А бои тут шли...

А бои тут шли…

Когда проклятый Куруфин сцапал Берена за воротник и за левую руку, у того глаза полезли на лоб. Раугов братец накачал мускулы такие, что и дракону бы хвост оторвал. Даже не сопя, он потащил беоринга прочь от ворот Нарготронда. Удалившись лиги на две в чащу без тропинок, Пятый отпустил несчастного влюбленного. Зато приблизился Келегорм. — Чтоб духу твоего тут не было! Разрешения свататься ни у кого не просил — сам и разбирайся со своими клятвами! У нас собственная есть! И вломил тренированной коленкой всадника под зад. Берен еще выбирался из шиповника, когда стук копыт уже стих в отдалении. Пытаться вернуться в город и искать Финрода было очень небезопасно. Хуан смотрел сурово и неодобрительно. А у псины еще и свое войско есть, весьма резвое и клыкастое. Но и сидеть в зарослях не было смысла. И беоринг двинулся в путь, куда глаза глядят, как и положено соискателю руки принцессы, не одобряемому ни семьей, ни родичами невесты. Шел он до сумерек и, видно подсознательно, отклонялся на северо-восток. Когда собрался поискать место для ночлега, заметил впереди огонек костра. Конечно, это могли быть пограничники Нарготронда. Им можно было показать кольцо и вернуться в город под видом гонца или беженца… Еще на подходе к огню Берен услышал голос, распевавший что-то под струнное треньканье. Голос был определенно женский, но какой-то резкий и настырный. И нес он околесицу: — Я спросил: откуда столько железа? Он ответил: многих здесь засыпало, Только звезды здесь искать бесполезно, А крестов тут погнило немало… Дортонионец пожал плечами. Звездами небо было засеяно густехонько. Но сколько ни всматривался в деревья, ни на одном не увидел креста. — … А на пеньке сидит душа того немца И не знает, как ей в Дрезден вернуться… Тут уже вообще стало не по себе. Певица, выходит, видит где-то рядом fea Не-Мса — наверное, вастака — и читает его мысли… Треньканье прекратилось. — Эй, турист! Бородища, конечно, маскирует. Но костер-то в глазах отражается. Выходи, чайку по рюмочке выпьем. Берен вышел на прогалинку и снова удивился. У бездымного огонька сидело существо, одетое в штаны и куртку, разукрашенные беспорядочными пятнами и черточками. На подогнутых коленях его лежала большущая лютня с прямым грифом, а в стороне стоял мешок такой же раскраски, как и одежда. — Садись, короче, — продолжило существо, — и вываливай: дело пытаешь или от дела лытаешь? Руки в ручейке сполосни, а я пока еще банку открою. Когда Берен вернулся к огню, на листе лопуха лежал нарезанный хлеб, и стояла маленькая металлическая кастрюлька, из которой пахло тушеной свининой. — Давай, ужинай и начинай дозволенные речи. Меч отстегни, а то котелок им сшибешь. Беоринг подцепил маленькой вилочкой — легкая, как кость, но зеленых костей не бывает! — хорошо разваренное мясо, прожевал и представился: — Мое имя Берен, я сын князя беорингов Барахира… — Ага, дальше не надо. И поскольку вид у тебя несчастный, а шел с юга — свидание с Финродом не состоялось? Магия существа была устрашающе мощной. Даже Мелиан не могла так ясно видеть прошлое. — Обрисую ситуацию, как я ее понимаю. Тебе велено притащить Сильмарилл из морготовой короны, чтобы поменять его у Элу на Лутиен. Что Моргот тебе не то что Сильмарилл, но и картофелины не подарит, ты уже давно понял. Потому отправился в Нарготронд в надежде, что Сильмарилл тебе добудет каким-то способом Финрод. И вместо прекрасного и светлого государя Арафинвиона нарвался на феанорингов. Они тебе кое-что разъяснили в этом вопросе на языке жестов, — существо указало пальцем на подбитый глаз и рваный ворот, — и отправили за Сильмариллом в одиночку. Теперь ты не знаешь, что делать, и бредешь, как Балда. — А куда Балда бредет? — поинтересовался Берен с набитым ртом, уверенный, что этот Балда — какой-нибудь вожак орков, шляющийся вдоль границы Нарготронда. — Сам не знает, куда. Так же, как и ты. Магиня провела пальцами по струнам, извлекая из них взвизг. — Ложись спать. Завтра ситуация прояснится. Утром беоринга разбудил тот же струнный перебор. Но пение было куда более толковым: — Покрепче, воин, сожми свой меч — Беда идёт по пятам. В жестокой схватке жизнь не сберечь Ни нам, ни нашим врагам. Существо явно посетило предвидение. Впрочем, о