Бархат

Наступил следующий день. До обеда всё, как всегда, а затем я вновь со своей шайкой-лейкой отправилась в тот парк. Пока мы шли от станции метро, мои ладони ужасно вспотели, колени не переставая дрожали, я надеялась не застать Брана на месте. Кирилл был мрачен, но старался этого не показывать. Мы вошли в парк, я кинула взгляд на ту самую скамью, и моё сердце оборвалось. Устремив взгляд в серое небо, положив локоть на спинку скамейки, в лениво-расслабленной позе, с неизменно закинутой ногой на ногу, сидел Бран. Мои одногруппники тут же сделали вид, что они не со мной и меня вообще здесь нет, быстро потопав в противоположную от меня сторону. Лишь Кир придержал меня, взяв за локоть: — Аня, я тебя прошу, будь осторожна, — он сжал мой локоть крепче. — Но, если что, я рядом, — и мой заботливый друг побежал к остальным, а я сконфуженно побрела к незнакомцу. Бран, услышав мои шаги, оторвался от разглядывания неба и одарил меня улыбкой. — Давно ужасные томленья теснят его младую грудь,/Сидит и ждет кого-нибудь, /Но вот дождался, явилась дева, она сказала: «Здравствуй, Бран!», — торжественно произнес парень, а я не удержалась от ответной улыбки. — По-моему там было совсем не так, — я присела рядом с ним. — Ну, возможно, я невнимательно читал, — парень мимолётно прошёлся взглядом по мне, и опять стал рассматривать небо. Наступило неловкое молчание, я не знала, что говорить дальше. — Значит, ты был здесь вчера? — неожиданно для самой себя спросила я. Бран сделал неуверенное движение рукой, поправляя воротник пальто, как будто закрываясь от меня. Я бы посчитала это смущением, но это не сочеталось с его характером, по крайней мере, с той стороной, которую я узнала позавчера. — Ну, я же говорил, что буду здесь каждый день, так что да, я был здесь вчера… Вот только тебя не было, — с лёгким разочарованием тихо произнёс он своим бархатным голосом. На этот раз ухмылка озарила моё лицо. — К сожалению, мы видимся в последний раз. Завтра рано утром я возвращаюсь домой. Ни один мускул не шевельнулся на его бледном, болезненном лице, отрешённый взор был устремлён куда-то вдаль. — Что ж, очень жаль, Анна, я теряю такую прекрасную собеседницу. Надеялся пообщаться с тобой подольше. Я не знала, что ответить. Поддакнуть, утешить, холодно отчитать? Я ерзала на скамейке, словно сидя на углях, и не знала, куда же деть руки, в конце концов, просто засунув их в карманы. А время шло, и нужно было ответить. — Судьба неумолимо швыряет нас из стороны в сторону, шокируя неожиданными поворотами, взлетами, падениями и встречами, так что, всё еще может быть… — я умолкла, чувствуя, что вот-вот потеряю связь с этим странным молодым человеком. Но, нет. Похоже, такой ответ его устроил, он вздохнул и опустил вторую ногу на землю. — Да… Может быть. Ну, хватит о грустном. Не хочешь пройтись по парку? Тут есть фонтан, может быть, ты уже видела его? — я отрицательно мотнула головой. — Его уже отключили, но фреска на нем такой необычайной красоты, что фонтану можно не работать весь год, всё равно есть на что посмотреть. — Глупо было бы отказываться. Мы встали со скамьи и побрели вдоль аллеи, дыша свежим и чистым воздухом, наслаждаясь красотой природы, наблюдая за вселенским противостоянием, когда осень, из последних сил боролась, ни в какую не желая отдавать свои права на владение окружающим миром зиме. Глупая, ведь уже декабрь, слишком поздно бороться. Краешком глаза я видела, как моя компания решила покачаться на качелях. — Какая твоя любимая книга, Анна? — прервал тишину Бран. — На этот вопрос очень сложно ответить. Я люблю все жанры с одинаковой страстью, отдаваясь книгам