегаупрямства. Лид-гитарист еле сдерживался, чтобы не послать всё к чертям собачьим — слишком долго пришлось возиться с фрагментом, а Руки вдруг вмешался со своим тэппингом. Вынь да положь, как говорится! Где-то в глубине души Широ был рад тому, что может считывать одного Таканори, поскольку последний, в свою очередь, терпел возмущённые вопли сразу с двух сторон: ревнивые — Аоя, и полные негодования — Урухи. И, наверное, очень хорошо, что сейчас их в студии только двое, а не вся группа сразу… Когда к Юу пришло это осознание, он сочувственно решил недолго помолчать, сосредоточивая внимание на скудных кустах за окном. «Кусты, кусты-ы…» «Умоляю, Широ, у-мол-кни!» Ритмист тяжко вздохнул — что ж, не вышло. — Така, о чём вообще разговор? Взять, к примеру, представителей тру-металла или альтернативы; где-нибудь такое слышал? Не слышал. Логично сыграть вот такую связку и привести её вот сюда, — Кою взял гитару, наполнив студию звуками заковыристого риффа. После чего, кинув медиатор на стол, сообщил: — А вот здесь Аой нам поможет, усиливая динамику, и у соло появится, наконец, кульминация, а то… затянуто всё… Скукота! Что скажешь, Юу? — Ага, — широко зевнул ритмист. — Чего «ага»? — не понял Уруха. «Лучше помалкивай, Широ!» — Да-да, — пояснил Широяма, глядя, как Руки передёрнуло от возмущения. На самом деле бездействие наводило на Аоя тоску, гитарист буквально умирал от безделья. Со времён Аомори Така больше с ним не спал. И в данный момент, когда слушать чужие препирательства реально достало, а занять себя всё ещё было нечем, Аой вдруг впал в ностальгию. Уйти он не мог, поскольку обсуждать общие соло являлось его прямой обязанностью, и оставалось только ждать, пока эти двое придут хоть к какому-то соглашению, дабы внести и свой посильный вклад в общее дело. Размышляя на разные темы, гитарист пришёл к воспоминаниям об умопомрачительном сексе в том номере отеля, когда Руки был таким откровенным, а его тело податливым и горячим… — Уруха, — ласково произнёс вокалист, — я не против, но в этом месте мне бы хотелось, чтобы фоном для хука² послужил именно тэппинг. …А ещё — какой Така раскованный. Аой несколько раз проворачивал в памяти мгновения, когда входил в него, стараясь не упустить ни одной важной детали этих драгоценных воспоминаний. В своём воображении Широяма снова и снова, всё глубже и сильнее, насаживал вокалиста на свою плоть. Ощущение от проникновения оказалось острым и болезненным от невозможности повторить его в действительности. Сейчас, например… ну! А память подбрасывала ещё и поцелуи, которые не давали Широ покоя, будоража чувственность. Руки давно перестал быть ледышкой — только не в постели с Юу: он горяч, словно гейзер Атами, и неукротим, как океанская волна… «Да ты охренел! — ворвался в голову ритм-гитариста яростный вопль. — Нет!» Матсумото выразительно выпучил глаза, отрицательно покрутив головой. Он считал всё это блажью и как-то не стремился брать во внимание сублимативные страдания Широямы. А ведь ритмист вспоминал Аомори довольно часто, но, к радости Матсумото, никогда не говорил об этом вслух. Таканори молчал и, считывая Широ, не отвечал тому ни «да», ни «нет», сохраняя независимость. Он обращал внимание лишь на конкретные действия и не мог не признать, что ему понравилось, как вёл себя Аой, особенно та часть, в которой они трахались. Тот избавил Руки от предвзятого отношения к сексу с мужчиной, и это открыло новый космос, космос бисексуальности, который волновал, вызывая ответную реакцию. И сейчас Таканори Матсумото почувствовал не только ответственность за того, кого приручил. Неожиданно он его захотел. Мысли о сексе никогда не приходят вовремя. Чужая ностальгия воздействовала на вокалиста излишне сильно, и Руки зажмурился, вытирая