***
Когда Гарри приводит своего протеже, которого он прочит на место Ланселота, то Мерлин почти потирает руки в предвкушении своей победы в заключенном пари. Парень в своем «крутом» прикиде — лондон-гоп-стайл — выглядит несколько комично на фоне других претендентов. Да и замашки уличной шпаны вкупе с ершистым характером совсем не вяжутся с имиджем джентльмена, коим в будущем должен стать агент службы «Кингсмен». В этот раз Харт явно ошибся, делая ставку на этого раздолбая. Эггзи — так вроде парень представился, называя себя? Имя, совершенно неподобающее джентльмену. Но Мерлин меняет свое мнение об Эггзи после первого же испытания, когда, оказавшись под водой в преднамеренно затопленной казарме, все спасали в первую очередь себя, присосавшись через выдранные душевые шланги к спасительному воздуху в двойных сливных коленах унитазов. Эггзи же попытался спасти всех, недолго думая ринувшись к зеркальному окну, и, вкладывая всю мощь в свои удары, все же разбил толстое стекло, через которое Мерлин вел наблюдение за курсантами. Впрочем, и все последующие испытания Эггзи выдерживает достойно, в итоге выбившись в лидеры и опередив всех богатеньких умников с их престижным образованием и специальной подготовкой. Правда, Мерлина настораживает специфический выбор щенка Эггзи. Но когда выясняется, что парень просто-напросто перепутал породы собак и был уверен, что взял на воспитание не мопса, а грозного бульдога — это Мерлина веселит. И вообще этот забавный парень ему определенно нравится, и Мерлин порой ловит себя на мысли, что, скорее всего, признает свое поражение и пожмет руку Гарри Харту за его отличный выбор и удачный эксперимент по превращению отвязного гопника в идеального джентльмена. Хотя Мерлин готов пожать руку и агенту Персивалю за его не менее удачный эксперимент, который доказал, что и из леди может получиться настоящий джентльмен. Роксана, одна из двух девушек, за всю историю существования агентства рекомендованных в будущие агенты, и дошедшая вместе с Эггзи до финала, Мерлину тоже нравится. Умная, серьезная, собранная, пунктуальная, способная, обладающая выдержкой. Был бы Мерлин помоложе… Хотя о чем это он? Раньше он не замечал за собой такой заинтересованности женским полом. Видимо, Гарри Харт был прав, когда говорил, что они изменились. Ну, или просто Мерлин видит в Рокси исключительно джентльмена. В общем, когда к финальному испытанию, определяющему выбор нового Ланселота, добирается именно эта парочка «подопытных кроликов», глава технического отдела радуется этому обстоятельству. Вот только он абсолютно уверен, что у Эггзи больше шансов пройти предстоящее испытание успешно, потому что девушка вряд ли решится на такое — убить пса, которого взяла на воспитание щенком и проводила с ним бок о бок все время, привязываясь к нему. Мерлину не нравился этот тест, который был придуман самим Артуром — главой их агентства. Гарри Харта тоже бесило это испытание, которое он сам в свое время успешно преодолел, но тогда он был молод — чуть старше, чем его протеже сейчас — и так отчаянно хотел получить место в агентстве, что, не задумываясь, выстрелил в свою собаку. С одной стороны, это испытание доказывало наличие выдержки, хладнокровия, твердого характера и непоколебимости агента, а также способности безоговорочно подчиняться приказу. С другой стороны, это было убийство друга, который преданно любит тебя всем своим собачьим сердцем. Жестокое испытание, которое лично для Гарри доказывало только лишь то, что агент «Кингсмен» без колебаний пустит пулю в лоб любому, на кого укажет руководство, даже тому, кого любит всем сердцем. В принципе, они все потенциальные жертвы друг друга. Когда Эггзи доходит до финального испытания, Гарри Харт уже не так уверен, что парень получит место Ланселота в «Кингсмен» — слишком хорошо он успел его узнать за время обучения. Одно дело наблюдать за кем-то на расстоянии, другое — близкое знакомство. И Гарри все чаще кажется, что он уже не хочет видеть Эггзи новым Ланселотом. Вернее, ему хочется, чтобы у парня не хватило духу выстрелить в ДжейБи — так он вроде назвал своего мопса? Но за все двадцать четыре часа, что Гарри по традиции проводит со своим подопечным перед последним тестом, отделяющим Эггзи от членства в их «джентльменском клубе», а его самого от выигрыша их с Мерлином пари, он даже не намекает парню о том, через что тому предстоит пройти. Ему все же хочется узнать, насколько он ошибается. Потому что за сутки, проведенные с Эггзи, Гарри Харт ошибается много раз. Чертовски много раз. Ему не следовало приглашать Эггзи к себе домой — это был первый промах агента Галахада, который должен был соблюдать конспирацию. И уж точно ему не следовало учить Эггзи делать правильный мартини с добавлением джина — не водки, разумеется — смешивая алкоголь в нужных пропорциях. Спустя пару часов парню все же удалось смешать именно «тот самый правильный мартини», что обязан уметь делать каждый уважающий себя джентльмен, но все «неправильные», которые они совместно дегустировали, все же возымели эффект, вызвав какое-то безудержное веселье. Какого черта Гарри решил поучить Эггзи еще и танцевать чарльстон, он бы не ответил даже самому себе. И это тоже была его ошибка. Как и выбор песни, которая была популярна во времена его молодости, со слишком откровенным названием и текстом. «Мне было очень одиноко, а теперь я испытываю такое…» Гарри легко и непринужденно чиркает ногами по паркету гостиной. — Это движение называется свивл, — Гарри широко улыбается. — Смотри, вот так поворачиваешь опорную ногу носком внутрь, а вот эту — откидываешь