***
На следущий день повторилось почти то же самое: я спокойно сидел в столовой, листая книгу, делая разные пометки и попивая кофе, как в меня прилетел пустой стакан из под лимонада. Я возмущённо поднял взгляд и увидел недалёко от себя Рея, Дрю и Гарри. Сегодня Скотта рядом с ними не оказалось. —Что больнее, когда в тебя попадают стаканчиком, или когда тебе вставляют в анал такие же пидоры, как ты? – рассмеявшись, спросил Дрю. В ответ я захлопнул книгу, взял свой недопитый кофе, подошёл к столу парней и с невозмутимым видом вылил содержимое на голову обидчика, а потом, под его возмущённые крики и угрозы избиения, я вышел из кафетерия, вновь открывая произведение.***
Я был в довольно обеспеченой семье, поэтому, если бы Дрю и хотел что-то сделать, он не стал рисковать, ибо быть судимым в двадцать лет за избиение - явно не то, чего он хотел. Мой телефон буквально разрывался от сообщений и я наперёд знал текст, присылаемый мне, так что я их даже открывать не стал. Лишь кинул в рюкзак новую книгу и деньги на кофе, а затем вышел из дома, заметив у ворот Гарри, который, опустив голову, скорее всего, ожидал меня, перекатываясь с пятки на носок. —Стайлс? – презренно выплюнул я, а он, услышав свою фамилию, резко поднял голову, —Что ты здесь забыл? Я подошёл к воротам, открывая их и выходя за пределы, оказываясь ещё ближе к кудрявому. —Я... хотел извиниться, знаешь, – пробормотал он, засунув руки в карманы толстовки, вновь опустив взгляд вниз, пожимая плечами, —Я не заступался за тебя, прости. Просто... дружить с самыми известными парнями университета настолько круто, понимаешь? Я... —Просто не хочешь опускаться до уровня какого-то там гея, я понял, – яростно выговорил я, разворачиваясь на пятках и уходя в сторону машины, громко захлопывая дверцу и на всех скоростях мчась к склону рядом с побережьем. На сегодня университет отменяется.***
Когда несколько километров были позади и я оказался рядом с тем самым побережьем, я спокойно выдохнул, откидываясь на сидении и выключая радио, которое безостановочно ставило какую-то попсу. Я вылез из машины, доставая рюкзак и вынимая оттуда книгу. Закрыв автомобиль, я подошёл к скамейке рядом со спуском, которая, не смотря на вечную влагу, не дала дереву посыреть. Усевшись поудобнее, я открыл книгу и погрузился в чтение. Как-же спокойно.***
На следующий день в университете, весь кампус укоризненно смотрел на меня, многие перешёптывались, отвращенно морщились, а я делал вид, что мне не больно, садясь на последние ряды аудиторий, на свободных минутах срываясь в туалете, пропуская обеденное время, пока слезы скатывались на страницы книг.***
Когда я в очередной раз за сегодня пошёл в туалет, я скатился по стене на пол, прижимая колени к груди, пока глаза застилала пелена слез. Когда дверь рядом открылась, я сразу понял, что это Гарри, поэтому даже не пытался подняться, утереть слезы или перестать всхлипывать. Все, что я сделал, это позволил себе быть окутанным его руками, получая тепло. —Все будет хорошо, Луи. Стоит ли говорить, что после этого случая я простил его?***
По какому-то волшебному случаю, издевательства прекратились, все забыли о том, что есть какой-то Луи Томлинсон, который влюблён в людей своего пола. На смену ненависти пришло игнорирование, с которым, кстати, я справлялся неплохо. Я сидел в дальнем углу кафетерия, листая книги, попивая кофе, как обычно, и больше никто не тревожил меня стаканчиками в голову или чем-то другим. Я часто ловил Гарри на том, что он наблюдал за мной, а когда он отворачивался, за ним смотрел я. Он вечно был погружён в свой чёрный, большой блокнот, из которого вырывал и комкал листочки, словно думая над какой-нибудь вещью. И я так заворожённо смотрел, как он хмурит брови, закусывает карандаш, постукивает пальцами по столу, дёргает ногой и сутулит спину, что, возможно, если бы вы разбудили меня ночью, я бы в точности все повторил.***
Сегодня ежегодный университетский день талантов. Каждый студент может в чем-то себя проявить, будь то танцы, пение, или же что-то на его факультете. Я остался в стороне, как и на все прошлые годы, что я здесь учусь. Явка была обязательна, поэтому мне пришлось отказаться от прочтения новой книжки и идти вечером в университет, надеясь занять последние ряды. И я не прогадал: пара мест в конце была свободна.***
Когда вечер официально начался, я погрузился в свои мысли, пока не объявили следующего участника - Гарри Стайлса, представляющего свою авторскую песню Skin*. Так вот, что он вечно писал в своём блокноте! Когда он прошёл к стойке с микрофоном, я затаил дыхание, ожидая начала, но он прежде заговорил. —Я хочу посвятить эту написанную мной песню одному человеку, присутствующему в этом зале. Луи Томлинсон с факультета права, это для тебя. Что? Стоп, серьезно? У меня, буквально, спёрло дыхание. Заиграло пианино, а затем, зал наполнил голос Гарри. — Paint yourself a picture of what you wish you looked like // Нарисуй свой портрет, такой, каким ты себя видишь, Maybe then they just might feel an ounce of your pain // Может, тогда они смогут понять чуточку твоей боли. Come into focus step out of the shadows it's a losing battle // Будь в центре внимания, выйди из тени, There's no need to be ashamed // Это проигрышный бой, незачем стыдиться. Лица студентов начали медленно поворачиваться в мою сторону и каждое, словно вспомнив о былом отвращении, скривилось. —Cause they are don't even know you all they see is scars // Потому что