со лба капельки пота: как многие представители мужского пола, он не мог думать о нескольких вещах сразу. «Хватит представлять, что трахаешь меня!» Широяма молча отвернулся, уставившись в окно. «Я не машина, чёрт тебя дери!» «Машина. Ты танк. Ты можешь всё». «Нет, не всё! Лучше бы о работе думал, а не о том, как мне присунуть». В отражении стекла Аой увидел, как чужая рука вдруг хищно сжала ягодицу Урухи. «…Твою мать! Да он тебе ж сейчас рожу разобьёт! Уймись, блять». «А я расцарапаю твою!» — Така, — раздражённо выдал Кою, — мой зад тебе ничего не сыграет. Руку убери! — Ладно, убрал, — сказал Руки, прищурившись, и оглянулся на Широяму. — Я вообще-то хотел, чтобы первая часть соло была относительно простой, — Матсумото откашлялся, пытаясь вернуть беседе прежний тон, — а вот начиная с середины… «Вот так-то лучше…» «Утихни, зануда!» — мысленно проорал Матсумото, а ритмист, наивно пожимая плечами, всем своим видом показывал, что совершенно ни при чём. — Ты утянул всё в какую-то отяжелевшую попсу, Руки. И заставляешь меня деградировать в этом направлении, а я хочу развиваться. И вовсе не в сторону технического примитивизма. Здесь и развернуться-то негде. Кою упрямо поджал губы: соперничать с Матсумото было нелегко. Руки всегда добивался того, чего хотел. Но Юу, увлечённый этим противостоянием, искренне болел за Кою. Из солидарности. Как за брата по гитарному цеху. «А Уру прав: твоё представление о композиции с точки зрения гитариста неверно». Вокалист сделал вид, что ничего не слышал. — Серьёзно? Взгляни на это с другой стороны. Неизведанная территория со своими теченьями из подводных камней. Представь, что это твой сплав, Кою. — Сплав по прямой, Така… — Так впихни «невпихуемое» в эту прямую! Слабо? — Концентрировать идею в скоростной гамме? Совсем сдурел? — А почему нет? Усиливая напряжение гитарным унисоном с Юу. Ты даже не пробовал, а уже протестуешь. — Ты не гитарист, чёрт тебя подери! Для меня это… как скатиться до уровня любителя. — Неправильно! Профи должен уметь всё. — Твои идеи дикие, блин. Морально неподъёмно. «Профи должен уметь всё, ага! — повторил язвительно Аой. — Браво! Но я не совсем уверен, что Шиму это убедило!» «Отсоси!» «При условии, что чувак изменит свою точку зрения». «У меня всё под контролем». «Э-э, а желание… запихнуть свой член мне в рот тоже под контролем?» «Перестань всё сводить к сексу… Туалет недалеко, если вдруг приспичило». «Я не стану заниматься этим в общественных местах». — Ну, а что? Сделаем лупы³, добавим бласт-биты⁴, — проговорил Матсумото неуверенно: мысли о минете сбивали его с толку. — Развивайся в сторону примитива, Кою. Кто у нас считается «тру» на метал-фестах? Сучки Babymetal⁵. Вон, американские куны, глядя на них, так и текут. А ведь мы намного круче. — Они работают в другом стиле. — Да я не об этом! — Хочешь завоевать американских кунов? Своих извращенцев мало, что ли? Фу. Вообще не понял, при чём здесь Babymetal. — При том! Их музыка — всего лишь фон, потому что подтанцовка слишком хороша. Тем более, если ты мужик… Я сейчас говорю о грамотно расставленных акцентах, Кою! Там, в глубине сцены, мелькают люди с белыми от грима лицами, и первые минуты шоу ты пытаешься определить, который из гитаристов Леда. Но потом всё перекрывает крупный план, — Таканори активно жестикулировал, изображая фокус предполагаемой камеры, — по авансцене скачут лольки, и ты, любуясь, невольно представляешь, какого цвета на них трусики, и уже мысленно «натягиваешь» лопоухую солисточку. У тебя встанет раньше, чем ты это поймёшь. «Ты ходил на Babymetal!» «Юу, заткнись, блять!» «Когда? И у тебя что, встал?» — Акценты, Кою, — нарочито вежливо повторил Матсумото, и, обращаясь к ритмисту, кинул раздражённо: — Завались! Уруха с