пяткой вбок и немного назад, делаешь шаг и повторяешь то же самое другой ногой. Можно стоять на месте, а можно двигаться. Вот так, — Гарри Харт довольно резво двигает ногами, не теряя при этом своей элегантности. — Ну, чего ты стоишь? Слабо повторить? — Чего проще, — фыркает Эггзи и с легкостью повторяет замысловатые движения ног, которые, оказывается, называются свивлами. — А вот так можешь? — парень крутит плечами, словно пытается сбросить с себя рубашку. — О! А это уже что-то из шимми, — Гарри повторяет движение, подключая заодно и руки. — Немного рок-н-ролла? — Эггзи подмигивает и делится своими фирменными движениями. — А если сделать вот так, то получится почти «лунная походка» Майкла Джексона. «Вряд ли кто-то меня поймёт. Должно быть, это сон. Но я хочу, чтобы он был реальностью, мне необходимо это чувство». Наверное, Гарри должен был потратить это время на наставления, советы и напутствия, но ему плевать на все это серьезное дерьмо, он сыт им по горло. В этот вечер он хочет чувствовать себя не агентом Галахадом, а обычным человеком с присущими ему слабостями. Гарри ставит песню на повтор, и она звучит снова и снова. «Никто другой не делает меня счастливым, не заставляет чувствовать вот так». Они дурачатся, танцуя совершенно невообразимые танцы, смешивая движения, стили, меняя ритмы, словно пытаются составить свой идеальный, правильный танцевальный коктейль, который пьянит не хуже «правильного мартини». И Гарри хочется, чтобы этот вечер, плавно перетекающий в ночь, никогда не заканчивался. «Загадаю на звезду желание. И, надеюсь, эта ночь будет длиться вечно…» Слова песни, звучащей нон-стоп, въедаются в подкорку головного мозга, и они уже оба, не замечая, подпевают, обращаясь друг к другу: «Никто другой не любит меня больше». «Никто другой не любит меня сильнее, чем ты». Когда они оба, хохоча, как ненормальные, в изнеможении буквально заваливаются на диван и тяжело дышат, пытаясь выровнять сбившийся ритм дыхания, песня все еще звучит. «Мои ночи полны тепла и нежности. Мы подолгу смотрим друг другу в глаза. И то, что мы видим, совсем не удивительно…» Подчиняясь то ли словам песни, то ли алкоголю, который, должно быть, немного превышает в их крови норму, допустимую для агента «Кингсмен», они одновременно поворачивают головы и смотрят друг другу в глаза. «Сначала ты заключил меня в объятия. Затем — наложил чары. И я не могу противиться этому сладкому желанию — подчиниться…» Гарри Харт изо всех сил противится своему желанию поцеловать слегка приоткрытые губы Эггзи. И упускает момент, когда расстояние между ними сокращается, так что Гарри чувствует его частое рваное дыхание на своих губах. «Захвачен без боя — вот как это случилось. Это было так естественно…» Их притяжение взаимно, и это было бы глупо отрицать. Гарри не хочет себя больше сдерживать, и запускает пальцы в волосы парня. Он останавливается лишь на мгновение, прижимаясь лбом ко лбу Эггзи. Это, возможно, будет самой большой его ошибкой — у агента «Кингсмен» не должно быть влюбленностей и привязанностей. «Следующее, что я почувствовал, как ты прижимаешь меня к себе. Что я должен был делать? Я дал волю чувствам…» Эггзи сам сокращает разделяющие их несколько дюймов и торопливо, отчаянно целует его. К черту. Все к черту! Одной ошибкой больше, одной меньше. Гарри, больше не сдерживаясь, стонет ему в рот, растворяясь в поцелуе, о котором грезил уже несколько лет. И он абсолютно уверен, что череда его ошибок закончится еще одной, к которой они оба стремятся, буквально сдирая друг с друга одежду. «И теперь мы летим сквозь звезды… Надеюсь, эта ночь будет длиться вечно».***
Утром, глядя на все еще спящего Эггзи в своей постели, Гарри Харт абсолютно точно знает, чем закончится финальное испытание для его мальчика. И, наверное, он будет даже рад такому исходу. Гарри думает, что если бы Эггзи согласился остаться, то агент Галахад бросил бы все к чертям и попросил отставку. Наверное, он так и сделает. Вот только доведет до конца последнее дело: очередной безумец, гениальный, надо признать, возомнил себя ни больше, ни меньше — спасителем планеты Земля. А пока Гарри попросит Эггзи Анвина остаться. Но когда Эггзи открывает глаза и немного смущенно ему улыбается, Гарри снова совершает ошибку, потому что спрашивает совсем не то, что собирался. — Ты действительно хочешь стать агентом «Кингсмен»? — Да, хочу, — Эггзи твердо уверен в своем желании. — Кто-то рождается с серебряной ложечкой в заднице, а кому-то приходится доказывать, что он ничем не хуже. И я готов это доказать. — Хорошо, — Гарри усмехается словам парня. — Хочешь, значит будешь. Только запомни, что думать нужно головой, а выбирать сердцем. У многих есть в наличии что-то одно: или голова, или сердце, а у тебя — полный комплект. Наверное, это был плохой совет от Гарри Харта. Потому что на последнем испытании, когда глава их агентства, Артур, лично отдает Анвину приказ застрелить ДжейБи, парень понимает своей головой, пусть и все еще немного замутненной остатками похмельного синдрома, что должен выполнить приказ, но вот сердце… Сердце говорит ему, что пес, преданно глядящий ему в глаза, дороже места Ланселота в этом гребаном агентстве, которым руководит старый мудак, возомнивший себя Высшей силой, решающей, кому жить, а кому умереть. Эггзи с превеликим удовольствием пустил бы пулю в лоб этому старперу, прямо между его ублюдочных поросячьих глазок. Если кто и должен умереть сейчас в этом кабинете, то он бы выбрал Артура, отдающего такие бесчеловечные приказы. Эггзи даже наводит пистолет на главу агентства, целясь в выбранное место на морщинистом лбу, но понимает, что вряд ли Гарри Харт будет доволен его выбором.***
