Ли

Имя Ли. Цифрой десять кончается, и со мною прощается память. Разве это нормально? Ответь! Многолик демон мой и скитается без тебя, моя маленькая, моя нежная Ли. © Стимфония

      Обычно здесь шумно. Но в этом, именно в этом кабинете стоит вялая тишина, от которой хочется закрыться и я говорю, говорю, говорю, не особо следя за тем, что говорю. Но сначала было трудно.       — Почему вы здесь?       — Я убил человека.       — Почему же вы здесь, а не в тюрьме?       Голос мягкий, вкрадчивый. У него нет других особенностей — ни акцента, ни картавости. Я слышу его, но абсолютно не воспринимаю тембр, интонации почти стерты, словно говорит не человек, а машина, единственная сущность которой — заставить говорить меня.       — Я не знаю.       Меня почти не волнует, почему. Это не имеет значения. Внешний мир стал теперь для меня чем-то абстрактным, существующим столь далеко, что никакого влияния на меня не имеет и иметь не может.       — Кого вы убили?       — Ли.       — Кто это?       Молчать тяжело, тишина повисает в воздухе и густым киселем собирается заползти в мои уши, и я закрываю их руками. Но мне нечего ответить.       — Где вы познакомились?       Мы не знакомились. Я столь четко понимаю это, что заданный мне вопрос не имеет смысла. Тишина давит.       — Можете рассказать о внешности?       Это смутный образ, а с моим собеседником мы играем в игру «четкий вопрос — четкий ответ».       — Маленькая…       — Блондинка или брюнетка?       — Я не знаю.       — Красивая?       — Очень.       Она не показалась бы красивой никому, кроме меня.       — Блондинка?       — Не знаю.       Она вся легкая — и смеется как маленький колокольчик.       — Что случилось?       — Я не знаю. Я просто убил ее.       — И теперь вам плохо?       Это единственный вопрос, на который мне хочется ответить, действительно, искренне хочется.       — Да.       Четкий вопрос и четкий ответ, и я не впадаю в описательность, но это «да» ни капли не отражает степени моего «плохо». Стив не дал мне покончить с собой, но кажется, отчасти это все же случилось. Наверное, поэтому я и здесь. Наверное, поэтому после беседы с доктором я отправляюсь снова в свою палату и мне что-то колют в руку. Так я засыпаю и просыпаюсь, так успокаивают меня, когда я чувствую, что на мои плечи снова опустилась вся тяжесть потери и того, что я сделал. Есть раны, от которых не оправляются. Как правило, мы наносим их себе сами.       Я редко понимаю это. Большую часть своего времени теперь я рыскаю в пустоте внутри себя и ищу там ее. Крупицы, что она оставила, уходя.       Ли не интересна политика.       Ли плевать на ссору в моем офисе.       Ли видела бабочку…       — Что случилось?       — Я не помню.       — Что случилось?       — Не помню.       — Что случилось?       — Я НЕ ЗНАЮ!       Я знаю. Я не хочу думать об этом. Меня рвет на части — я знаю, что Ли нет, но этого не может быть. И если я вспомню…       — Вы вспомните.       — Я не хочу.       — Вы понимаете, почему находитесь здесь?       — Нет.       — Вам не интересно?       — Нет.       Ли не говорит долго. Она сыплет короткими рваными предложениями, перескакивая с темы на тему. Ли поет. Стиву не нравится, как она поет.       — Кто это — Стив?       — Мой друг.       — Он был знаком с Ли?       — Да, они знакомы.       — Вы познакомили их?       — Нет.       Они знали друг друга задолго до меня. Кажется, в этом и кроется причина их взаимной неприязни. Стив не любит, когда Ли поет. Стиву не нравится, что я говорю о ней. Стива бесит то, что Ли — в каждом жесте моем, в каждом предложении и в каждом поступке. Стив ревнует меня к Ли.       — Что случилось?       — Я не знаю.       — Что. Случилось?       