***
В понедельник по телефону я получил от Ярика известие о том, что эфир будет последним. Также он ультимативно сообщил, что хорошо бы «Осколкам Шторма» придти в студию на интервью. Мы некоторое время препирались, почему именно моя команда, а не его «Black Diamond». — Дизи, смотри как символично: самый первый наш выпуск два с лишним года назад был с моей группой, а последний будет с твоей. Еще коллега привел кучу аргументов, например то, что это может стать хорошей рекламой и возможностью найти нового вокалиста (естественно, он тоже был в курсе наших проблем), и я больше не мог сопротивляться. Закинув новость в групповой чат я стал ждать реакции ребят. Ваня быстро съехал, сославшись на дела, но Лекс и Панда воодушевились идеей коллеги. Никаких отмазок у меня больше не осталось.***
Во вторник Ян практически насильно вытащил меня на интерактивную художественную инсталляцию, хотя я всего лишь позвонил узнать, как у него дела. — Дизи, меня мало волнует, что это не твой формат и к современному искусству ты равнодушен! Тебе нужно выходить в свет и знакомиться с новыми людьми. А вдруг именно сегодня выставку решит посетить твоя новая любовь? — Угу, главное, чтоб не старая, — недовольно буркнул я и пошел готовиться к культурной вылазке. Знакомиться там было по большему счету не с кем — в будний день видеоинсталляцию решились посетить только пенсионеры и школьники. Поэтому сначала мероприятие показалось сомнительным, но в какой-то момент мне даже понравилось сидеть в темном помещении в окружении круглого полиэкрана, где демонстрировалось сразу три сюжета. Видимо, Яна видео не слишком зацепило, потому что в скором времени он отвлекся и начал болтать про последние новости, не особо беспокоясь о том, что может помешать другим зрителям. — Короче, он очень крут, одно удовольствие с ним работать. Странно, что я раньше про него не знал, и никто не завербовал его в какое-нибудь агентство, — Ян упорно совал мне под нос фотографии бэкстейджа на телефоне. Судя по рассказу о фотосессии, друг поддался темному очарованию моего нового знакомого, оставшись в полном восторге от совместной работы. Я подумал, что непопулярность Романа в модельных кругах могла быть связана с его затруднениями в общении в прошлом. — Так подсунь его кому-нибудь из знакомых скаутов, если считаешь, что данные есть, — ответил я, стараясь продолжить наблюдение за происходящим на экране. — Сейчас это будет проблематично. В двадцать четыре начинать карьеру модели поздновато. К тому же Роме это совершенно не интересно. Он сам сказал, что главное для него сейчас — музыка, а оставшееся время нужно посвящать работе. Жаль, конечно, — Ян пожал плечами и шумно вздохнул для большей трагичности, вызвав недовольный взгляд сидевшей рядом пожилой женщины. — Ясно. Значит, ты нашел новую музу и больше не будешь звать меня на фотосессии? — Ну что ты, Дизи, в моем топе моделей ты всегда будешь на первом месте. — Вот черт, а я вообще-то на это рассчитывал, — расстроенно ответил я, не отрываясь от экрана. Ян пропустил реплику мимо ушей. — Слушай, знаешь же, как тяжело найти парней-моделей, а вы с сестрой подогнали мне сразу двух. Поэтому за мной должок, — засмеялся Ян. — Как будешь расплачиваться? Дай угадаю, фотосессией? — Естественно! — усмехнулся друг, — а знаешь, вы бы с Ромой, наверное, неплохо смотрелись в кадре вместе. Ты еще не надумал переметнуться к нему в группу? — Отстань! Вот не надо мне тут твоих визуальных фантазий! — я ткнул друга кулаком в плечо, от чего он еще больше развеселился. Решив больше не гневить пенсионеров, желавших приобщаться к современному искусству, мы покинули видеоинсталляцию. Ян пожелал просто прогуляться — при своем графике жизни он не мог часто позволять себе такую роскошь, в отличие от меня. Поэтому взяв кофе на вынос в ближайшем кафе, мы отправились бродить по весенним сумеркам, лениво обсуждая планы на лето, на будущее и на жизнь вперед. Среда, 5 апреля 17.40 Было сложно поверить, что я иду на эту работу в