— Твой Эггзи провалил испытание, — Мерлин сразу звонит Гарри, чтобы поставить его в известность о результатах теста. Он сам несколько озадачен, потому что не ожидал, что по его приказу Рокси, почти не мешкая, выстрелит в своего пса — все же у этой девушки железные нервы. Возможно, этим и объясняется его симпатия к ней. — Зато он чуть было не пустил пулю в лоб Честера Кинга. Наш Артур до сих пор под впечатлением и в бешенстве. Просто-таки рвет и мечет. Спрятал бы ты куда-нибудь парнишку, Галахад. — Где он? — Гарри хорошо знает, что если Мерлин называет его кодовым именем, то дело обстоит чуть более, чем серьезно. — Забрал своего мопса и исчез. Думаю, что домой поехал — больше деваться ему некуда. Но беда в том, что он еще и машину Артура прихватил заодно, — Мерлин тихо смеется в трубку. — Я же говорил, что из гопника не получится настоящий джентльмен. Ты проиграл пари, Гарри — твой «уличный щенок» не получил место Ланселота. — А я и не говорил, что он станет Ланселотом. Я говорил, что Эггзи Анвин станет агентом «Кингсмен». И ты рано списываешь его со счетов, Мерлин. — А я бы на твоем месте признал поражение, потому что агентом твой парень станет только через труп Честера Кинга, — Мерлин снова смеется своей шутке. — Посмотрим…***
Для Гарри Харта не составляет труда разыскать Эггзи даже в таком огромном городе, как Лондон. Тем более парнишка разъезжает на машине, принадлежащей главе агентства «Кингсмен». Гарри не особо считается с желаниями парня, когда блокирует двери автомобиля Артура и, дистанционно управляя машиной, буквально доставляет Эггзи к своему дому насильно. Как нашкодившего щенка. Впрочем, парень так себя и чувствует, судя по провинившемуся взгляду. — Прости, Гарри, что я не оправдал твоих ожиданий, — Эггзи виновато опускает глаза. — Артур прав — мне не место в агентстве. Слабак. Даже пса пристрелить не смог. — Друга… — Гарри чертовски хочется сгрести парня в охапку и крепко обнять, потому что он в нем не ошибся. — Что, прости? — Ты не смог пристрелить друга. И это не слабость. Убийство беззащитного животного, к которому ты привязался всем сердцем, нужно для того, чтобы искоренить в тебе человечность и превратить в идеальную машину, которая не обсуждает полученные приказы. Всегда считал это испытание чудовищным. После него остается только голова, потому что сердце отключается. Но Артур уверен, что именно бессердечность делает агента «Кингсмен» бесстрашным. — Но ты ведь убил своего пса? — Убил, — Гарри болезненно морщится. — А потом привел его домой и заботился о нем до самой его смерти. В пистолете были холостые патроны, Эггзи, — Гарри подводит парня к двери туалетной комнаты и распахивает ее, представляя в качестве доказательства чучело пса, явно умершего от старости. — Познакомься, мистер Пиклз. Даже после своей смерти он каждый день напоминает мне о сделанном тогда выборе, который я до сих пор считаю неправильным. — Так ты не сердишься на меня? — Ну, может совсем немного… — Гарри ухмыляется. — Нужно было все же выстрелить в лоб Артуру, чтобы старый маразматик, наконец, понял, что привязанность и любовь заставляют нас совершать куда более смелые поступки, а иногда и вовсе безумные. Ненавижу этого консервативного сноба. О своей привязанности и любви Гарри Харт так и не успевает рассказать Эггзи, потому что агента Галахада ждут неотложные дела в Америке, в Кентукки, о чем ему и сообщает Мерлин. — Я должен ненадолго уехать, — Гарри торопливо собирается, периодически бросая взгляды на притихшего Эггзи, который неотрывно следит за каждым его движением. — Ты можешь мне кое-что пообещать? — Гарри отрывается от своего «тревожного чемоданчика», внимательно смотрит парню в глаза, и когда тот торопливо кивает, он еще некоторое время молчит, словно собирается с мыслями. — Пообещай мне, что когда я вернусь, ты все еще будешь здесь. Взгляд Эггзи мечется по лицу Гарри в попытке хоть что-то понять, потому что ему не нравится ни тон, с которым тот произносит свою просьбу, ни секундное замешательство, которое мелькает в глазах. Что это — страх, неуверенность, сомнение или что-то еще? — Обещаю… — Эггзи готов пообещать Гарри Харту все что угодно. Последние пятнадцать минут перед тем, как сесть в машину, которую прислали за ним из агентства, Гарри тратит на то, чтобы быстро рассказать Эггзи, где что находится в его доме. Он называет ему коды от сейфов, тайников, сигнализаций и коммуникаторов связи, которые Эггзи должен запомнить, вкладывает в руку парня ключи от дома и нескольких машин, что стоят в гараже, и о которых Эггзи даже не догадывался, и, уже стоя на пороге, торопливо говорит ему пароль от своего рабочего компьютера. — Ты запаролил свой комп мной? — Эггзи удивленно вскидывает бровь, а его губы непроизвольно растягиваются в кривоватой улыбке, когда он понимает, что пароль состоит из его настоящего имени и даты рождения. — Почему? — Потому что ты мне нравишься… — Гарри смотрит в глаза парня, и ему отчаянно хочется его поцеловать, но такая слабость для агента Галахада неприемлема, а вот наставление на прощание — вполне. — И чтобы не случилось, мой мальчик, помни, что думать надо головой, а выбирать сердцем. — И чувствовать задницей, — Эггзи широко улыбается своей шутке, наблюдая, как Гарри идет к машине. — Главное, ничего не перепутать, — Гарри оборачивается и сдержанно улыбается парню в ответ, а перед тем как сесть в машину, задерживается на мгновение. — Кстати, о заднице — может, кто-то и рождается с серебряной ложечкой в ней, но это абсолютно ничего не значит. А в тебя я