Утешение

Глава вторая, в которой обретается покой и что-то еще. На следующее утро по ослепительно белым в свете близких Древ мраморным плитам Валимара пронеслись трое всадников. Ингвэ и Индис спешили показать долгожданному гостю каждый уголок своего города, и потому все вместе они покинули дворец уже в ранних лучах Лаурелина. Финвэ ничего не оставалось, кроме как целиком отдаться их гостеприимству, и он покорно позволил целый день кружить себя по городским улицам. Впрочем, общество друзей и окружающее великолепие очень быстро вытеснили из его головы все лишние мысли, и король нолдор сам не заметил, как полностью увлекся непринужденной беседой и причудливым обликом домов, башен и изгородей. С тех пор, как Валар и майар возвели в свете Древ свой белый город, прошло много лет. И с каждым годом Валимар рос и менялся, приобретая новые очертания и краски. Финвэ без труда замечал среди зданий древние чертоги, словно спетые из единой породы, узнавал прекрасные в своем совершенстве возведенные майар дворцы. И видел совсем новые, кажущиеся юной порослью в корнях могучего леса, дома эльдар. Какие-то из них строили сами ваниар, многие своим обликом выдавали руку нолдор. Причудливые орнамент и рельефы стен тоже указывали на мастера или хозяина дома: здесь и там вились стебли растений, изгибались фигуры животных, опоясывали колонны сложные линии узора и даже изредка вздымались на скатах крыш лебяжьи шеи кораблей. Финвэ не уставал крутить головой, рассматривая фасады, небольшие площади, фонтаны на них, статуи в зеленой тени деревьев и цветов. Где-то он с радостью узнавал почерк тирионских мастеров, где-то не мог не отметить интересные находки. – Что скажешь? – то и дело спрашивал Ингвэ, указывая на что-нибудь новое, и король нолдор отвечал с неизменным восхищением. К часу, когда в золоте дневного света стало растворяться серебро, они успели объехать весь город и заглянули во многие дома. Финвэ был искренне рад повидать тех, кого знал еще у берегов Куивиэнэн. Почти все они обзавелись семьями, и при виде такого всеобщего мирного счастья, в груди короля нолдор вдруг некстати закололо. – А это чье обиталище? – поспешил он заглушить собственные мысли, когда им не без труда удалось покинуть очередной гостеприимный дом и вывести коней к маленькой площади. Стройные светлые здания окружали ее со всех сторон, но одно притягивало взгляд своими высокими цветными окнами: стекла пылали обилием красок и разбрасывали по мостовой пестрые стайки зайчиков. – Мы нарочно оставили его напоследок, – улыбнулась Индис и первой направилась к опутанной вьюнком калитке. На звон украшающих кованую створку хрустальных колокольчиков тотчас выглянул хозяин, и Финвэ не преминул упрекнуть себя за недогадливость. Кому как не лучшему мастеру по стеклу мог принадлежать этот дом? – Орвэ, – улыбнулся он и, поспешно шагнув вперед, заключил в объятия высокого гибкого нолдо. – Финвэ! Наконец-то, – ответит тот, окидывая короля быстрым цепким взглядом, – Ингвэ, Индис! Идемте скорее. Когда три года назад тирионские мастера помогали Орвэ грузить на повозку инструменты и прочие пожитки, тот все посмеивался и повторял, что если бы не лучший в Амане мельчайший песок, он ни за что бы не променял Тирион на Валимар. Звонкая золотая Ниэллассэ, накануне обменявшаяся с ним кольцами, тоже посмеивалась и с показной сердитостью кидала в него черные переспелые вишни. Сейчас Ниэлассэ вышла встречать их без прежней резвости – в ее взгляде и улыбке скользила счастливая отрешенность, а свободное платье не скрывало округлившегося живота. – Как видишь, здесь