Он едва ли повышает голос, но эти слова раздирают мои многострадальные уши, словно в них засунули что-то раскаленное. Кисель тишины охлаждает их, но вместе с ней в меня проникает и нечто другое. Липкое, холодное, оно заполняет меня изнутри по самое горло и меня прорывает. Я говорю, говорю и говорю… Кажется, слова мои бессвязны, но мой собеседник кивает и записывает что-то, а после отправляет меня в палату с весьма довольным лицом.       А я не помню ни слова из того, что сказал, хоть и наблюдал за этим будто со стороны.       Ли любит темноту, Ли не вздрагивает, когда смотрит страшный фильм, Ли не боится умирать. Но едва я упоминаю Стива…       — Они поссорились?       — Нет.       — Он сделал ей что-то?       — Да.       — Что случилось?       — Я не знаю.       — Где сейчас Стив?       — Я не знаю.       — Он не приходит?       — Нет.       — А раньше приходил?       — Да.       — И Ли раньше приходила?       — Да.       Ли приходит всегда неожиданно. Часто она сталкивается со Стивом и мы с ним прощаемся — точнее, я прощаюсь с ним, не умея намекнуть по-другому. Стив ревнует меня к Ли. Стив ревнует, потому что я предпочитаю ему - её, Стив ревнует потому что хочет занимать все мое время.       — Почему вы так важны для Стива?       — Я не знаю.       — А он важен для вас?       Вкрадчивый голос, вкрадчивый — вот единственная его существующая особенность. Я никогда не думал о том, важен ли для меня Стив, пока меня не спросил вкрадчивый голос моего собеседника.       — Я ваш врач.       Я знаю, но я ведь не болен.       — Для вас важен Стив?       — Я не знаю.       Четкий вопрос — четкий ответ. Четче не получится. Стив мне нужен, но я никак не могу припомнить, зачем…       — Вам не хватает Стива сейчас?       — Мне не хватает Ли.       Без чего угодно, но я не мог обойтись без нее. Сейчас я стал припоминать, что она появилась в моей жизни позже Стива. И вытеснила его. Вот почему он ее не любил.       Что-то поменялось неуловимо сейчас, когда я понял, что Стив и правда, не навещает меня… С ним хотел поговорить доктор, но меня никто не навещал. Только он и мог прийти ко мне, но он не приходил.       Так было и тогда. Он не приходил, долго. А потом пришел. И Ли не стало. Ли не стало… Стив!       — Что произошло между вами и Стивом?       — Между мной и мной? Хах. Все прекрасно.       — Вы Стив?       — Да.       — Вы знаете, почему вы здесь?       — Потому что я убил эту сучку и теперь вы пытаетесь привести в порядок поехавшую крышу моего приятеля.       — Что с ним не так?       — Он ничего не понимает.       — Что ему нужно понять?       — Что Ли была его слабостью, а я его сила. Я прихожу, когда его пытаются обидеть, я всегда соображал лучше, но почему-то он возомнил себя хозяином нашей жизни.       — Нашей жизни?       — Он принимал неверные решения. А потом появилась она.       — И что произошло?       — Он отошел на второй план.       — А Ли вышла на первый?       — Так и было.       — И вы убили ее?       — Да.       — Как?       — Я не знаю.       Я слушаю этот диалог как сквозь вату. Так было всегда, когда приходил Стив или Ли — у меня исчезал свой собственный голос. Но раньше я не знал мнение Стива на этот счет. Не я, а Стив убил Ли, не я, а он в ответе за это!       — Вы сегодня спокойны.       — Да.       — Что-то случилось?       — Да.       — Что-то хорошее?       Я не отвечаю. Тишина больше не пугает меня. Меня больше ничто не пугает.       — Вы общались со Стивом?       Я не отвечаю.       — Я могу поговорить со Стивом?       — Нет.       — Почему?       — Я убил его.       — Как?       — Я не знаю.       Я и правда не знаю. Я не знаю, как можно любить одну часть своей души и ненавидеть вторую, будучи третьей. Но раз одна из них безнаказанно убила вторую, я вполне могу убить ее. Как мне это удалось?       — Я не знаю. Но меня это не волнует.