верю, потому что вижу твой потенциал. Помни об этом тоже. Когда машина, увозящая агента Галахада, скрывается за поворотом, у Эггзи вдруг появляется гнетущее чувство тревожности, которое он не в состоянии объяснить, вынуждающее его связаться с Мерлином и выпрашивать разрешение на то, чтобы хотя бы видеть и слышать то же, что и агент Галахад. Он говорит директору технической службы о бесценном опыте, взгляде со стороны, возможности побыть в шкуре действующего агента и даже о компьютерной симуляции, позволяющей будущим агентам правильно оценивать риски и определять приоритеты. Эггзи прекрасно знает, что несет какую-то беспросветную чушь, и что он никакой не будущий агент «Кингсмен», но почему-то своими доводами убеждает Мерлина, и получает желаемую связь с агентом Галахадом через его очки, которые служат коммуникатором. У него нет возможности поговорить с Гарри и заглянуть ему в глаза, но такое, пусть и иллюзорное присутствие успокаивает Эггзи. Как оказалось, ненадолго. Потому что все последующие события кажется ему апокалиптическим сном, где агент Галахад, абсолютно не реагируя на попытки Мерлина вразумить его, хладнокровно расправляется с людьми, собравшимися в одной из кентуккийских церквушек. Возможно, все эти люди, включая самого Гарри, находятся под воздействием психотронного оружия, разработанного Ричмондом Валентайном — тем самым безумным гением, которого и должен обезвредить агент Галахад. У Эггзи лицезрение бойни, в которой Гарри действует как бездушная машина, оставляя после себя кровавое месиво из человеческих тел, вызывает непрекращающуюся тошноту. Но Эггзи плевать на всех этих религиозных фанатиков. Для него важнее, чтобы с Гарри Хартом ничего не случилось. И он, затаив дыхание, ждет, когда Гарри закончит свою расправу и уберется ко всем чертям из этого проклятого места. Парень уже с облегчением выдыхает, когда Гарри распахивает дверь, ведущую на улицу, но тут же замирает, когда видит Ричмонда Валентайна в сопровождении его сабленогой помощницы и парочки амбалов. Эггзи хочется закричать, чтобы Гарри обратил внимание на пистолет в руке Ричмонда, но его все равно никто не услышит. Он прекрасно слышит весь не слишком длинный диалог между агентом Галахадом и Ричмондом Валентайном, и отчаянно надеется на чудо, потому что ему хочется верить в неуязвимость Гарри. Вот только чуда не происходит, потому что жизнь — не сказка. — Это совсем другое кино, — Валентайн произносит эту фразу с улыбкой и холодным взглядом, который отводит в сторону, когда стреляет Гарри Харту в голову. Эггзи в ужасе смотрит сначала на яркую вспышку, а потом на застывший кадр голубого неба с плывущими по нему белыми облаками. Ему кажется, что это его голову только что размозжил выстрел, разорвавший тишину крошечного захолустного городишки далекого американского штата Кентукки. И разворотил грудную клетку заодно, разметав его сердце на кровавые ошметки. Он в шоке смотрит на монитор и на медленно стекающие капли крови агента Галахада, которые попали на стекла коммуникатора во время выстрела, и не может поверить, что все вот так закончилось. Он вдруг вспоминает все, что говорил ему Гарри перед отъездом, и понимает — это было прощание. Гарри Харт знал, что не вернется с этого задания. Это понимание сначала растекается тягучей болью по всему телу, а потом концентрируется в груди, где должно быть сердце. Вот только там пусто и безжизненно. И когда в приступе отчаянья Эггзи с силой захлопывает крышку ноутбука, он знает, чем заполнит эту пустоту — доберется до Валентайна и убьет его. Месть не воскресит Гарри, но вернет хоть какой-то смысл в жизнь Эггзи Анвина.***
Уже прошло почти полгода с тех пор, как мир выжил в чудовищном эксперименте Ричмонда Валентайна и даже не подозревал, кому на самом деле обязан своим спасением. Мир пришел в себя, и все вернулось на круги своя, а спасители этого гребаного мира пытались как-то жить в нем, хотя Эггзи казалось, что лучше бы ему было умереть. Почти каждую ночь в течение полугода все сны Эггзи заканчивались одинаково — яркой ослепляющей вспышкой и белыми облаками, плывущими в голубом небе далекого Кентукки, которые постепенно становились кроваво-красными, и он каждый раз просыпался, хватая воздух ртом, задыхаясь от боли. Когда-то он очень хотел стать агентом «Кингсмен» и стал, теперь же — мечтал сдохнуть и специально напрашивался на опасные задания. Но ему везло, и он возвращался с заданий практически невредимым, — царапины не в счет — словно его берег персональный ангел-хранитель. Мерлину порой казалось, что он знает имя этого ангела, потому что он все чаще замечал в парне черты и манеры Гарри Харта. Почти полгода прошло с тех пор, как «Кингсмен» лишился своего лучшего агента, Галахада, а Мерлин — старого друга. И все это время глава технического отдела, который лично координировал Гарри Харта в тот злополучный день, не мог понять — что пошло не так? Гарри за все годы службы в агентстве никогда не ошибался и всегда находил выход даже из, казалось бы, совершенно безнадежных ситуаций. Мерлин миллион раз прокручивал в голове кадры последних минут жизни Гарри Харта, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, которая даст ответ на самый главный вопрос — почему он даже не попытался выжить? Разгадка явилась ему совершенно неожиданно одним дождливым осенним утром, когда Мерлин, переливая свежезаваренный, сдобренный корицей кофе в чашку, в очередной раз вспомнил о Гарри. — Поделишься кофе? Мерлин замирает, не находя в себе сил обернуться, потому что узнает этот голос. Но… Такого просто не может быть, потому что этот человек давно