не так уж плохо, – без прелюдии начал Орвэ, когда с приветствиями было покончено, – хотя и пришлось пойти на немалые жертвы. – Не сомневаюсь, – со всей серьезностью согласился Финвэ и поспешил уклониться от брошенной в них катушки ниток. – Признаться, я иногда думаю о том, чтобы сбежать обратно, – увлеченно продолжил хозяин, увлекая гостей подальше от грозно загремевшей посуды. Индис, несмотря на все возражения, осталась помогать на кухне, – но взгляни, какой прекрасный песок! И какое восхитительное освещение! Ради этого можно смириться и с остальным… Так, обмениваясь шутками и улыбками, они обошли весь дом, и Финвэ быстро убедился, что трудно представить место, более подходящее для мастера по стеклу. Чистый и ясный свет Древ касался пестрых витражей и приумножал красоту каждого. Картины оживали, и комнаты окрашивались яркими пятнами их разноцветных отблесков, а расставленные на столах, полках, подоконниках вазы, кувшины и стеклянные фигурки сияли в полную силу. И сияние это наполняло теплом, уютом и умиротворением сам дом. – Я даже сумел добиться новых оттенков, а главное… – не замолкающий ни на мгновение Орвэ остановился перед очередной дверью и со значением ткнул вверх указательным пальцем. Дождался, чтобы Финвэ поднял на него затуманившийся взгляд, и закончил: – Придумал кое-что совсем новое. «Совсем новое», как нетрудно было догадаться, находилось в оставленной напоследок мастерской. В ее дверях Ингвэ хитро подмигнул королю нолдор, из чего тот сделал вывод, что об этом таинственном изобретении хорошо известно половине Валимара. – Не скажу, что это нечто невообразимое, но блестящей свою идею назвать могу, – Орвэ убедился, что занавеси пропускают достаточно света, и бережно снял с полки внушительный короб. Его содержимое было столь же осторожно извлечено и торжественно водружено на стол. Гости невольно подались вперед. И было отчего: творение мастера действительно оказалось самым что ни на есть блестящим. Стройная изящная ваза удивляла причудливым окрасом. Глубокий пурпурный цвет у ее основания казался почти черным, но, поднимаясь к горловине, словно медленно растворялся в толще прозрачного стекла и оставлял кромку хрустально чистой. А вместе с причудливым красителем в стекле, как внутри сосуда с ключевой водой, застыли в кружащемся падении вплавленные лепестки сусального золота. – Ох, и намучился я с силой жара! И с плотностью состава. И инструменты пришлось придумывать новые. А уж сколько материала извел!.. – намолчавшийся Орвэ принялся быстро пересказывать краткую историю своего успеха и остановился, только когда Финвэ выпрямился и серьезно посмотрел на него. – Это очень красиво. Так красиво, что мне больше нечего сказать. Не только ваза, но и все вокруг. И дом, и Ниэлассэ. Я очень рад вас повидать. – Спасибо, – мастер склонил голову и заговорил без былой спешки, – я надеялся, что тебе понравится. Он помолчал и явно хотел добавить что-то еще, но вместо этого, словно спохватившись, наклонился и принялся вытаскивать из-под верстака еще один короб. Наконец, достал и вытряхнул из него россыпь образцов – маленьких фигурок, незатейливых чаш и просто фрагментов стеклянной массы – и стал их быстро перебирать, показывая. – Так-то работы еще много, нужно как следует набить руку. Но я уже пообещал Ингвэ вставить в Главном зале такие витражи. А пока давай сделаю что-нибудь для твоего сынишки, – с неизменной готовностью предложил он и начал озираться не иначе как в поисках щипцов. – Не что-нибудь, а нечто вполне определенное, – лишь на мгновение задумавшись, с улыбкой ответил Финвэ.