целиком и полностью. Все книги привлекают мое внимание, если они написаны от всей души, с толком и умом, — я задумалась. — Но, возможно, я могу выделить одну — «Овод» Этель Лилиан Войнич. — О, чудесная книга, душераздирающее описание внеземных страданий мученика, самого чистейшего и прекрасного человека на земле. Интересно. Я почему-то подумал, что это будет какая-нибудь романтическая повесть. «Ася», например. — Ну, эта повесть тоже оставила немалый след у меня на сердце. Люблю печальные истории. А как на счет тебя? Что ты можешь перечитывать тысячи и тысячи раз? Бран опустил глаза в землю, затем поднял в небо, как будто задумавшись, и он взглянул мне прямо в глаза. Холодок прошелся по спине, ноги стали деревянными, ещё чуть-чуть и я готова была закричать в паническом страхе, убежать и никогда больше не вспоминать этих встреч, разговоров и самое главное — этих глаз. Его взгляд цвета запекшейся крови гипнотизировал, сковывал, привлекал… На секунду мне подумалось, что сейчас у Брана вырастут клыки, он вопьется ими мне в шею и, окутав своим черным пальто, унесет к себе в логово, чтобы растерзать там на куски. — Что? — как можно беззаботнее спросила я, хотя чувствовала, как голос дрожал. — Неужели, «Дракула»? Вдруг Бран залился раскатистым смехом. Он согнулся пополам, упершись руками в колени, а я стояла рядом и лишь ошарашенно хлопала глазами. И подумать не могла, что такой черствый и холодный человек, как он, может смеяться, да еще так заливисто. Наконец успокоившись, он вытер слезинки с глаз и, улыбаясь во все зубы, уставился на меня. — Я что, настолько тебя пугаю? — Что? С чего ты взял? Вовсе нет, да как такое могло тебе в голову прийти? — Расслабься, я не маньяк, не убийца и не Влад Цепеш, — сказав про Дракулу, Бран прикрыл лицо рукавом, оставив открытыми лишь красные глаза, изображая вампира в плаще. Почему-то меня он не слишком убедил. — На самом деле у меня нет любимого произведения, возможно, я его ещё не нашел. Но есть любимый стих, — Бран замолчал, окончательно поборов приступ веселья, а я затаила дыхание в ожидании.

«В огне и холоде тревог — Так жизнь пройдет. Запомним оба, Что встретиться сулил нам бог В час искупительный — у гроба.»

Он опять замолчал, затем спросил: «Знакомо?». Я продолжила стих за Браном:

«Я верю: новый век взойдет Средь всех несчастных поколений. Недаром славит каждый род Смертельно оскорбленный гений.»

— Александр Александрович Блок, - ответила я. — Так точно. Мой любимый поэт. Я нахожу в его произведениях некую магию, она завораживает и создает такую тёмную, и в тоже время успокаивающую атмосферу вокруг тебя. Обволакивает, убаюкивает. Понимаешь? — О да, ещё как… Что же с ним не так? Я всматривалась в его грубые черты лица, в эту мраморность цвета кожи, в чёрные, как смоль кудри, старательно избегая глаз. Вот в эту секунду, в это мгновение, когда мы зачитали один и тот же стих, я не чувствовала пропасти между нами, как будто мы давно друг друга знаем, как будто между нами столько понимания. Между нами словно протянута какая-то струна, до которой могут дотянуться лишь умелые руки Брана, и только я могу услышать её музыку. Не знаю, от чего создавалось такое впечатление. Минуту назад я боялась этого чёрного ворона, но сейчас не могла отвернуться от него, мне хотелось говорить и говорить обо всём. От того ли это, что его бархатный голос вдруг стал теплее? От того, что цвет глаз стал мягче и приятнее? Кажется, ответов я не найду никогда. Мы кружили по парку, а снег, не шедший после нашей последней встречи, вновь вернулся, но на этот раз мелкие снежинки предпочли медленно кружиться в воздушном танце. Мне