мертв. Мерлин сам ездил на опознание тела в морг того самого городка в Кентукки, сопровождал гроб с телом в агентство, стоял на краю могилы, бросал горсть земли на полированную черную крышку гроба, и пару раз в месяц исправно навещал могилу с надгробной плитой из черного мрамора с высеченным на ней именем — Гарри Харт. Глядя на нее, он всегда с грустью думал о только двух статусах своего друга-джентльмена: родился и умер. А может, это только галлюцинация? — Обожаю, когда ты добавляешь в кофе корицу. И ложечку сахара положи, ты же помнишь? Галлюцинация слишком нахальна и неплохо осведомлена о предпочтениях Гарри Харта. Может, кто-то решил его разыграть? Мерлин медленно разворачивается, чтобы увидеть, наконец, этого наглеца, соображая попутно, следует ли ему сразу выхватить пистолет из верхнего ящика, где у всех нормальных людей обычно лежат столовые приборы, или повременить и дать шутнику шанс объясниться. Мерлин пытается сохранять спокойствие, но когда сталкивается с немного насмешливым взглядом Гарри Харта, все же теряет самообладание и роняет чашку на пол. — Не думал, что тебя может что-то вывести из равновесия, — Гарри невозмутимо рассматривает белые осколки и темную лужицу кофе на светлом полу, а потом переводит взгляд на оторопевшего Мерлина. — Ты умер, Гарри… — Мерлин все еще не может поверить, что на его кухне сидит живой Гарри Харт, а не его призрак или того хуже — галлюцинация. — Значит, мой спектакль удался, если даже ты поверил, — Гарри натянуто улыбается. — Так ты угостишь меня кофе? Мерлин, ни слова не говоря, поворачивается к плите и в абсолютной тишине, автоматически воспроизводя весь порядок действий, готовит две порции кофе с корицей по рецепту, которым он разжился, когда был по делам агентства в Вене. Для себя без сахара, и для Гарри Харта — одна ложечка, он помнит… Мерлин, осторожно переступая через осколки на полу, подходит к столу, за которым сидит Гарри, протягивает ему чашку с дымящимся ароматным кофе. — М-м-м-м… — Гарри втягивает носом воздух и, принимая чашку, будто бы невзначай касается руки Мерлина. — Ты готовишь божественный кофе. Мерлин вздрагивает от прикосновения теплых пальцев Гарри и понимает, что перед ним не призрачный дух и не галлюцинация, но все же не сводит с друга настороженного взгляда, отступая назад к плите. В глаза бросается хорошо заметный шрам чуть выше левого виска, и несколько не таких заметных на лбу и на левой скуле, которые совсем не уродуют Гарри, а придают ему даже некий шарм, что ли… Они молча пьют кофе, глядя друг другу в глаза. — Ну что ты на меня смотришь, как на привидение? — Гарри все же не выдерживает пристального изучающего взгляда. — Я не понимаю, как тебе удалось выжить? — Это было в некотором роде сотрудничество, — Гарри вздыхает и ставит чашку с недопитым кофе на стол. — Я чувствовал, что меня должны были убрать, а Эггзи, хоть и не пройдет последнее испытание, все равно поплатится жизнью за приближенность ко мне, поэтому я и решился на эту авантюру. Ты же помнишь, как мы столкнулись с Валентайном в нашем ателье на Сэвил Роу? — Мерлин кивает, потому что сам был озадачен таким внезапным появлением Ричмонда Валентайна, пожелавшим приобрести костюм именно в «Кингсмен». — Вот тогда я и понял, что раскрыт… Ты не в курсе, но я встретился с мистером Валентайном еще раз. Признался, что я агент секретной организации, сказал, что готов перейти к нему на службу и сдать всех агентов. Он сказал, что не заинтересован в моем предложении, потому что «Кингсмен» во главе с Честером Кингом уже и так у него в кармане. Оказалось, что наш Артур сам пригласил Валентайна к себе, потому что якобы заинтересовался его планом по спасению Земли от перенаселения. Хотя на самом деле просто хотел спасти свою задницу и занять какой-нибудь высокий пост в «светлом будущем». Правда, надо отдать должное этому мудаку — он пообещал сдать всех наших агентов, если выживет в грядущем апокалипсисе. Я же сказал Ричмонду, что сомневаюсь в обещании Честера, и пообещал сдать ему всех, чтобы никто не смог помешать осуществлению его грандиозного плана, но только если умру. Валентайна рассмешило мое заявление. Потому что, как он сказал, это как раз легко устроить — в ближайшее время меня ждет командировка в Штаты, и Артур не заинтересован в моем возвращении из нее. Уж слишком много я знал. Не буду пересказывать всю нашу беседу, но мне удалось убедить Валентайна, что я — более выгодный для него вариант, тем более что у меня был неоспоримый козырь, — Гарри отпивает глоток кофе, пристально глядя в глаза Мерлина с застывшим в них вопросом о «козыре». — Это ты, Мерлин. По сути, Артур в нашем агентстве — это ты. Ты знаешь подноготную каждого агента, лично руководишь сложнейшими операциями и координируешь все службы. Ты всегда в курсе всего и вся, и если тебя нейтрализовать, то это парализует работу всего агентства. Я сказал Валентайну, что убью тебя, но для этого я должен якобы умереть сам, чтобы отвести от себя подозрения и ввести коллег в заблуждение. Хотя на самом деле я намеревался убить Артура. Все, что ты и Артур видели в Кентукки, был хорошо сыгранный спектакль, — Гарри с невозмутимым видом делает еще глоток кофе, а у Мерлина холодеют ладони. — Это видели не только мы с Артуром. Эггзи попросил доступ к твоему коммуникатору. — Черт! Твою мать! — сдержанность Гарри Харта дает сбой на долю секунды. — Я думал, ты просто сообщишь ему о моей смерти. — То есть, ты не находился под воздействием адской машины Валентайна? — Нет, — Гарри качает головой. — Валентайн дал мне нейтрализатор, который достаточно было держать в кармане, а не