***

Свой подарок Орвэ, конечно, сделал не в тот же вечер. Тем более что тогда их разговоры над вазой прервало появление Ниэлласэ и Индис, и обе решительно настояли, чтобы мужчины прекращали болтать и шли к столу. Тем и закончилось. Следующий день брат, сестра и их гость снова провели вместе, катаясь по городу и заходя в дома старых друзей, а во дворец вернулись уже в ясном свете Телпериона. Финвэ закружила давно переставшая быть привычной череда радостных лиц, шумных приветствий и веселых застолий, и потому, когда он добрался до отведенных покоев и опустился на мягкое ложе, им мгновенно овладел крепкий сон без сновидений. Утреннее пробуждение было столь же мгновенным. Король нолдор рывком сел на постели и сразу же понял, что уделил сну куда больше времени, чем удавалось в последние месяцы. От мысли, что весь дворец давно погрузился в дневные заботы, стало немного неловко, но он не смог отказать себе в удовольствии еще раз откинуться на простыни и как следует потянуться, ощущая приятный прилив сил во всем отдохнувшем теле. Тотчас сбоку, со стороны входа раздался приглушенный смех. Финвэ поперхнулся и снова поторопился сесть, чтобы встретиться взглядом с Индис – та заглядывала в комнату через приоткрытую дверь. – Прости, пожалуйста, – в веселом голосе девы послышались нотки смущения, и она отвела глаза, – я решила еще раз подняться проведать. – И не думай извиняться. Я заспался, как ребенок, – Финвэ с силой провел ладонями по лицу и, виновато покачав головой, спустил ноги на пол. – Давно надо было меня будить. – Глупости какие, – решив не мяться на пороге, Индис проскользнула внутрь и, оказавшись подле постели, мягко опустилась на край. – Ты приехал отдыхать, вот и отдыхай. – Именно, что глупости, – пробормотал Финвэ. Нашарил на придвинутом стуле одежду и принялся натягивать рубаху. – Наверное, я просто отвык от такого бурного веселья и немного … немного утомился. – Скажи лучше, устал, – поправила Индис, и это неприятное, им самим обойденное слово заставило короля нолдор вздрогнуть. Но если дева это и заметила, то виду не подала. Вместо этого вдруг вспомнила и торжественно протянула то, что держала в руках, – перевитый крученой лентой сверток. – Тебя дожидается что-то невероятно важное. Орвэ вручил с чудовищно значительным видом и потребовал, чтобы ты непременно увидел, как только проснешься. Я хотела тихонько оставить на столе. Финвэ рассмеялся. – Да, это очень важно. Почти как основы Арды. Жаль, я не смогу сразу поблагодарить Орвэ. – Сможешь. Он отвлекся на оконные проемы в Главном зале и тут же пропал с головой. Разворачивай же! Нарочно неторопливо распутав завязки, король нолдор осторожно развернул несколько слоев мягкой плотной ткани. Как хорошо, что он вовремя вспомнил про ту вскользь брошенную сыном просьбу! Живой зверек – это, конечно, иное, но Финвэ был уверен, что мальчик по достоинству оценит замечательную игрушку, равно как и отцовскую заботу. Стеклянная белка с ладонь величиной наливалась сочными красно-рыжими красками и, поглядывая хитрым черным глазом, сосредоточенно грызла золоченый орех. Такие же золотые чешуйки блестели в толще ее прозрачной шкурки, и Финвэ отказывался даже представить, сколько выдумки и труда мастер вложил в эту безделицу. – Какая красивая, – прошептала Индис, склонившись и упершись щекой в плечо короля. – Очень красивая. – Уверена, ему понравится, – Индис осторожно погладила прохладное стекло, задев ладони короля. Руки у нее, как и всегда, были теплые и нежные. – Я тоже так думаю, – согласился он и поднялся с постели. Фигурка нашла временное пристанище на низком столике у изголовья, и Финвэ несколько мгновений с улыбкой смотрел на нее. – Он славный мальчик. Особенно, когда не грустит, – и, помолчав, добавил: – Обязательно вас познакомлю. – Обязательно, – охотно кивнула