недоумением взглянул на Таканори, у которого что-то, видимо, перемкнуло в голове. К Широяме не могло быть никаких претензий — тот сидел в уголке и был на редкость скромен и молчалив. Видимо, что-то произошло между ними ранее, что вывело Матсумото из себя, момент, который он, Кою, каким-то образом пропустил. Включив улыбку, Аой грациозно сменил место дислокации подальше от вокалиста, но поближе к выходу, и по этой реакции лид-гитарист утвердился в мысли, что между этими двумя реально что-то не так… — Спокойно, — буркнул Юу, а Матсумото набрал в лёгкие воздуха, чтобы донести-таки до лид-гитариста идею произнесённой тирады. — Догоняешь? Мы — другие, — нервно вещал он, — помимо семплов⁶ и лупов, в самом материале должна быть фишка. Чтобы тёлки мастурбировали не на твои ляжки, Уру, а на охуенно отыгранный тэппинг. Они, сука, должны течь и оргазмировать в первую очередь от твоего соло! Уруха, теряя всякое терпение и смерив Матсумото полным презрения взглядом, сорвался с места и грубо потащил его к монитору. — Акценты, говоришь? Дохера умный? По твоей задумке первый хук здесь вообще обрывается, — злился Кою, буквально тыча Матсумото носом в экран. — Видишь, нет? А после следующего всё свалилось в одну кучу. Херня какая-то, набор бессвязных кусков! Хочешь переделать мою работу? А не охренел ли ты! — Ни Аой, ни Руки не могли сейчас вспомнить, когда в последний раз Уруха вот так на кого-либо орал. Увидев, как внезапно побледнел Таканори, Широ ринулся защищать свою территорию. — Отпусти его! — Да ничего я не делаю! Сядь, Юу, чего вскинулся? На мгновение Руки превратился в каменное изваяние. От голоса, тон которого показался демоническим, задрожали стёкла. Фраза прозвучала, как выстрел мощного орудия с откатом. — Остыли оба! — зарычал вокалист. Аой тут же сел на место и невольно прикусил язык, а Кою обиженно замолчал. — Птичка моя, — выдохнул Матсумото, — я не стану ничего переделывать, всего лишь предлагаю тебе подкорректировать процесс. Ты прав, Уру, я не гитарист, сдаюсь, — он поднял обе руки вверх. — А вот ты — да, и поэтому ничего не остаётся, кроме как… — тут он как-то странно выдохнул, начиная теребить чёлку, — воззвать к твоему гитарному задротству и молиться на талант… У меня нет другого такого лид-гитариста, чьи соло были бы настолько… гениальными, — голос вокалиста совсем охрип. — Прошу тебя, Кою, сдвинь нас с мёртвой точки. «Вынь язык из его ануса, чудище!» — мысленно сокрушался Аой. «Не могу». — Всех сдвинуть или конкретно тебя? — отвернувшись, равнодушно спросил Уруха. Матсумото хмуро сдвинул брови, надуваясь, как мыльный пузырь. Поджатые губы, напряжённая поза, опущенные плечи. Аой видел, что Така устал. Причём усталость навалилась внезапно: раз — и всё. Ещё минуту назад Руки был окружён аурой неуязвимости, а теперь вдруг выдохся. Маленький рабочий эпизод, крупинка во вселенной, стандартная ситуация уговоров. А ведь не все из них пойдут на компромисс. Возможно ли вообще понять, что происходит в голове вокалиста, когда группа собирается вместе? И до Широямы медленно, но верно доходил смысл этого персонального кошмара, что выпал на долю Матсумото. «Така, просто скажи ему сейчас то, что он хочет». — Меня, сладкий, — родил вокалист. — Сдвинь меня. — Окей, — хмыкнул Уруха. Он прекрасно понимал, что, не подмазав, далеко не уедешь, а Руки для этого постарался уже достаточно. В конце концов, они все ответственны за конечный результат. — Ты ведь не будешь против, если мы перенесём эти гармонии вот сюда, — продолжал гитарист уже более спокойным тоном, указывая на график, — тогда последовательность станет внятной и логичной, а в конце добавим какой-нибудь цепляющий мотив? — Валяй, — произнёс себе под нос вокалист. «Я столько раз за сегодня был послан на