вшивать под кожу. И я прекрасно тебя слышал, Мерлин. — Но ты убил всех людей в той церкви! — Убил, это правда. Это было условием сделки с Валентайном, чтобы он поверил в серьезность моих намерений, — Гарри пожимает плечами. — И мне было насрать на всех этих религиозных фанатиков, с их ублюдочными лозунгами. — Продолжай, — Мерлин даже не замечает, как крепче сжимает чашку в руке. — А что продолжать? Я знал, что когда выйду из церкви, меня будет ждать Ричмонд со своей свитой. Мы договорились, что он лично выстрелит мне в голову. Для пущего эффекта, — Гарри ухмыляется. — Ты не подумал, почему это не сделали его головорезы, которые метко стреляют, или Газель, которой даже пушка не нужна? — Гарри выдерживает паузу, ожидая от Мерлина какой-либо версии, но тот молчит. — Потому что пистолет был заряжен холостыми, Мерлин. — Я смотрел запись сотни раз, — Мерлин буравит Гарри глазами. — Это был не холостой выстрел. — О! Я тебя уверяю, это был именно он, — Гарри Харт улыбается такой неосведомленности руководителя технической службы о новинках на рынке боеприпасов. — Одна из разработок Ричмонда Валентайна, как и пилюля парализующего действия, которую я раскусил при падении. Даже лучший специалист констатировал бы мою смерть, а уж про местечкового доктора и говорить не приходится. Надо все же отдать должное гению Валентайна. Он даже расстояние рассчитал, чтобы остатки оболочки холостого патрона успели повредить мне только мягкие ткани черепа, а пороховые газы оставили бутафорскую дырку во лбу с эффектом огнестрела. Вот только этот ублюдок подошел чуть ближе, да еще и отвернулся в момент выстрела! Как итог — сила удара пороховых газов разворотила мне левый висок, потому что выстрел получился немного по касательной, а остатки оболочки чуть не лишили меня глаза. Но эффект был потрясающий. Крови от разорванных сосудов на виске было море, плюс пилюля «отключила», — Гарри пальцами изобразил в воздухе кавычки, — все функции моего организма — что-то типа искусственной комы, и ни у кого не появилось даже сомнений в том, что я умер. Благо, патологоанатом не успел до меня добраться. Хотя он и не очень-то и пытался, надо сказать. У него и без меня было достаточно работы. Я очнулся спустя сутки. Может, чуть больше… Не самая приятная, скажу тебе, вещь — лежать в холодильнике морга, но это спасло меня, как потом выяснилось, от последствий воздействия психотронного оружия Валентайна. Меня услышал помощник патологоанатома, по имени Джордан. Ему я рассказал байку, что в меня стрелял киллер, которого нанял один влиятельный человек, и никто не должен знать, что я выжил. Иначе киллер доведет дело до конца и убьет не только меня, но и его тоже, как всех тех бедолаг в церкви. Короче, запугал парня и попросил мне помочь. По моей просьбе он отправил письмо на твой электронный адрес. Я сказал Джордану, что за мной приедет сын, но если вдруг заявится худощавый лысый джентльмен с характерным лицом наемника, который представится моим другом, то его нужно убедить в моей смерти, а если гость изъявит желание забрать гроб с моим телом, то пусть забирает. Потом я эффектно грохнулся в обморок уже по-настоящему, и мне понадобилась медицинская помощь. Джордан перетащил меня в отделение интенсивной терапии, где и выяснилось, что у меня помимо изуродованного лица было еще сильное сотрясение мозга с обширным кровоизлиянием и довольно значительная кровопотеря. Видимо, пока я был в отключке, это все не слишком беспокоило мой организм, но сказалось позднее. Меня срочно доставили в госпиталь Франкфорта, где я на фоне общей неразберихи и суматохи благополучно затерялся, провалявшись в реанимации около трех месяцев и около двух на реабилитации. А Джордану, видимо, все же удалось запудрить тебе мозги? — Блядь! — у Мерлина крепкое совсем не джентльменское словцо вырывается непроизвольно, потому что он в шоке от всего услышанного. — А я решил тогда, что разговариваю с абсолютным дебилом. Кого же я забрал тогда из морга? — Пустой гроб, по всей видимости, — Гарри пожимает плечами. — Мне все же интересно, что он тебе сказал? — Сказал, что в связи с произошедшими событиями, все трупы из церкви забрали только спустя три дня. Что твое тело лежало все это время на солнцепеке, который ускорил разложение, а так как городишко окружает лес, то еще и зверье немного подъело мягкие ткани с открытых участков. Состояние твоего тела было такое, что его пришлось сразу укладывать в цинковый гроб. Успокоил, мерзавец, что почти все трупы из церкви хранятся в цинке, благо военные их обеспечили этим добром, так как холодильников на всех не хватает, а когда родственники объявятся — неизвестно. В общем, зрелище, конечно, малоприятное, но я должен тебя опознать. Настойчиво так предлагал, гаденыш. Но потом вдруг вспомнил, что у него есть фотографии твоего тела, и опознание можно провести и таким образом. Честно, я порадовался, что не стал опознавать тебя воочию, потому что фото были впечатляющими. У меня не хватило духу увидеть твой изуродованный труп, и я увозил запаянный гроб. Идиот! — Мерлин клянет себя за допущенную тогда слабость, которая стоила ему полугода терзаний и практически бессонных ночей. Но ему кажется, что чего-то недостает в этом гениально разыгранном спектакле. — И все же, Гарри, я не совсем понимаю — для чего были нужны такие сложности? — Ну что же, подведем итоги проведенной операции, — Гарри откидывается на спинку стула и начинает загибать пальцы. — Несмотря на то, что я не смог вам ничем помочь, хотя и собирался, вы спасли мир от хаоса, сохранив множество жизней — раз, злой гений Ричмонд Валентайн мертв — два, мы