Индис, тоже поднялась и мягко прикоснулась к плечу короля, – привози его в следующий раз с собой. Придумаем, чем развлечь и его тоже. – Может быть. Если он сам захочет, – ответил Финвэ и вдруг вспомнил: – Мне же непременно нужно написать письмо! – Но не раньше, чем умоешься и позавтракаешь. Такое нешуточное дело требует надлежащей подготовки, – строго погрозив, рассмеялась Индис. Финвэ только развел руками и, благоразумно не став спорить, позволил увести себя прочь. Белка осталась сидеть на столе. Обещанное письмо они действительно писали позже. Очень долго и почти вчетвером. Завершив трапезу, прошедшую под нарочито пристальным надзором, король поспешил спуститься в Главный зал и отыскать Орвэ. Там же обнаружились и другие мастера и подмастерья, и сам Ингвэ тоже принимал участие в бурном обсуждении намеченной замены витражей. – Я все-таки решил, что набивать руку можно в процессе! А пока надо рассчитать размеры проемов и углы падения света, – с высоты лестницы взялся пояснять Орвэ, едва увидев вошедшего Финвэ. Слова благодарности за чудесный подарок быстро сменились рассказом мастера о создании работы, а потом перетекли в многоголосую беседу о смене облика зала. Финвэ даже немного в ней поучаствовал, но вскоре отошел в сторону и расположился за столом – наедине с чернильницей и бумагой. «Здравствуй, сынок!» – аккуратно и смело вывел он на листе, но после этого закусил перо и надолго задумался, что же писать дальше. – Я считаю, надо пробить крышу. Вот здесь, как раз посередине. Получится отличный световой колодец, – донесшееся до его слуха громкое заявление мастера прозвучало немного угрожающе, и Ингвэ даже бросил настороженный взгляд в сторону короля нолдор. – Ты присматривай, присматривай, – кивнул в ответ все еще размышляющий над короткой строкой Финвэ, – а то потом стен не досчитаешься. – Нет, стены меня устраивают. Отличные стены. А вот колодца не хватает, – категорично заявил Орвэ, в который раз меряя шагами ширину зала, – сам посуди. Сделаем скошенный колодец, направим свет на главное окно, и будет в самый раз. Очень красиво. – Пожалуй. Но лучше не по середине, а по бокам. Маленькие окна под потолком, – подумав, еще раз рассеяно кивнул Финвэ. Письмо к сыну по-прежнему застряло на приветствии, рядом с которым он успел нарисовать маленькую птичку. – А соглашусь! Свет из крыши будет приглушать краски главного окна. Боковой – в самый раз! А пару больших окон мы заложим… – Верная мысль. Подошедшие ближе мастера немедленно зашумели, принявшись обсуждать предложение. И по их согласному тону становилось ясно, что утвердительное решение будет на редкость общим. – Вы сговорились? – всплеснул руками Верховный Король. – Индис, они сговорились, и нам грозит новое строительство. – Почему-то я не удивляюсь, – появившаяся на пороге зала Индис подошла ближе и, пряча улыбку, опустилась на скамью рядом с Финвэ, – предложи нолдор вставить стекло, и они переберут по камню весь дворец. – Я всегда думал, что витражи подстраивают под помещение, а не наоборот… – Какое глупое заблуждение, друг мой! Ингвэ, пойми, вставить витраж – это не просто заменить разбитое стекло. Это сложная и тонкая работа. Тут нужно хорошенько подумать, – для большей выразительности Орвэ постучал себя пальцем по лбу. – И учесть правильность и красоту сочетания разных частей здания. Или помещения. Мы называем это гармонией в строительстве, – пробормотал Финвэ и наконец-то надумал: «Я пишу тебе из дворца короля Ингвэ, который стоит на склоне горы и очень красив». – Гармония – хорошо. Но… Вот, так и продолжай: «Дворец стоит там же. Он тоже красив, но мы собираемся пробить в крыше дыру и заложить окна». – Не беспокойся. Орвэ знает, что делает, – Финвэ усмехнулся и, покрутив перо, взял да и записал слова Ингвэ. – И когда закончим, станет еще красивее, – добавила