Difficult

      — Ты чувствуешь это, Стайлз? — он слышит тихий голос позади себя. Ему не верится, что он вообще существует. Не сейчас.Не тогда, когда он не слышал его уже множество месяцев. Не сейчас, когда он так сильно опустошен. Не сейчас.       Сейчас не лучшее время, чтобы наконец покидать самого себя. Чтобы теряться. Теряться так, что нет возможности находить себя. Сильный дождь не дает ему покоя, а она продолжает молчать. Он хочет обернуться, но понимает, что ему нельзя. Нельзя, потому, что тогда он совершенно точно останется один. Один, против этой стихии. Один, против собственных чувств. Один, против тянущего желания упасть. Упасть и больше не возвращаться. Ему хочется кричать. Только вот человек, что стоит сзади не дает ему. А может и не человек вовсе. Он глотает собственные слезы. Он без сил. Он готов сдаться.       — Что ты чувствуешь сейчас, Стайлз? — он чувствует чужую руку у себя на плече. Чувствует холод, что она излучает. От этого ему хочется плакать еще сильнее. Он держится. Держится из последних сил, чтобы не рвануть из этого места. Чтобы не потеряться во времени. Чтобы закончить жизнь на этом моменте. В горле что-то очень сильно колит, только он не может понять что. Он хочет ответить, пытается это сделать. Только вот у него не получается. Парень заходится сильнейшим кашлем, он прикрывает рот рукой. Но вот теперь, совершенно внезапно, по его руке сказывается не только капли дождя. Алая жидкость потихоньку смывается обычной водой, смешивается и падает на землю. Вместе с ними падает и его желание жить.       — Это предательство, Стайлз. Верно? Ты чувствуешь это ужасно горькое, противное чувство. Тебе кажется, что внутри тебя поселился ежик, который раздирает все твои внутренности. Он причиняет тебе боль, а в голове слышатся одни и те же слова. Слова, которые делают тебе больно. Скотт сделал тебе больно сейчас, верно? - тихий шепот у самого уха заставляет стаю мурашек пробежать по спине Стилински. Одинокая слеза внезапно вырывается на свободу, но так же внезапно скрывается между каплями. В ушах отдается молчание. Молчание, в ответ на его собственный вопрос. Он уехал оттуда. Только вот его что-то потянуло съехать с трассы. Съехать и выйти из машины. Выйти и просто погрузиться в собственные чувства. Это так больно. Настолько, что он не может понять - сходит с ума он, или же все это происходит наяву. Он судорожно глотает воздух, но у него это удается очень и очень плохо. Чертово колющее чувство. Он вдыхает по чуть-чуть. Только так у него удается взять в легкие хоть капельку кислорода. Парень уже готов сдаться. Девушка, что стоит сзади него отходит на шаг от него, пытаясь придумать, как ему помочь. Только вот она не может. Не может, потому что когда у Стайлза подкашиваются ноги и он уже падает, ее собственные руки, которые пытались ухватить его, проходят сквозь парня. Так было всегда. Стилински же вовремя хватается за дерево и ощущает жуткий холод в руках. Он закрывает глаза и вспоминает разговор. И он понимает, что зря. Ведь таким образом он лишний раз делает себе больно.       — Я тоже это чувствовала. Как только ушла, я все время это чувствовала. Представь, каково это, когда ты - лишь затерянное воспоминание. Воспоминание, которое приходит в голову лишь раз в год. Я будто потерялась, чувствовала, что никому не нужна. Тебя предал лучший друг, а меня предали все те, кого я считала семьей. Даже ты, Стайлз. Вы все почему-то посчитали, что меня стоит забыть. Поэтому я стала т а к о й. Я воспоминание, которое почему-то до сих пор летает за вами. Помнишь, ты сказал, что я могла бы быть с вами? Я могла бы. Могла бы писать собственные инициалы сама. Понимаешь? Вы меня вспомнили на пару минут, а потом я вновь стала тем, кем являюсь сейчас. Посмотри на меня. Посмотри, на меня, черт возьми, — чуть ли не кричит девушка. Неужели призраки умеют чувствовать? Неужели они не утрачивают все то, что получили при жизни? Чувства, воспоминания, тело и мысли?</i> Неужели они не пропадают бесследно? Неужели это так важно? Стайлз срывается. Срывается, потому что ему больно. Он не оборачивается. Не оборачивается, потому что не хочет видеть ее мертвой. Он даже не ходил на похороны. Он помнит ее живой, он ее помнит и этого достаточно. Но теперь... теперь она сама хочет, чтобы он ощутил еще большую боль. — Вы все предали меня. А теперь, ты чувствуешь то же самое. Тебе больно, Стайлз. Тебе больно пару часов, а мне было больно месяцами. Я ходила с этой болью. Я существовала вместе с ней. </i>— жестоко проговаривает девушка. Она находится возле него. Он чувствует, что она неподалеку. Он чувствует, что она не хочет это говорить. Он чувствует, как боль проходит сквозь него. Как окутывает своими длинными руками обнимает его. Обнимает так, что у него готовы треснуть все кости.       — Что ты хочешь этим сказать, Эллисон? — шепчет он. Стилински не верит в то, что сейчас происходит. Мертвая Арджент видится не каждый день. Он не верит. Не верит в происходящее. Неужели, чтобы встретить ее снова, понадобилось ощутить всю боль, что ощущала она? Неужели он вообще должен видеть ее? Парень вновь кашляет и практически без сил падает, падает на грязную землю, садясь, опираясь на дерево спиной. Он тяжело дышит, потому что сейчас ему вообще мало что дается легко. Он закрыл глаза. Закрыл для того, чтобы вновь увидеть перед собой глаза Скотта, который смотрел на него так, будто он, Стайлз, стал противен ему. Стилински не понимает, что он сделал не так. Зато он отлично понимает, что это и есть то самое наказание.       — Все рано или поздно предают, Стайлз. Все, когда же ты это поймешь. Когда же ты наконец поймешь, что за это не стоит драться? Если ты потерпел поражение, зачем вновь и вновь возвращаться к тому, чтобы помогать тому, кому это не нужно. Они тебе не верили, Стайлз. Я же тебе верила всегда, — он чувствует, как к горлу подкатывается комок, из-за которого ему больно глотать. Но он терпит. Терпит всеми силами. Он чувствует, что она садится возле него, потому что от нее тянет холодом. Таким, что кажется, будто это ты призрак, а не она.       — Не нужно думать, что больно бывает лишь единожды. Не нужно думать, что больно бывает лишь тебе. Не нужно думать, что больно становится из-за чего-то, Стайлз. Всем свойственно ошибаться.       — Мы всего лишь люди, — тихо бормочет про себя Стайлз, закрывая глаза и опуская голову. Он глубоко вздыхает и вновь заходится кашлем. На руках опять появляется кровь, только вот теперь ему плевать. — Как людям выжить среди такой чертовщины? — спрашивает он и резко раскрывает глаза. Он видит перед собой очертания девушки, видит, как она улыбается и тянет руку к его лицу. Она треплет ладонью его щеку, проводит пальчиками по его родинкам, а потом, придвинувшись совсем близко, тихо произносит:       — Никак.