представлялось, что это танец мерцающих балерин, несущихся навстречу неминуемой смерти. Смерти от простого таяния на земле или дробления своих хребтов под громоздкими сапогами прохожих. Все эти представления снова навеяли на меня печаль и задумчивость, я решила отвлечься и получше узнать своего темного собеседника: — Бран, чем ты занят по жизни? — Дорогая моя, весь человеческий род занят лишь бесполезным поглощением ресурсов во благо самим себе, за исключением маленькой крупинки деятелей, что пытается хоть как-то использовать окружающий их мир и все его блага в пользу нынешним и будущим поколениям. — И к какому из этих видов ты себя относишь? — Думаю, ни к одному. Точнее, я нахожусь в некой межпространственной стадии эволюции. Стараясь нести пользу, я медленно, слишком медленно проживаю жизнь, процесс затягивается, начинается привыкание, система зацикливается, и мне уже кажется, что не будет всему этому конца. Уйду я из этого мира, так и не завершив миссию. Но если конкретно отвечать на твой вопрос, то я — простой адвокат. Я внимательно выслушала его мини-лекцию о смысле жизни и нашей значимости, стараясь понять, что же может твориться в его голове. Какие мысли кружатся там? Я уже поняла, что во время разговора нужно следить за глазами Брана, но сейчас они были яркого алого цвета, а взгляд слегка светился ещё непонятным для меня восторгом. — Ты так говоришь, будто тебе скучно им быть… Любопытно. Госслужащий, защищающий права людей, пытающийся изменить мир. Немного высокомерно, не считаешь? Бран усмехнулся. Кажется, я ему льстила. — Возможно. Ты не любишь высокомерие? Но, Анна, оно есть в каждом. Я сразу подумала о Кирилле, этом чистом алмазе великолепного альтруизма, никогда не думавшем о себе. — Боюсь с тобой не согласиться, Бран. У меня есть друг, который еще ни разу в жизни не проявлял высокомерия или хоть капли заносчивости… — Это тот парнишка, который подбежал к нам? Кирилл, кажется? — в ответ я кивнула. — И что же делает этот благородный рыцарь, что ты с таким восхищением во взгляде о нём говоришь? — Бран заметно повеселел, даже не скрывал насмешки. Его тон меня оскорбил, я нахмурено посмотрела на парня. — Он не рыцарь, а просто самый честный и хороший из всех людей в мире, — я хотела всем своим видом и тоном показать, что мне не нравится отношение Брана к Кириллу. — Я им очень дорожу, ведь что бы не случилось, он забывает о себе и несется мне на помощь. Всегда. — Что ж, стало быть, у тебя есть защитник… — Бран вновь принял строгое выражение лица. То, как расстроенно он произнес эту фразу, немного встревожило меня. Я почувствовала, что комок страха вновь подступает к горлу. Всё-таки я его не знаю, даже не начала узнавать. И от этого еще страшнее. Бран, видимо, заметил моё замешательство, и, прокашлявшись, поспешил сменить тему: — Что ж, жизненная позиция мне ясна, друг и поддержка у тебя имеются, осталось выяснить твою заветную мечту. Кем ты хочешь стать в дальнейшем, Анна? Прости, но изучать характеры людей вдоль и поперёк вошло уже в привычку. — Да, ничего, мне нравится обсуждать это. Но ответить будет довольно-таки сложно. У меня нет определенной профессии, к которой я стремлюсь. Где повезет, что приглянется. Я просто хочу путешествовать, открывая для себя новые стороны мира. Но, боюсь, сейчас многие хотят того же. Несмотря на неопределенность, я поступила на факультет германо-романских языков. Полиглотсво никогда не помешает. Поизучаю языки и культуры стран, а потом можно будет заняться чем-то посерьёзнее. — Ты не перестаешь меня восхищать, Анна, — он остановился. На этот раз во взгляде Брана читалась некая теплота, цвет глаз вновь