Индис. Придвинулась ближе и положила подбородок ему на плечо, с интересом наблюдая за тем, как старательно перо скользит по бумаге. – Я лишь опасаюсь, что что-нибудь рухнет, – Ингвэ присел на скамью рядом с сестрой и коротко вздохнул. – Мой осторожный друг, я же не собираюсь трогать несущие колонны, – успевший сходить за лестницей и вернуться обратно Орвэ немедленно заглянул в письмо, – так и отметь. Махнувший рукой на изначальный туманный замысел послания Финвэ охотно последовал совету и даже уточнил – набросал на полях зал в разрезе. – Я сомневаюсь, что ребенку будут интересны несущие колонны, – заметил Ингвэ. – Он очень любопытный. – Верховный Король не думает, что тебе так важно это знать, но раз уж речь зашла, я счел необходимым пояснить. – На случай, если однажды ты решишь возвести какой-нибудь дворец. – Или разнести его. – Или увлечься красивым и высоким искусством изготовления стекла, которому мастер Орвэ с радостью возьмется тебя обучать... Точно возьмусь, что вы все так хохочете, я серьезно говорю! Может, именно в нем его высокое предназначение!.. Смирившийся Финвэ продолжал писать и записывать, и с трудом начатое послание обрастало все новыми странными подробностями, умными уточнениями и ценными примечаниями. Мастера и подмастерья, продолжая спорить о своем, ушли искать листы для чертежей, а собравшиеся у стола эльдар смеялись все громче и беспечнее, и, в конце концов, когда Орвэ завладел пером и зарисовал внизу страницы всех четверых, чуть не опрокинули на свои труды чернильницу. Ингвэ забыл о недавнем беспокойстве. Хохочущая Индис уткнулась в подрагивающее плечо Финвэ, а сам он приобнимал ее и, с трудом сдерживая смех, прикрывал ладонью раскрасневшееся лицо. Один только мастер по стеклу оставался невозмутим. Он с выражением зачитывал вслух получившееся безобразие, и становилось ясно, что, может, очередной день и прошел совершенно бестолково, но едва ли это было плохо.

***

Оставшееся время Финвэ провел столь же беззаботно и радостно. Должно быть, он успел повидать каждого эльда в этом городе, проехать по каждой улице и заглянуть в каждую мастерскую. На пятый день над подножием Таникветиль прошла долгожданная гроза, воздух очистился от зноя и пыли и, кажется, вместе с ним освободилась от тоски душа самого короля. А к вечеру, когда дождь прекратился, и трава обсохла, Ингвэ затеял на склоне перед дворцом веселый праздник. Впервые за много месяцев король нолдор нашел в себе силы танцевать и тогда же, ведя в круге заливающуюся смехом счастливую Индис, утвердился в мысли, что по возвращении обязательно устроит в Тирионе какое-нибудь шумное гуляние. А после они снова ездили в гости, гуляли в садах, опять мерили оконные проемы и рассматривали образцы крашеных стекол. Финвэ не без труда отобрал у мастеров свежие чертежи перепланировки и, запугав Ингвэ многоэтажными цифрами и возможным обвалом стен, отстоял свое право погрузиться в них до самого вечера. В конечном итоге они сумели прийти к единому решению и даже спасли несколько многострадальных окон. Взбудораженный хозяин успокоился, а не на шутку увлекшемуся гостю даже не пришлось делать вид, будто он воспринял эти переживания всерьез. В другой раз они большой компанией выбрались на охоту, а затем снова танцевали до упаду на склонах Горы. Из Тириона вернулся кто-то, с кем Ингвэ передал письмо для Финвиона, и основательный ответ торжественно зачитывали в том же Главном зале. Финвэ с удовольствием разглядывал весело пляшущие неловкие значки, которые тут и там перемежали записанный уверенной рукой Румила текст послания, и все не мог нарадоваться. К давешней стеклянной белке давно прибавилось великое множество других подарков, и король заранее улыбался в предвкушении того, как увлеченно сын будет разбирать все эти сокровища. Главное, чтобы в освободившихся от