Любовь во всех своих проявлениях

Слэш
PG-13
Завершён
131
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
131 Нравится 19 Отзывы 9 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
- Прекрасно выглядишь, - коротко отрапортовал Артур, не отрываясь от чтения «Times», лишь кинув короткий взгляд на почти полностью собранного американца. - Спасибо. Длинные пальцы Джонса машинально вставляли пуговицы тёмно-серого пиджака с «искрой» в соответствующие им петельки. Галстук Альфреда опять был завязан кое-как, что весьма портило всё впечатление о парне. Кёркленд глубоко вздохнул, сложил газету и положил её на стол. - Иди сюда. Американец послушно подошёл к Артуру, который в свою очередь аккуратно вытащил галстук Альфреда из-под пиджака и принялся перезавязывать его. Насколько англичанин знал, Джонс никогда не умел завязывать ни обычный галстук, ни галстук бабочку. Он вообще относился к ним скептично, называя удавкой и пытаясь избавится от них при любом удобном случае. Кёркленд обернул ленту галстука вокруг шеи американца и, совершив несколько незамысловатых действий, затянул его потуже, под самое горло. И так каждый день после того, как Джонс получил новую работу. Всё опять началось сначала. Проводить друг с другом как можно меньше времени вошло в привычку, врезалось в память, как заветы жизни. Но рассуждать об эстетике своих отношений никто не собирался. Только со своими проблемами ещё не хватало копаться в себе, нет, это не их стиль. Они, во всех отношениях, были странной парой. У них была, так называемая, любовь во всех своих проявлениях. Артур просто ненавидел американца лишь за то, что он поганит благородный английский своим американским говором. И дело даже не в том, что Альфред был урождённым американцем, нет. Всё дело заключалось в том, что Джонс прекрасно мог говорить без своего американского акцента, абсолютно чисто, не коверкая слова, но в присутствии Кёркленда он принципиально говорил, как истинный житель Соединённых штатов. Он делал всё, чтобы раззадорить англичанина, чтобы разозлить его, при этом довольно ухмыляясь и задорно сверкая голубыми глазами. Американец ненавидел Кёркленда за то, что тот, прекрасно зная вкусы американца, всё равно по утрам заваривал ему чай. И в лучшем случае чёрный, потому что Артур тоже не оставлял попыток довести Джонса, а с утра это было намного проще сделать. Именно поэтому Альфреду приходится вставать раньше Артура, чтобы сварить себе эспрессо, а может даже двойной, чтобы быстрее проснуться, а то англичанин со своим чаем выглядит совсем не убедительно. Кёркленд невероятно бесился от того, что Джонс был ярым патриотом, и таскал англичанина почти на каждую киноновинку Голливуда, не уставая восхищаться проделанной режиссёрской работой. А когда шли Олимпийские Игры в Лондоне, Альфред буквально осел на Олимпийском стадионе, мотаясь от одной арены к другой, болея за сборную своей страны. Он даже отыскал в гудящем и пестрящем британскими флагами Лондоне американский флаг. Флаг был достаточно большим, что сам американец со своим огромным размахом рук, еле удерживал его распрямлённым. Он, вместе с другими американцами, яростно выкрикивал победные лозунги, обращённые к американцам-олимпийцам. Причём, не всегда культурного содержания. От них у Артура краснели не только щёки, но и уши, настолько некультурными они были. Американская нация всегда поражала англичанина. Американец просто ненавидел, когда Кёркленд приходил домой пьяным. Как он умудрялся находить дорогу домой, ну, или хотя бы, как у него получалось в стельку пьяным сказать таксисту правильный адрес их с Джонсом квартиры, Альфред никак не мог понять. Англичанин абсолютно не умел пить, но, почему-то, его это никогда не останавливало. В такие вечера Альфред тащил Артура на себе в ванную, напрочь игнорируя вялые попытки соблазнения и невнятные угрозы, раздевал и запихивал под тёплый душ. Почему-то открывать только холодную воду рука не поднималась. Когда же стенки душевой кабинки запотевали, Кёркленд с какой-то удвоенной энергией начинал выводить пальцами только ему понятные узоры и, под весёлый хохот американца, прикасался к нагревшемуся пластику губами, имитируя страстный поцелуй. Это было бы впрок назвать имитацией имитации, настолько это смешно выглядело. Можно бы было называть ещё больше примеров, что они