стал алым или это отблески заходящего солнца? Мы только что подошли к фонтану, о котором говорил мой новый знакомый и сам сейчас стоял рядом с этим шедевром искусства. В этой части парка деревья склоняли свои ветви сильнее, создавая подобие арки. Мы остановились в самом начале, рядом с фонарными столбами викторианского стиля. Пятичасовой чай уже прошел, и небо стало окрашиваться в сумеречные тона. Вся эта картина, впрочем, как и весь парк, навевали печальное настроение, но и успокаивали. Невольно начинаешь о чем-то задумываться, но мысли текут так легко и быстро, словно у грешника в час искупленья, когда на душе его становится легче от сброшенного камня пороков и ошибок. Сейчас, в такую поистине волшебную минуту Бран выглядел особенно нереально, словно сошедший со страниц какого-то романа таинственный герой. Черное пальто-мантия окутывало парня, словно черная туманная завеса. На секунду мне пришла мысль об оперенье. «Он — черный ворон, а это его оперенье, такое же чёрное и окровавленное, как и он сам». Чёрные элегантные ботинки, классические, но зауженные брюки, мантия: все это вмиг в моих глазах превратилось в прекрасный, но, несомненно, печальный портрет героя какой-то книги, но никак не живого человека. Его растрепанные черные волосы, ниспадающие вьющимися волнами до плеч, добавляли легкую неряшливость и лоск портрету. Всю картину дополняли светлые, почти алые глаза. Я догадывалась, что Бран относится к типу людей, пользовавшихся своей внешностью. «Сцена с Дракулой» это наглядно показала, Бран понимал, что его внешний вид, особенно глаза, не соответствуют нормальности. О, эти глаза. Думаю, если бы они были обычного карего цвета, то Бран был бы просто милым молодым человеком с длинным носом и хорошим вкусом, но кроваво-красный взгляд всё менял. Я сделала вид, что не обратила внимания на его комплимент и спросила: — Это тот самый фонтан? — Да, интересно, не правда ли? Я думаю этот парк — не его родное место. Скорее всего, его привезли сюда много лет назад. Я видел похожие в парках Варшавы и Дублина, — он провел длинными, тонкими пальцами по резьбе фонтана. Бран мигом переключился на новую тему, голос его оживился, наверное, парень давно хотел рассказать об этом месте кому-нибудь. — Ты был в таких прекрасных городах! — не удержалась от радостного возгласа я. — Не просто был, — парень загадочно улыбнулся, похоже, он не мог прожить и минуты без лёгкой наигранности. — Что ж, настало время рассказать историю моей жизни, Анна. Я ирландец по папиной линии и русский по маминой. Учился в России, как типичные русские дети, но каждое лето уезжал в сказочную Ирландию, к своему дяде. Ты не представляешь, насколько это прекрасное и сказочное место. С каждым годом я всё сильнее и сильнее мечтал о том, что когда-нибудь останусь у дяди навсегда. И вот в 16 лет я окончательно переехал в Ирландию и продолжил учиться в местной школе. Спустя пару лет дядя помог мне поступить в университет и с тех пор я живу и работаю в Ирландии, — пока Бран рассказывал, его рука машинально продолжала водить по резьбе, а взгляд, потемнев, ушёл куда-то в себя. Он выверчивал каждый завиток и линию своими тонкими, длинными пальцами. По спине пошли мурашки, я вспомнила холодное рукопожатие. Рукопожатие с мёртвым. — Ты не перестаешь меня удивлять, Бран! — спародировала я его же фразу. — Сколько же тебе лет? — Двадцать девять, — лучезарно улыбнулся парень. Вот и приплыли. Сказать, что я была удивлена, означает провести лишь по верхушке айсберга моих чувств, состоящих сейчас из удивления, замешательства и непонятного восторга. «Теперь стоит считать его мужчиной, а не парнем, не