хер, что на мне уже пробу негде ставить…» «Соберись». — И тогда, при определённой обработке, тэппинг будет вполне уместен, — согласился Уруха, — дай мне время подумать, лады? «Широ?» «Да слышу я, слышу. Рад за вас». — Повтори, Кою. — Я сказал, что сыграю тебе тэппинг. Матсумото резко развернулся на пятках. — Мне надо выйти, — вместо «спасибо» отрезал он. Уруха озадаченно смотрел ему вслед. — Что думаешь, Аой? — Что ты был непростительно груб. — Вообще-то я про соло. Но раз уж речь зашла о Матсумото, тебе самому порой не хочется прибить его? — Хочется. Но, учитывая, насколько он старается и вкалывает больше всех, я понимаю его мотивы. Взрослею, видимо. А ты... — Работать с ним просто жесть. Руки монстр: всё чувствует и будто мысли читает. Но ненавидеть его я не могу, он хороший друг. — Скажи ему об этом. — Зачем? — Иногда важно услышать голос друга, Кою, — выдал Широ, выходя в коридор, а Уруха так и не врубился, в чём смысл. …Чтобы отыскать вокалиста в лабиринтах студии, Широяме не потребовалось никакого труда. Толкнув плечом дверь общей курилки, Аой зашёл в помещение. — Кто-то сигареты забыл, — сказал ритмист, кидая Таканори пачку. — Кто-то присосался ко мне, словно пиявка. Спасибо. С мрачным выражением на лице Руки изучал скамейку, на которой сидел, и, засучив рукава свитера, ждал, пока Аой отыщет в карманах зажигалку. Широяма искал красиво — размеренно и не торопясь. Он театрально щёлкнул ею, сначала помогая прикурить Матсумото, а затем затянулся сам, небрежно прихватив фильтр зубами. — Как дела? — Юу решил начать с нейтрального вопроса. «Хреново». — Нормально. «Хреново-нормально для того, чтобы я оставил тебя в покое?» Сизый дым, поднимаясь к потолку, закручивался неведомыми и плавными узорами и незаметно растворялся в воздухе, как невысказанные слова или запрятанные чувства. «Нет, Аой, не сегодня». Улыбка Таканори была мимолётной, промелькнула невесомо, слегка коснувшись Юу, словно маленькая бабочка, и подарила ему крылья. — Чего же ты хочешь, Руки-сан? Клуб, алкоголь, девочки? «Тебя хочу». Встретившись глазами, они замолчали. Аой первым затушил сигарету. — Спускайся, я подгоню машину. *** ¹ Тэппинг (с англ. tapping — постукивание) — техника игры на струнном инструменте, при которой звук извлекается при помощи лёгких ударов, а также приёмами (pull-off/hammer-on) по струнам между ладов на грифе. Эта техника похожа на легато (pull-off/hammer-on), но используется в более расширенном варианте: звукоизвлечение выполняют обе руки, создавая две независимые партии. ² Хук (англ. hook — крючок, цеплялка) — часть песни или композиции, которая каким-либо образом выделяется и особенно нравится слушателю, «цепляет» его.В основном хук бывает либо мелодический, либо ритмический, и часто он взаимодействует с мотивом песни, создавая определённый настрой. ³ Луп (англ. loop — петля, кольцо) — фрагмент звуковой или визуальной записи, замкнутый в кольцо (петлю) для его циклического воспроизведения. ⁴ Бласт-бит — приём игры у барабанщиков, характерный в первую очередь для блэк-метала, дэт-метала, грайндкора, трэш-метала, дэткора и подобных им направлений музыки в меньшей степени. Бласт-бит звучит как «стена звука», напоминает пулемётную стрельбу. В нормальном темпе, бласт-бит исполняется при скорости 180 ударов/минуту, ускоряясь в кульминационных моментах до 250—280 ударов/минуту, но может и намного быстрее — зависит от технического уровня музыкантов и направления музыки. ⁵ BABYMETAL (бэйбимэ́тал) — японская вокально-танцевальная хеви-метал группа. Участницы группы — три девочки. Играют сплав ме́тала и идол-музыки. ⁶ Семпл (англ. sample [ˈsɑ:mpəl]) — относительно небольшой оцифрованный звуковой фрагмент. Семплы широко используются при написании современной музыки.