ненавидят друг в друге, но в их отношениях были и не только ссоры. Они идеально знают друг друга, и у каждого из них есть свои слабости. Например, американец не умел завязывать галстук, поэтому Артур всегда делал это за него, подчёркнуто-вежливо затягивая его потуже, будто напоминая о том, что Джонс уже не маленький, и пора бы самому научиться это делать. Но он никогда не говорил это вслух. Англичанин любил пончики с заварным кремом, и Альфред специально вставал в субботу в девять часов, чтобы в девять тридцать быть в кондитерской на углу, ведь именно там продаются самые вкусные в районе пончики с кремом, которые выдирают буквально с руками. В другое время – чуть раньше или чуть позже, это не принципиально – пончиков уже нет. Когда Джонса сбила машина, Кёркленд плюнул на все дела и сломя голову помчался в больницу. Травмы оказались достаточно серьёзными, и Альфред пришёл в себя лишь на пятый день пребывания в больнице. Он выглядел ужасно, но продолжал улыбаться, чтобы Артур не беспокоился за него. За это англичанину хотелось ударить его так, чтобы он провалялся без сознания ещё дня три минимум и чтобы понял, что ничего нормального в этом нет. Пять дней, которые Артур провёл в больнице, почти ночуя в ней, стоили ему множества уничтоженных нервных клеток. Джонс никогда не говорил Кёркленду, почему его выгнали с предыдущей работы. Он не хотел, чтобы англичанин знал, что его выгнали из-за драки. Собственно, драка и началась из-за Артура, точнее, из-за слов, брошенных в его адрес. Одна неосторожная реплика коллеги, и американец не выдерживает. Про него они могут говорить что угодно, но про Кёркленда он не даст говорить гадости. Даже со своим непомерным аппетитом, Джонс готовит на двоих, обязательно оставляя англичанину ровно половину – ни больше, ни меньше. Альфред мотивирует то, что готовит именно он потому, что еду Артура есть невозможно, хоть и сам ест её, искренне считая вполне вкусной. Но готовить предпочитает всё же сам. Кёркленд всегда помогал Джонсу искать его очки по утрам, потому что со своей ужасной дальнозоркостью американец просто не мог разглядеть их на прикроватной тумбочке. Даже если бы они лежали буквально в десяти сантиметрах от него, то Альфред бы всё равно не смог бы их найти – для него это почти непосильная задача. Именно поэтому Артур всегда лично снимает их с Джонса и кладёт на прикроватную тумбочку, всегда на одно место. Каждый день они устраивают баталии по поводу того, кто пойдёт сегодня выключать свет. В ход, как всегда, идут подушки, и в этот миг им по барабану то, что обоим уже за двадцать. Американец – так тот вообще взрослый ребёнок, за которым нужен глаз да глаз. В итоге они обессиленные и раскрасневшиеся от избиения друг друга подушками падают на кровать, и англичанин отправляет Джонса выключать свет. Альфред неохотно, недовольно бурча, поднимается с места и лениво идёт в сторону выключателя. Ну кто-то же должен об этой двадцатитрехлетней развалине заботиться, а кто это сделает, если не Джонс? - Я ушёл, вернусь поздно. Не жди меня. Лёгкий, почти невесомый поцелуй в щёку, и американец уже выходит за дверь, негромко захлопывая её и спускаясь по ступеням вниз. Тогда англичанин подходит к окну в спальне, из которого видно дорогу, по которой Альфред ходит на работу. Джонс не знает, но Артур каждое утро провожает его взглядом, пока его фигура окончательно не скроется среди толпы. После этого Кёркленд ещё пару минут бездумно скользит взглядом по медленно просыпающейся улице и сам идёт собираться на работу, искренне надеясь, что с американцем ничего не случится по дороге. А ещё англичанин, полностью игнорируя слова Альфреда, обязательно будет ждать его вечером, чтобы не упустить ни одного момента, проведённого рядом с Джонсом. Сколько бы он себя не убеждал, что когда-нибудь придётся расстаться, поэтому не стоит привязываться, но сделать с собой уже ни один ничего не мог. Привязанность – она штука сложная, её легко перепутать с любовью, так же, как и любовь легко перепутать с привязанностью, но Артур почему-то точно знал, что это не обычная привязанность и распрощаться с американцем так просто не получится. Но об этом можно подумать потом, когда придёт время, а пока можно расслабиться и спокойно жить дальше рядом с любимым человеком…
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.