последний раз. Я утешал себя мыслями, что впереди маячит еще куча перспектив и возможностей, я могу продолжать развитие в сфере радио или выбрать другую, но словосочетание «последний эфир» звучало как-то особенно грустно. Ярослав, как обычно появившийся на работе раньше меня, оторвался от монитора для приветствия. Не теряя времени, он рассказал все, что нужно будет сделать в связи с сокращением, а потом перевел тему на наше грядущее интервью: — Ну что, Дизи, сегодня-то хоть общаться будешь? По всей видимости, это был намек на мою неразговорчивость в прошлом эфире. Я миролюбиво покивал, своим расслабленным видом намекая, что не поведусь на провокацию, но коллега не унимался: — Как там Ромашка поживает? Не удалось еще ему тебя соблазнить? — ясно, что Ярик подразумевал вакантное место басиста в «Offertorium», но такую двусмысленную формулировку выбрал специально, чтобы меня задеть. Я натянул слащавую улыбку: — Не удалось. Он хорошо воспитан, и, получив отказ, сразу же оставил меня в покое. В отличие от тебя. Конечно, я немного приврал насчет того, что Рома так уж оставил меня в покое, но говорить об этом у меня сейчас не было никакого настроения — я пытался настроиться на грядущее интервью. — О-о-о-ой, да ладно, — Ярик махнул рукой, закатывая глаза к потолку, — Рома только с виду такой безобидный милашка. На самом деле, он та еще акула. Один из самых целеустремленных и принципиальных людей, что я знаю. По крайней мере, в универе точно был именно таким, ты бы видел, как он изводил преподавателей, которых считал недостаточно компетентными в своих областях. И если он так быстро оставил тебя в покое, значит, не особо-то и был заинтересован. А вот это сейчас было обидно. Я стиснул зубы, чтобы не выдавать негативных эмоций, и, изображая безмятежность, пожал плечами: — Ну не был и не был, что ж теперь поделать. До коллеги наконец-то дошло, что он ляпнул что-то не то, он заткнулся и вернулся к монитору. Может быть, у него какие-то проблемы в личной жизни, и он срывается на мне? Сам Ярослав такими вещами никогда не делился, а у меня не было желания лезть человеку в душу. Несмотря на продолжительное знакомство, в приятельских отношениях нам удавалась сохранять определенную дистанцию, и я был уверен, что работе это идет только на пользу. Спустя минуту молчание, перебиваемое гулом приборов и отзвуками из коридора, было нарушено — в студию вошли Лекс и Панда, начался шумный обмен приветствиями. Ярик бодро потряс ладонь гитариста, обнял (излишне пылко, как мне показалось) клавишницу и начал объяснять моменты предстоящего интервью. Когда он закончил, до эфира оставались считанные секунды. — Всем привет, с вами Ярослав Волков и Денис Осипов, и это «Раскаты Рока», — бодро зарядил Ярик, — Денис у нас сегодня в несвойственной для него роли, сейчас он не диджей, а гость студии, потому что он также является участником приглашенного коллектива. — Да. Я сегодня, можно сказать, отдыхаю, — ответил я, чтобы поддержать беседу. В действительности же мне помимо интервью предстояло как всегда выполнять свои функции. — А в студии у нас сегодня по-весеннему бодрящая команда, широко известная в местных альтернативных кругах — «Осколки Шторма». Алексей — лид-гитара, Ольга — клавишные, Денис — бас-гитара. Мы поздоровались, а Ярослав продолжил болтать: — Ребят, прежде чем мы услышим вас в действии, я, конечно, имею в виду ваши демо-записи, давайте пару слов об истории группы, выборе творческого направления, миссии, философии, что там у вас еще… Как обычно, Лекс взял на себя роль лидера в коллективе, и принялся отвечать на вопрос, а мы только дополняли его повествование. Он особо не вдавался в подробности о том, как мы собрались. Может быть, не знал, так как пришел в коллектив последним, а может, не считал это важным. Князя, который, по сути, был основателем команды, упомянул вскользь. На этом моменте мы с Пандой переглянулись, но встревать не стали. Зато гитарист много говорил об альтернативной сцене в целом, о командах, которые