таком конце похода за Сильмариллом Берен и сам догадывался. На костре булькал котелок, распространяя тот же аппетитный запах свинины и просяной каши. Когда сумерки рассеялись, Берен, наконец, разглядел магиню. Ростом она не уступала самому дортонионцу. А того, по слухам, выше был только лорд Химринга. Волосы ее были заплетены в короткую косу, к тому же засунутую под куртку. Сама одежда не была похожа ни на какой наряд известных беорингу племен. К штанинам и рукавам куртки были пришиты куски ткани, плотно застегивающиеся на круглые фибулки. Широкий пояс с ножом и флягой украшала пряжка в виде звезды – но, к счастью, всего лишь пятиконечной. Костюм был мешковатый, не только не украшавший, но просто превращавший носителя в растрепанное пугало. — Как тебя зовут, госпожа? — спросил Берен, приступая к мясной каше. — Я не госпожа, — бросила магиня. — Госпожа — это хозяйка дома. А я — дева… по-вашему. Как меня зовут? В зависимости, куда зовут. На Куликовку – так, на Вахту — иначе. Для тебя я буду Катей. Дева помыла котелок, кастрюльки из-под свинины бросила в огонь. Пока пили кипяток с травами, угли прогорели, и магиня засыпала из землей, потом покрыла срезанным раньше дерном и полила водой. Берен отметил, что следы она прячет обычным человеческо-эльфийским способом, без всякого колдовства. — В общем, так, Берен Барахирион. Пошли за Сильмариллом. — Вдвоем?! — Я бы и одна сходила. Она взвалила на спину свой мешок, тоже с нашитыми клапанами, а свех-лютню повесила на шею. Через леса до Анфауглита они шагали довольно быстро. Мясо из запаянных кастрюлек поели всего два раза, обходились грибами, необычайно сладкими сухими ягодами, тоненькими лепешками, иногда рыбой из горных речек. Рыбу магиня ловила без наживки на снасть, которую называла «корабликом». И исправно пекла во мху мясистых лососей. — Как мы перейдем выжженную пустыню? — поинтересовался Берен на последней горной стоянке. — Там нет воды, царит иссушающий зной… — Ты там был? — Нет. Я воевал на своей земле, в Дортонионе! — горделиво ответил беоринг. — Вот и не повторяй чужих глупостей. Время года сейчас какое? Осень. Широты здесь? Умеренные. Так что нам надо бояться холода и дождя, а не жара и засухи. А поскольку ночи уже длинные, ночью и будем двигаться. Днем отдыхать. Так и не замерзнем, понял? Магиня оказалась абсолютно права. Знаменитая пыль Анфауглита была противной жидкой грязью, по которой дева спокойно шагала в своих высоких шнурованных ботинках. Магией она пользовалась, посвечивая перед собой узким лучом из длинной овальной коробочки. Свет был желтоватый и куда слабее феаноровых ламп. Но магиня сказала, что прибавлять силы света не будет, чтоб не выдавать себя. Если же на небе виднелась Рана, они вообще шли без подсветки. С водой проблем, естественно, не было. Магиня черпала ее из луж, бросала в кружку какие-то шипучие лепешечки и говорила, что пить безопасно. Для дневки выбирали то, что дева Катя называла складкой местности. В мешке у нее оказался приличный кусок очень легкой, блестящей, совершенно непромокаемой ткани. Этим куском укрывались от дождя и тумана. Причем магиня поворачивала ткань блестящей стороной к себе. — Было бы жарко — накрылись бы металлизацией наружу, — мимоходом пояснила она. Впереди быстро рос трехглавый Тангородрим. Последнюю стоянку они устроили в пяти-шести лигах от горы. Перекусили тем, что магиня называла сухим пайком — копченой колбасой и сухарями с вареньем. Потом она взяла свой музыкальный инструмент и тихо запела. Берен понял, что она составляет Песню Силы. От героев былых времен Не осталось порою имен. Те, что приняли первый бой, Стали просто землей, травой. Только грозная доблесть их Поселилась в сердцах живых. Этот вечный огонь, Нам завещанный одним, Мы в груди храним… Вот тут в сердце Берена впервые закралась мысль, что с девой Катей он связался зря. Раз уж она перед решительным шагом восхваляет Феанора… это не к добру. Магиня приставила к глазам какую-то двухтрубную штучку и стала рассматривать ворота Ангбанда. — Два здоровых орка и еще более здоровый варг… Берен, повесь мою гитару себе на спину. Как винтовку… Чему тебя в армии учили! — Не был я в армии. Я княжеский сын и никому не присягал. — Ну и плохо, что не был. Косить от службы — дело