имеем труп Честера Кинга, предавшего наше агентство — три, Гэри Анвин все же стал агентом «Кингсмен» — четыре, а я выиграл наше пари, и это — пять… Гарри еле успевает заметить летящую в его голову чашку, что еще секунду назад была в руках Мерлина, но все же уворачивается, и слышит за своей спиной характерный звук разбивающегося стекла. — Сволочь!!! — Мерлин стремительно подлетает к Гарри, хватает его за грудки и, вытаскивая как тряпичную куклу из-за стола, со всей силы прикладывает к стене, о которую мгновение назад разбилась чашка. — Эгоистичный ублюдок! Так это все было только ради того, чтобы выиграть пари? Любой ценой — так, Гарри?! — Мерлина трясет от ярости, и он готов задушить мерзавца. Жаль, что Валентайн все же не пристрелил его. — Ты так сильно хотел, чтобы твой Эггзи стал агентом?!! — Нет, — Гарри сдавленно хрипит, потому что ему не хватает воздуха. — Он сам этого хотел, Мерлин, — взгляд Мерлина мечется по лицу Гарри Харта, а хватка внезапно ослабевает. — Он очень этого хотел, — Гарри болезненно кривит губы. — Но я знал, что Эггзи не пройдет последний тест. И ты был прав — Артур в любом случае не допустил бы, чтобы в «Кингсмен» был такой «беспородный» агент. А я видел в парне недюжинные способности, Мерлин, но ему не хватало искры, что ли, которая разожгла бы его потенциал. Убийство ДжейБи ничего бы не дало, а только сделало бы его бессердечным, а я не хотел этого. А вот если потерять то, что дорого сердцу… — Ты разыграл весь этот спектакль и рисковал собственной жизнью, чтобы парень раскрыл свой потенциал? — Мерлин чувствует, что ему не хватает единственного кусочка паззла, чтобы, наконец, отдельные кусочки сложились в картину. — С чего ты взял, что дорог Анвину? — Я никогда не ошибаюсь, — Гарри Харту хочется верить в то, что он говорит. — Ты любишь его? — Мерлина вдруг озаряет догадка, и когда Гарри снова болезненно кривит губы и кивает, он понимает, что, наконец, нашел недостающий кусочек паззла.***
Они вместе собирают осколки разбитой Мерлином посуды, и шутят о том, как хорошо, что Мерлин с перепуга не метнул в Гарри ножом, или того хуже — не пальнул в него из пистолета, который хранит в одном из кухонных ящиков. Мерлин ворчит, что нужно было в свое время изъять у него ключ от дома, чтобы он не являлся вот так без приглашения. Совместными усилиями они приводят кухню в порядок, а потом Мерлин еще раз заваривает свой фирменный кофе, и они сидят за столом вместе, как старые добрые друзья, и неспешно наслаждаются ароматным напитком. — Расскажи мне о нем, — Гарри не уточняет, кого он имеет в виду, но Мерлин его прекрасно понимает. — Он один? — Нет, — Мерлин ехидно ухмыляется, подмечая секундное замешательство друга. — У него есть мама и младшая сестра. Так как ты официально мертв, он занял место агента Галахада. Живет в твоем доме со своим мопсом, и частенько подкидывает его мне, когда уезжает в очередную командировку. Все время напрашивается на самые опасные задания, и мне еле удается его сдерживать. Но пока ему везет. Правда, после сирийской операции он неделю провел в состоянии искусственной комы, и то потому, что ему не лежалось спокойно после того, как его подлатали. Часто ходит к тебе на кладбище, очень часто, Гарри. По крайней мере, когда бы я ни пришел, он почти всегда там, за исключением моментов, когда рискует жизнью, в очередной раз спасая мир. И он очень изменился. Иногда я ловлю себя на мысли, что он стал чересчур похож на тебя: привычками, манерой общения, стилем одежды, даже походкой. И еще своей неуязвимостью, словно ты заразил его всем этим. Ты был прав, из него получился отличный агент «Кингсмен» и настоящий джентльмен. В общем, ты можешь просить меня выполнить любое твое желание — ты действительно выиграл пари. — Убей его. — Что, прости? — эта просьба друга кажется Мерлину чудовищно нелогичной. — Пусть он будет, как и я — официально мертв для всех. Не хочу, чтобы он каждый раз рисковал жизнью, а я боялся, что однажды он вернется с задания в мешке для тела. Хочу спокойной жизни, рядом с ним. — У меня сейчас единственное желание — запустить чашкой в твою дурную башку, которой ты совершенно не думаешь, — Мерлин сжимает губы и уверенно зажимает в ладони чашку с недопитым кофе. — Ты решил сегодня полностью лишить меня посуды, эгоистичный идиот?! — Мерлин повышает голос и гневно смотрит в глаза притихшего друга. — Убить Анвина? Мне легче воскресить тебя и посадить на место Артура, которое у нас так и осталось вакантным. Будешь рядом с ним все двадцать четыре часа, вот только совсем спокойной жизни я тебе пообещать не могу. А потом, тебе не кажется, что ты снова принимаешь решение за вас обоих? Может, сначала поинтересуешься у Эггзи, чего он сам хочет? Ты же говорил, что парень мечтал стать агентом «Кингсмен». И с чего ты вообще решил, что он захочет быть с тобой? Он похоронил тебя полгода назад, но все это время говорил мне, что так и не может поверить, что тебя больше нет, все твердил о своем предчувствии, что ты жив, — Мерлин не говорит Гарри Харту, что был обеспокоен состоянием Эггзи, и даже подумывал отправить парня на психиатрическую экспертизу. — Но сейчас он уже вроде как смирился с твоей смертью и только-только начал приходить в себя, а тут ты вдруг заявляешься живой, относительно здоровый, и с предложением отказаться от мечты… Да я не удивлюсь, если он пустит тебе пулю в лоб, и будет прав, Гарри. Надо мне было сразу тебя пристрелить и закопать в саду вместе с твоими идиотскими мыслями и желаниями. Все равно ты для всех официально мертв, — Гарри, поджав губы, нервно тарабанит пальцами по столешнице, глядя в окно на серый лондонский дождь, и Мерлин замолкает на полуслове, потом протягивает руку и сжимает ладонь друга, останавливая мельтешение пальцев. — Поговори с ним для начала, Гарри.***