они тебя не знают, они видят лишь шрамы, They don't see the angel living in your heart // Но не видят ангела в душе. Let them find the real you buried deep within // Позволь им узнать тебя, похороненного внутри, Let them know with all you've got that you are not your skin // Пусть они знают, что ты не только оболочка. Пара людей подтолкнули меня застенчиво встать, теребя руки, чтобы каждый мог понять, что сейчас этот парень здесь и он поёт для меня. —And when they start to judge you show them your true colors // Когда они будут тебя судить, покажи свое истинное лицо, And do one to others as you'd have done to you just rise above this // Делай другим то, что сделал бы себе, будь выше всего этого. Kill them with your kindness ignorance is blindness // Покори их своей добротой, ведь невежество – безрассудство. They're the ones that stands to lose // Они идут на верное поражение. Другая пара людей начала толкать меня к нему, чтобы у нас был контакт друг перед другом. Гарри тянул каждую ноту, менял тембр, он был великолепным. —Cause they don't even know you all they see is scars // Потому что они тебя не знают, они видят лишь шрамы, They don't see the angel living in your heart // Но не видят ангела в душе. Let them find the real you buried deep within // Позволь им узнать тебя, похороненного внутри, Let them know with all you've got that you are not your skin // Пусть они знают, что ты не только оболочка. Я был почти в двух метрах от него, когда он начал смотреть мне в глаза, пока у меня медленно переставало биться сердце. Дыши, Луи, дыши. —Well they don't even know you all they see is scars // Что же, они тебя не знают, они видят лишь шрамы, They don't see the angels living in your heart // Но не видят ангела в душе. Let them find the real you buried deep within // Позволь им узнать тебя, похороненного внутри, Let them know with all you've got that you are not your skin // Пусть они знают, что ты не только оболочка. Когда он закончил петь, аудитория взорвалась аплодисментами, мои ноги грозились упасть, а Гарри улыбался, спускаясь ко мне. —Мы можем поговорить? – спросил он. —Конечно. Мой мозг отказывался работать и я готов был вырвать его прямо сейчас. Мы вышли за пределы зала, где было более спокойнее. —О чем ты хочешь поговорить? — поинтересовался я. —О... том, что происходит сейчас. —Можно я задам вопрос? – он кивнул, —Почему ты посвятил эту песню мне? —Потому что она безумно тебе подходит. Ты скрываешь себя за стеной, прячешь свою боль, отказываешься принимать помощь, подзывая к себе ещё больше плохих эмоций. Луи, эта песня о тебе, я не просто так посвятил её таким образом, понимаешь? Я просто кивнул. —Но в университете таких сотни, почему именно я? Мы даже не общаемся? Моё сердце готовилось выпрыгнуть от напряжения. Он взял мою руку, глубоко вздыхая, кладя на левую сторону своей груди, на сердце. Я мог ощущать ладошкой, как быстро оно бьется. —Теперь ты понимаешь, Лу, почему именно ты? Потому что ты безумно-безумно мне нравишься. Ты такой справедливый, умный, начитанный и благородный к тем людям, которые этого даже не заслуживают! У тебя безумно огромное сердце, которым бессовестно пользуются, каждый раз разбивая. Белая пелена накрывала мои глаза и я не мог чётко видеть, но моя ладонь на сердце Гарри подтверждала, что все реально и что все происходит по настоящему, прямо здесь и прямо сейчас. Значит ли это, что...? —Я влюблён в тебя, Лу. Я крепко прижался к нему, сжимая в руках, начиная тихо всхлипывать. А потом он поднял пальцами мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза и медленно наклонился, после чего наши губы соединились, медленно двигаясь, а потом и сплетая языки.***
Ты выигрываешь только тогда, когда не сдаёшься.***
И не смотря на то, что Гарри все ещё не услышал ответных слов от меня, он не требовал их так быстро. Мы выбирались на свидания, проводили время вместе и в один из дней, когда он остался со мной на вечер фильмов, мы не заметили, как быстро стемнело. Была зима и я безумно боялся за него, ведь идти ему не пару минут, а около получаса до его дома. И я в первый раз предложил ему переночевать у себя. —Ты уверен, Лу? —Да, Хаз, уверен, полностью уверен. Мы решили делить одну кровать и оба, кажется, были не против. Я кинул на постель дополнительные мягкие подушки, которые только были в нашем доме и начал готовиться ко сну, чистя зубы и делая прочую рутину. Когда мы оба улеглись на кровать, Гарри, стесняясь, спросил. —Можно, я буду маленькой ложкой**? Я тепло улыбнулся, прижимаясь к нему. —Поверить не могу что ты в два раза больше меня и все равно хочешь ею быть. В ответ Хаз лишь засмеялся и этот смех тепло отдался мне в сердце. Он повернул голову, с улыбкой разглядывая меня, а я, резко посерьёзнев, проговорил. —Я люблю тебя, Гарри Эдвард Стайлс. Люблю всем сердцем. Парень засиял. —Я тоже люблю тебя, Луи Уильям Томлинсон. Люблю всем сердцем. Так мы и уснули с улыбками на лицах.***
Когда Гарри вечером вновь остался у меня, он сел на диван в гостиной, обращаясь ко мне. —Бу, хочешь знать, почему издёвки резко прекратились? Я, вспомнив о прошлом, недовольно поморщился. —Они осознали свою вину? —Частично. Я вправил мозги Скотту и всем остальным, а они, в свою очередь, опровергли слухи о твоих венерических заболеваниях. Вот, почему они так смотрели на тебя постоянно. —Я уже говорил, что люблю тебя? – и потом, я повторил это несчетное количество раз, расцеловывая его. —Я тоже люблю тебя, малыш.