дебилов. Партизанить, конечно, здорово, но сперва надо подготовку пройти хорошую. Тогда бы не перебили вас подчистую. Берен хотел было возразить, но дева Катя оборвала его взмахом руки. — Значит, так. Мечом махать только по моей команде. Пока возьми это, — сунула в руки беорингу красный овальный предмет с металлическим раструбом. — Если появится барлог, направляешь на него и отгибаешь вот этот рычаг. На счет до десяти, не больше. Потом рычаг в исходное положение. А теперь пошли. И они зашагали к черным воротам. — Штой! — рявкнул один орк. — Куда?! — Пароль: на горшке сидел король, — бросила дева. — Чей король?! — орк заозирался. Видимо, поединок Моргота с Финголфином произвел здесь на всех плохое впечатление и запал в память. — Без разницы. Открывай, у нас дело до твоего этого… Властелина. — Ка-акое дело? — Мы ему шишек подарить хотим. — Ка-аких шишек?! — Отборных. Кончай квакать. — Да я тебя… — орк поднял ятаган и вдруг заплясал на месте — магиня дотронулась до лезвия чем-то, зажатым в левой руке. Второго она ткнула в живот — тот просто рухнул мордой в лужу. — Восприимчивость, однако… — Варг!!! — завопил Берен, роняя красный цилиндр. Кархарот был в шаге от них, клыки уже щелкали… Дева Катя выбросила вперед правую руку с зажатой в ней баночкой. Варг взвыл, встал на дыбы, шлепнулся на спину, резво закатался по грязи, шлепая себя лапами по морде. Потом вскочил и помчался прочь, продолжая визжать. А магиня баночку поднесла к морде уплясавшегося орка. Тот тоже заорал, схватился за глаза и понесся вслед за варгом. — Какая могучая магия… — Ага. Называется: перцовый спрей. Подними огнетушитель и за мной. Они вошли в Ангбанд. И почти сразу перед ними нарисовалась высокая фигура в черном плаще. — Добро пожа-алова-ать, сын Барахира, — протянул коварный майа. — У вас тут что: групповое лечение заикания? — поинтересовалась дева Катя. — Рекомендую спеть еще «во саду ли, в огороде». Такому чучелу, как ты, как раз подойдет. — Замрите, ничтожные смертные! Берен уже собрался замереть, как что-то громко хлопнуло, и по лбу майа потекли красные струйки. Тот дотронулся до головы, посмотрел на ладонь — и растянулся на каменном полу. Магиня потыкала его ботинком: — Знаешь, а он реально испустил дух. От пейнтбольного имитатора. Ну и: Скорцени за борт — мотору легче. Однако, не успели они спуститься по длинной лестнице, как навстречу пахнуло жаром. Из противоположной галереи вымахнул огненный столб и развернул широкие крылья дымного пламени. — Берен! Рычаг — и до десяти! Из раструба красного цилиндра ударила струя. Вокруг барлога стали стремительно расти горы пены. Зашипело, сперва оглушительно, потом все тише. Через некоторое время под ноги беорингу выбралось нечто чадное, синюшно-лиловое, величиной с крысу. Дева Катя накрыла его банкой из-под варенья и завинтила крышку. — На обратном пути будет обо что греться. И носки сушить. Несколько встречных орков, наступив на пену, попрыгали прочь — магия, называемая электрошокером, через воду действовала сразу на многих. В огромном зале оркоты было навалом. На обсидиановом троне возвышался один, величиной с осадную башню. — Зачем вы явились сюда, смертные?! — За Сильмариллами, вестимо, — ответила дева Катя. — Выковыривай их быстренько из своего тележного колеса и клади на бочку. Кусачки одолжить или зубами справишься? — Взять их! — Не спеши, а то оркота тебе голову оторвет вместе с Сильмариллами. Ты же не указал, что конкретно взять. А они вон какие усердные. Моргот совершенно обалдел от такого нахальства. Берен уже просчитывал, как ткнуть его в пятку и уносить ноги. Магиня же поманила беоринга пальцем и показала на тот же красный цилиндр. — Оборался как фанат. Хочешь обойтись без потерь — отдавай ворованное. Иначе за последствия не отвечаю. Моргот потянулся за Грондом. И опять раздалось трах-трах-трах. Один глаз властелина Утумно залила красная жидкость. Второй шарик, видимо, попал в открытый рот. Моргот взревел и бросился с поднятым молотом на пришельцев. Берен, не долго думая, рванул рычаг, швырнул плюющийся цилиндр под ноги Бауглиру и вытащил меч. Но пришлось быстро отскакивать в сторону — туша Моргота, скользя в пене, понеслась по залу. Видимости властелин лишился, потому лупил Грондом на удачу. Раздавались грохот, вопли