В последнее время у нового агента Галахада выходные, когда он становился обычным жителем Лондона, выдавались все реже. Эггзи предпочитал рабочую суету гнетущему одиночеству в доме, в котором остался жить после смерти Гарри Харта, потому что когда-то пообещал хозяину дождаться его. И хоть он понимал, что глупо, конечно, ждать того, кто никогда не вернется, но ведь сердцу не прикажешь, когда оно сделало свой выбор. Свои редкие выходные Эггзи проводил по-разному, но обязательно вместе с ДжейБи навещал могилу Гарри. Обычно утро начиналось очень рано с пробежки, которая заканчивалась на Бромптонском кладбище, где Эггзи подолгу сидел, опираясь спиной на черное мраморное надгробье, и смотрел, как ДжейБи, грозно хрипя, гоняет кладбищенских белок. Но в этот раз все идет не по плану: сначала зарядивший прямо с самого утра лондонский дождь задержал Эггзи дома, а затем позвонил Мерлин, который вдруг пожелал составить ему компанию и прогуляться до Бромптона. ДжейБи уже не терпится гулять, поэтому, когда мелодичный звонок разрезает тишину дома, мопс с радостным лаем несется, опережая Эггзи, к входной двери. Обычно, когда приходят Мерлин или Рокси, пес каким-то неведомым чувством — своей мохнатой пятой точкой, как иногда смеется Эггзи — определяет их, с разбегу бросается на дверь и в нетерпении смешно сучит лапами, сопровождая все звонким лаем. Но в этот раз ДжейБи почему-то присаживается возле двери и начинает тихо скулить. — Ты чего, Джей? — Эггзи не понимает этого странного поведения своего пса. — Это же Мерлин… — он осекается, когда видит, что пес явно чем-то обеспокоен, и это волнение передается и ему. Гарри Харт волнуется, стоя на пороге собственного дома. Он не знает, что его ждет, и когда слышит звонкий лай по ту сторону входной двери, то страшно завидует ДжейБи — когда-то этому мохнатому засранцу невероятно повезло, потому что Эггзи выбрал его сердцем. Теперь Гарри с замиранием ожидает, когда откроется дверь и Эггзи Анвин сделает свой очередной выбор. Дверь резко распахивается, но вместо глаз того, по кому безумно соскучился, Гарри видит направленное на него дуло пистолета. — Что же за день такой? Все пытаются меня убить, — Гарри кривит тонкие губы, а у Эггзи сердце пропускает удар, когда он слышит знакомые саркастичные нотки в голосе. — Если ты сейчас пустишь этому засранцу пулю в лоб, то я выиграю сто фунтов, — Эггзи отрывает напряженный взгляд от прицела и замечает Мерлина, вальяжно облокотившегося о свой автомобиль. — Я надеюсь, у тебя не холостые патроны? — Эггзи качает головой, переводит взгляд на того, в кого целится, и Мерлин замечает растерянность в глазах парня. — Слушай, лично я пойму, если ты захочешь его пристрелить. Тебе даже обвинение не смогут предъявить, потому что он уже и так официально мертв. И ты даже не представляешь, Эггзи, какой он идиот… Эггзи все кажется нереальным — этого не может быть, это просто какой-то розыгрыш. Он растерянно смотрит поверх прицела в темные глаза Гарри Харта, скользит глазами по его лицу, цепляясь взглядом за жуткий шрам на левом виске, и чувствует, как к горлу подступает тугой ком. — Ты умер… — Эггзи опускает пистолет чуть ниже, чтобы лучше видеть глаза собеседника. — Я выжил, — Гарри качает головой и делает шаг, сокращая между ними расстояние. — Ты опоздал на полгода… — еще шаг, и дуло пистолета упирается Гарри Харту в грудь. — Полгода — это ведь не вся жизнь? — Гарри осторожно перехватывает пистолет и отводит его от себя, подступая к Эггзи вплотную. — Я бы ждал тебя всю жизнь, — Эггзи хочется разрыдаться, то ли от радости, что Гарри вернулся, то ли от облегчения, что он оказался прав, когда говорил Мерлину, что Гарри Харт жив, то ли оттого, что он снова может ощущать его материальность. — Потому что обещал дождаться? — Гарри шепчет свой вопрос в губы Эггзи, ему безумно хочется его поцеловать. — Нет, — Эггзи качает головой. — Потому что мое глупое сердце снова сделало неправильный выбор… Как и в случае с ДжейБи. — Значит, нам очень повезло. Правда, Джей? — Гарри бросает быстрый взгляд на притихшего пса, и улыбается, когда тот тявкает ему в ответ, словно соглашаясь. — Думай головой, выбирай сердцем, — Гарри порывисто прижимает Эггзи к себе и целует его в висок. — А чувствуй задницей… — Главное, ничего не перепутать, — Гарри тихо смеется, потом обхватывает ладонями лицо Эггзи и мягко целует его приоткрытые губы. — И мне определенно нравится твое добавление про чувствительную задницу. — Так ты что, не пристрелишь этого идиота, Эггзи? — эта парочка явно забыла о его присутствии, и Мерлин делает вид, что раздосадован таким развитием событий. — Это ты просто пока не знаешь, о чем он меня просил. Сам расскажешь, Гарри, или мне сделать одолжение и помочь тебе? — Мерлин, — Гарри Харт даже не поворачивается к другу, хотя и чувствует на себе его пристальный взгляд. — Слушаю тебя, Гарри, — в голосе Мерлина неприкрытое ехидство. — Мне понадобятся новые документы. — Ты решил воскреснуть из мертвых? — Гарри Харт так и не поворачивается к нему, но Мерлин видит, как он кивает. — Обсудим все завтра в офисе, Мерлин. А сейчас сделай, наконец, одолжение — исчезни. Гарри Харт прислушивается к тихому шороху шин отъезжающей машины, сжимая в объятиях своего мальчика, которого давно выбрало его сердце, и отчетливо понимает, что не хочет быть официально мертвым. Он хочет быть официально живым. Рядом с Гэри Анвином. Желательно тоже официально.