так ли?» — промелькнула мысль в голове. — Так сразу и не скажешь, — тихо произнесла я, наверное, надеясь, что это не будет выглядеть оскорблением. Ирландец элегантно запустил пятерню в свои пышные кудри: — Ну, я хорошо сохранился. «Ага, пьешь кровь маленьких девственниц, вот в чём причина». — Что ж, раз зашла такая тема, сразу скажу, что мне восемнадцать. Бран, не хочешь продолжить свой рассказ о жизни и учёбе в прекрасной стране? «Главное не подавать вида, что ты испугалась. Подумаешь, всего-то двадцать девять. Всего-то на одиннадцать лет старше». Бран загадочно улыбнулся, засунул руки в карманы и предложил прогуляться по этой длинной аллее. — Никогда не любил школу, — продолжил Бран, — там всё казалось скучным и заурядным. Лишь уроки литературы и истории вносили разнообразия в девятилетнее заточение. Я не завел крепкой дружбы и не влюбился, так что переехать в Ирландию было спасением, а не наказанием. Жизнь в России и Ирландии словно небо и земля, отличаются настолько, что ты даже вообразить себе не можешь. Ощущение будто я умер и возродился в новом мире, с его особыми ценностями и привычками. Два последних года в иностранной школе пролетели, как два дня. Я нашел себе хорошую компанию. Потом поступил в университет. Ох, я с тоской вспоминаю эти годы. Университет кардинально отличается от школы, в плохом и хорошем смысле. Наконец-то в моей жизни появилась настоящая, а что самое главное, исполнимая цель — стать адвокатом. Пять лет я был на грани витания в облаках, очарованный великолепной атмосферой наполненности души, и серьезности с сосредоточенностью. Я хорошо учился, всё быстро запоминал и схватывал. Пять лет, как и школьные годы пролетели незаметно и вот передо мной, как любил говорить отец, открылись все шлюзы корабля, в котором я рос и учился, и теперь я сам мог выбрать, к какому потоку присоединиться, чтобы, в конце концов, течение судьбы вынесло меня на берег счастливой и обеспеченной жизни. Боже, как же он надоедал мне с этой глупой метафорой, — Бран коротко хохотнул. — Я выбрал самое удобное и подходящее для меня течение и остался в Ирландии, искать свой берег счастья. Поначалу, после окончания моей стажировки ко мне, к сожалению, не шли клиенты и дела в мои руки не хотели доверять, но так бывает со всеми в самом начале. Прошло немного времени, и я набрался некоторого опыта в работе. Обширные знания и, не скрою, особые внешние данные тоже помогли мне. Таким образом, имя «Бран Фоули» звучит в каждом втором деле моего города, — парень остановился, — и все эти дела, безусловно, успешные. Надо было видеть, с каким упованьем он всё это говорил. Его речь не была надменной, наоборот, Бран старался превратить всё это в обычное повествование, но я не могла не заметить, как он был доволен собой и тем, что его слушают. Спросив, не против ли я, он закурил. Затем я поинтересовалась: — Почему именно в Ирландии? В России слишком скучно? — Всё очень просто. Поддержка семьи. И не округляй так глаза, я не настолько эгоистичный и чёрствый, чтобы не любить свою дорогую семью. Дядя мне очень помог, и я бесконечно благодарен ему, без него, было бы очень сложно поступить в университет Мейнута. Родители тоже помогали всем, чем могли, пока я сам твёрдо не встал на землю. Но версия о скуке в России мне понравилась, — он заулыбался. — Сейчас ты только не подумай, что всей этой историей я хвастаю. Ты услышала монолог моего сердца, я никогда и никому ещё не рассказывал историю моей жизни так подробно. «Вот чертёнок, точно мысли читает». — Я так и не думаю, Бран. Наоборот, мне очень интересно и я польщена, что первая её услышала. Эх, судьба опять отдает