собственных даров переметных сумах хватило места… За всеми этими приятными занятиями оказалось, что одиннадцать дней пролетели куда незаметней, чем Финвэ того ожидал, и уже на следующее утро нужно было вновь отправляться в путь. – Уже собрался? Большую часть поклажи он как раз закончил переносить в конюшни, и теперь в служившей ему спальней уютной комнатке осталось лишь самое необходимое. – Как видишь, – Финвэ развел руками, будто неловко извиняясь, – не хочу тратить время утром. – Ага, – просто согласилась Индис и прошла внутрь, – вот, не забудь. Вощеная бумага зашелестела, пальцы нащупали в свертке какую-то россыпь – что-то мелкое, твердое, липнущее друг к другу. Орехи в меду. Финвэ невольно улыбнулся: – Надо скорее убрать подальше, а то сгрызу по дороге. Индис рассмеялась обычным своим звонким смехом. – Это будет непростительно. А вот брат отлучился в город. Захотел сам проводить в Гавани обоз с фруктами: сегодня нежарко, легче довезти. Так что пока тебя развлекаю я. – А я не против, – нарочито великодушно согласился Финвэ и подставил локоть, приглашая деву взять себя под руку, – куда ты хочешь пойти? – Эй, это ведь мне нужно спрашивать! Они неспешно вышли из комнаты, позабыв прикрыть за собой дверь, и уже за порогом король упрямо мотнул головой: – Так куда? – Хорошо, если ты настаиваешь… Я сказала, сегодня нежарко. Можем пройтись по той тропе, где я недавно тебя выследила. Тогда сильно пекло, и ты наверняка не рассмотрел все как следует. А я люблю там гулять. Там … красиво. – Идет, – безропотно согласился Финвэ. С высоты Валимар действительно смотрелся дивно. Впрочем, Финвэ все-таки убедился в этом еще на пути во дворец, но зато теперь интереснее было разглядывать крыши маленьких домов, зная, как они выглядят вблизи, и пытаться угадать в темнеющих на улицах фигурках их гостеприимных хозяев. Да к тому же сейчас его ничто от этого созерцания не отвлекало: ни пресловутая жара, ни усталость после дороги, ни давно позабытая неловкость между ним и его провожатой. Нынче они неспешно брели по намеченному пути, и только иногда Индис отнимала руку от локтя короля и принималась беззаботно кружиться, напевая что-нибудь, кстати пришедшее в голову. – …А если взобраться сюда, когда дует ветер, – короткий подол взметнулся, и дева оказалась на выдающейся на поверхность плите все такого же белого камня; широкий уступ приподнимался над склоном, создавая удобное место для того, чтобы бросить вниз еще один восторженный взгляд, – то кажется, будто летишь над всем Валимаром. Будто подслушав ее слова, легкий ветерок скользнул над травами и игриво раздул и платье, и распущенные золотые волосы. А заодно ободряюще погладил по лицу остановившегося рядом короля. – Ты только осторожно, – на всякий случай предупредил Финвэ и, помедлив, забрался следом. Она не ответила и лишь приглашающе похлопала по нагретому камню рядом с собой. Сидели долго и говорили о всякой чепухе. Сначала о Валимаре и Тирионе, потом просто об Амане, вдруг вспомнили Эндорэ и Поход, помолчали. Затем Индис снова запела что-то – сильное, звонкое, живое, и Финвэ почему-то слушал, но не вслушивался и только смотрел вниз, на город и стремительно мелькающих над ним птиц. Заговорили о каких-то еще песнях, даже чуть-чуть поспорили, король согласился, что ничего в музыке не понимает, и снова замолчали. В воздухе звенело. День медленно поворачивал к вечеру. – Вы ведь приедете в Тирион? Через месяц. Нет, лучше, через седьмицу. – Финвэ, родной, ты спрашиваешь уже который раз, конечно приедем! – Я просто хочу быть уверен, – он улыбнулся чуть виновато, но головы не повернул. – Обещаю-обещаю, – рассмеявшись, крепко заверила Индис. Потянулась и, обвив руками его шею, прижалась щекой к щеке. – Как же мы тебя оставим. – Да, – только и согласился он. Сердце, пропустив удар, забилось чаще.