и влажные шлепки — кому-то не везло. Дева Катя несколько раз применила свои основные виды магии: шокер и спрей. Когда из накатов пены появлялись головы, она угощала их своими имитаторами. Берен уже понял, что лезть на мокрое опасно, и рубил с краешку появляющиеся конечности. — Порядок, тут событий до завтрашнего вечера хватит, — заявила магиня, подтаскивая к себе ногой морготову корону. Из-под нашитого на мешок куска ткани она достала небольшие щипцы и стала освобождать Сильмариллы, используя вместо молотка морготов скипетр. — Благородная дева, эти камни закляты Вардой испепелять смертную плоть! — воскликнул беоринг. — А как же ты собирался их брать? — дева достала из неисчерпаемого мешка продолговатый сосуд, отвинтила крышку и сгребла в него все три камня. — Бежим! — Погоди, надо им что-то на память оставить. Магиня бросила на пол кругляш, из которого сразу повалил тяжелый, вонючий, щиплющий глаза и нос серый дым. Второй кругляш у ворот источал зеленый дым. Третий — на каменистых отсыпях Тангородрима — оранжевый. Когда путешественники уже шагали сквозь утренний туман по лужам, за спиной у них все грохотало и завывало. — Ну, еду экономить уже нет смысла, — сообщила дева Катя, вскрывая три кастрюлечки с вареным мясом и две — со сладким, как мед, молоком. — Вышли мы на Талат-Дирнен. Сейчас кофе растворимый в котелок высыплю. После роскошного ужина она снова взяла свою огромную лютню: — Далеко-далеко, где кочуют туманы, Где от легкого ветра колышется рожь… Песня против ожидания оказалась мелодичной и про любовь воина к оставшейся в тылу девушке. . Берена она воодушевила: — Сейчас я спою балладу о своей прекрасной невесте Лутиен Соловушке… Но начать он не успел. На гребне оврага, в котором они устроились ночевать, прямо на фоне заходящего солнца, появились семь всадников. Магиня вскочила: — Ух ты! Прямо Неуловимые! — Бежим! — Куда? Зачем? Всадники приблизились шагом. Дева Катя рассматривала их таким взглядом, каким в корзинке выбирают самый лучший персик. Берен же, уставившись на серебряные звезды нараменников, отползал от костра в сторону Катиного мешка. — Остановитесь, люди! — Ох, ну и голос! Большой театр! .. — пробормотала магиня и крикнула. — Я уже стою, а он и посидит пока. — Знаете ли вы, кто перед вами? — Лучше, чем таблицу Менделеева. Хочешь — по именам вас назову. — А раз вы нас узнали, то вспомните и нашу клятву: каждый, кто найдет, присвоит или спрячет Сильмарилл. — Стоп! Мы их не присвоили, а кон-фис-ко-ва-ли. — Как? — выдвинулся вперед черноволосый, с темно-серыми глазами и жесткой улыбкой. — Конфискация — отчуждение незаконно нажитого имущества в пользу государства, понял, лорд Куруфинвэ-младший? — А какого государства? — спросил тоже чернявый, глаза которого сияли изумрудным светом. — Законного, естественно, лорд Врат. Берен хотел бы схватить мешок и махнуть в заросли кустарника. Но у стремени светловолосого возвышалась серебристо-чепрачная псина. — И кого же ты считаешь законным владельцем, дева-филид? — Ну и вопросец, лорд Нельяфинвэ. Сильмариллы разве на кусте на необитаемом острове выросли? Магиня ногой подтащила мешок и достала из него тот самый сосуд. — Бери вместе с термосом. У меня дома другой есть. Беоринг тихо взвыл. Дева Катя вытащила еще и банку с барлогом и подала Куруфину: — Изучишь на досуге. Феанорионы спешились и чуть поклонились: — Что мы можем сделать для тебя? — Для меня? Подари кинжальчик, лорд Куруфинвэ. И я домой пойду… Да, у меня тут еще Берен. Окажите ему помощь в устройстве свадьбы. Честное слово, с политической точки зрения не прогадаете. Светловолосый заметно поморщился. — Брось, лорд Туркафинвэ. Тебе не светит. Моя бабка говорит: «Полюбился сатана лучше ясного сокола». — Что это такое «сатана»? — снова заинтересовался наследник имени и страсти к филологии. — Это вроде Моргота, но помельче. Воды боится. И кукиша. Феанорионы посмотрели на Берена и на ручеек на дне оврага. Но рыжеволосый вождь тряхнул головой: — Ты в безопасности, Барахирион. Если Лутиен тебя действительно любит, мы защитим вас от Элу. Дева Катя в это время рассматривала боевой нож в узорчатых ножнах. — Весь наш клуб вывалится в осадок… Взвалила на спину свой мешок, повесила на шею инструмент и зашагала в сторону закатного солнца.