все мои желания другим. Ирландия входит в мой личный список стран, обязательных к посещению. Примерно на третьем месте, после Новой Зеландии и Швейцарии. Тебе повезло, чего не скажешь обо мне. Я, как все обычные дети, ходила в садик, затем в школу, теперь университет. Хоть это и новая ступень в моей жизни, в целом, унылость картины жизни не меняется. Возможно, дело во мне. Может, это мне стоит собраться, побороть все страхи, перестать думать об окружающих, — я опять вернулась в своё обычное, мрачное настроение. — Я не знаю, как обстоят дела в твоей личной жизни, но всё равно хотел бы дать совет, — Бран выдержал паузу, пустив изо рта пару колечек дыма. — Слушай свое сердце, Анна. Он многозначительно взглянул на меня, впервые за сегодняшний день, став действительно серьёзным. — Но я и так его слушаю, думаешь, я не знаю, что мне нужно? — Конечно, знаешь, но тебе может взбрести в голову, пожертвовать интересами ради другого. Мамы, папы или друга. Никогда так не делай, — в его словах, безусловно, был смысл, но сомнительный. Мне показалось, что Бран навязывает своё мнение, а это неправильно. К тому же, он говорил о таких вещах, как предательство семьи, а это уже перебор. Для кого-то именно забота, бескорыстная, безвозмездная забота является целью жизни. Я называю это больным альтруизмом. Но с другой стороны, я понимала, что Бран пытается правильно направить, он понимает, что я могу думать совсем иначе, и пытается это исправить. К сожалению, или к счастью, я думала совершенно аналогично. — Слушай, мы с тобой оба прекрасно понимаем, что у каждого свой путь и способы решения проблем. Будь уверен, я управляю соей жизнью и занимаюсь тем, что мне нравится. — Сама-то в это веришь? — парень кинул на меня холодный взгляд стеклянных глаз, от которого пошли мурашки по всему телу, и выпустил ещё одно колечко дыма. Его, по сути, риторический вопрос заставил меня задуматься. Всерьёз задуматься. Даже если бы мне дали всю жизнь на размышление, я бы не смогла ответить. Все годы жизни я потратила на преодоление рвов и ям судьбы, в виде болезней, разочарований и неудач. За прошедшие годы я ничего не сделала, ничего не совершила, нигде не была. Нравится мне это или нет? Сковывающую и затянувшуюся паузу в нашем разговоре прервал, к моему удивлению, Кир, подбежавший к нам. — Что-то случилось? — моментально спросила я, не дав другу сморозить какую-нибудь глупость. Почему-то мне не хотелось, чтобы Бран и Кирилл вообще разговаривали. — Что? Нет-нет, всё хорошо, я потерял тебя из виду и просто хотел спросить, как дела, и, кхм, ты до сих пор нас не познакомила, поэтому я решил сам, — мягко отодвинув меня в сторону, парнишка протянул ладонь Брану. — Кирилл. — Бран. Приятно познакомиться, — с насмешливой ухмылкой произнес ирландец, и парни пожали руки. Думаю, стоит отметить, что смотрели они друг на друга не слишком дружелюбно. Глаза Брана вспыхнули тёмным кровавым светом, словно в них была запёкшаяся кровь. Взгляд Кира сделался жёстче, цвет радужки от обычного, светло-изумрудного, перешел в темно-малахитовый. Нужно было что-то делать. — Бран, Кир — мой лучший друг. Я уже говорила. Почти что часть семьи, мы всегда и везде вместе. — Анна уже упоминала о тебе, Кирилл. Значит ты что-то вроде телохранителя? — во взгляде и всем его облике чувствовалась насмешка. И угроза. Бран запомнил, как мне не понравилось такое определение для Кирилла. Что же он делает, просто ехидничает или специально злит? Напряжение вокруг них можно было почувствовать поверхностью кожи. Вдруг я ощутила, что ирландец действительно намного старше нас обоих. — Я — её друг, она же ясно сказала. Или ты плохо слышишь? О нет, вот этого я боялась больше всего. Самым страшным продолжением была бы драка. — Ребята, может быть, пройдемся? Мне холодно стоять. — На, надень мои варежки, — не спуская взгляда с Брана, мой друг снял с себя варежки и протянул мне. Отказаться — значит обидеть моего Кира, поэтому я одела мокрые от снега рукавички, на что Бран ядовито ухмыльнулся. Вот теперь рукам стало действительно холодно. А сердце начало предательски покалывать. — За что же ты меня так ненавидишь, мой милый Кирилл, — Бран выпустил изо рта клубы никотинового дыма прямо в лицо Кириллу. Если они пустят в ход кулаки, я не смогу их разнять, только снежками закидать. — Я просто тебе не доверяю и не хочу, чтоб ты запутал в своих сетях Аню, — Кирилл не обратил на дым никакого внимания, даже не закашлялся. Прямолинейность ребят сражала наповал. Я видела, как Кир добела сжал костяшки, а у Брана в глазах заплясали чёртики. Похоже, он единственный получал удовольствие от разговора. Нужно было что-то предпринять, срочно. Я достала из кармана телефон и не придумала ничего лучше, чем сослаться на время. — О мой бог, Лариса Львовна звонила, видимо, я забыла убрать телефон с беззвучного режима, — я взглянула на часы в парке. — Ну конечно, вы только посмотрите на время, нам ведь нужно ещё собрать вещи и как следует попрощаться с городом, — я крепко взяла Кирилла под локоть, как бы приводя его в чувство. — Да, ты права, мы что-то задержались, — ответил мой друг, по его тону я не поняла, уловил он мою хитрость или нет. Версия с фальшивым звонком была настолько глупа и банальна, что, я думаю, оба парня понимали, что я лишь хотела их скорее отвести друг от друга. — Что ж, пора прощаться. Спасибо за совет, Бран. Серьёзно. Было приятно познакомиться. — А мне ещё приятнее, Анна, — голос ирландца всё ещё звучал грубо. — Ответь лишь на один вопрос: на чем и во сколько вы уезжаете? Приехали. В голове тут же мелькнула сцена, как я, с небывалым оживлением выкладываю всё наше расписание Брану, приукрасив это взглядом надежды, говорящим: «Ты же придешь меня проводить?», а затем навеки обиженный Кирилл уходит, оставив меня позади, чего он никогда не делал. Но в туже секунду мне представилось, как я холодно, с суровым взглядом, либо нагло вру, либо ухожу от ответа, оставив Брана в неведении и, возможно, оскорбленным. Ни первый, ни второй варианты мне не подходили. Сперва я взглянула на Кира и попыталась всем своим видом показать, что я не хочу его обидеть, вдобавок покрепче прижавшись к нему. — Во-первых, ты задал два вопроса, — улыбнулась я, и взгляд Бран немного потеплел. — Во-вторых, завтра в десять утра мы уезжаем на автобусе с главного вокзала. Долгая дорога по бесконечному шоссе, да, Кир? — друг меня не слышал, пытаясь взглядом просверлить дырку в адвокате. А я старалась сделать вид, что меня, на самом деле, не переполняет чувство глупой радости по поводу заинтересованности Брана. — Что ж отлично, удачно доехать. — Спасибо, — за меня ответил Кир и, всё ещё держа мою руку, направился в сторону нашей группы. Его нахмуренный взгляд не предвещал ничего хорошего. Напоследок я лишь вяло промямлила «до свидания», и Кирилл потянул меня назад к ребятам. Неожиданно я захотела вырваться из настойчивой хватки и кинуться к ирландцу. Но вот мы уже сделали два шага от него, четыре, шесть… Бран окликнул меня. Я обернулась, он стоял на том же месте, в той же позе, что и секунды назад. — Слушай своё сердце, Анна, — и безумно холодный взгляд Брана пронзил меня насквозь. Всё, что я смогла сделать — лишь молча кивнуть в ответ. После чего Бран развернулся и пошёл вглубь парка, ни разу не обернувшись.