оказали на него, а, следовательно, и на «Осколки» наибольшее влияние, о специфике, стилистических особенностях и всем таком прочем. Как ни странно, из его уст эта информация звучала складно и интересно, почти во всем я был с ним согласен. — В общем, мы просто делаем то, что любим, — подытожил гитарист, и Ярик одобрительно закивал: — Вообще-то, я не большой поклонник альтернативы, но после твоих слов, Алексей, мне даже захотелось ближе познакомиться с этим направлением. — Я тебе накидаю достойных представителей, если хочешь, — ответил Лекс, и они вдвоем посмеялись. После того, как прозвучала «Остерегайся пустоты», первая из наших композиций, Ярослав продолжил интервью и обратился к клавишнице: — Оленька, наш миниатюрный местный Моби в юбке, я знаю, что тебя часто приглашают в другие коллективы. Так почему именно «Осколки Шторма»? Панда на мгновение задумалась: — Сложно сказать. Я в команде с самого начала, это моя первая группа. Я не исключаю возможности в будущем присоединиться ко второму коллективу и совмещать, если у меня будет больше свободного времени, но сейчас его нет. — То есть, дело не в том, что достойных предложений нет, «Осколки Шторма» лучшие, все такое? — Конечно, лучшие, что за вопрос? — я не удержался и, веселясь, влез в разговор. — Денис, — Ярик моментально переключился на меня, — насколько я знаю, ты так же пользуешься определенным успехом, и тебя зовут в другие команды. Ты тоже неизменно верен группе? Вот скотина рыжая, подколол таки. — Естественно, верен, — я энергично покивал, — но, знаешь, если меня позовут в «Limp Bizkit», я, так и быть, подумаю. Ребята оценили шутку, успокоившись, я пустил в эфир еще одну нашу песню, и когда она отзвучала, Ярик сказал: — Кстати, что касается кадрового вопроса, у «Осколков шторма» сейчас свободно место вокалиста, правильно, ребят? — Совершенно верно, — ответил Лекс, — сейчас мы в поиске человека, который бы на долгое время стал для нас соратником и единомышленником. — А что-то поконкретнее в плане требований? — Музыкальное образование приветствуется, но не обязательно, желателен опыт выступлений. Замечательно, если этот человек, помимо простого умения петь, будет владеть навыками экстремального вокала. Любовь к альтернативному металлу и схожие музыкальные предпочтения… — Ты забыл самые важные требования, — обратился я к Лексу. — Какие? — Харизма и привлекательная внешность. — И стрессоустойчивость, — добавила Панда. — А не слишком ли много вы хотите, ребят? — усмехнулся Ярослав, после паузы продолжив: — Дорогой будущий идеальный вокалист «Осколков шторма», если в описании ты узнал себя, свяжись с командой, они очень тебя ждут. Если не узнал, но сильно хочешь с ними пообщаться поближе — тоже свяжись. Можешь даже звонить после эфира в студию, мы дадим контакты для связи. — Спасибо, Ярослав, думаю, теперь мы точно найдем нужного человека, — сказал я. — Всегда пожалуйста, Денис. Ну и по традиции, чего нам ждать от «Осколков шторма» в будущем, что насчет творческих планов? — Все зависит от того, как скоро мы найдем человека. На самом деле у нас масса готового материала, на два полноценных альбома уже точно наберется. Как только вокалист будет найден, приступим к записи. Кроме того, для нас важна живая работа, мы никогда не упускаем возможности выступить на местных площадках и фестивалях, которых ближе к лету будет в избытке… Выступления, запись альбома, полезные связи — Лекс говорил так убедительно, что я сам поверил в то, что нашу команду ждет великое будущее. Панда слушала его и улыбалась. Ну а чем черт не шутит, может быть, приход нового человека и правда решит все внутренние проблемы, Князь одумается и вернется, а лучше мы всей толпой соберем чемоданы и переедем к нему, получим контракт с каким-нибудь европейским лейблом и семимильными шагами помчимся к успеху? Случаются же чудеса в жизни. Ярослав помахал перед моим носом, и сладкая греза развеялась, пришлось вернуться в суровую реальность, где мы были все той же местечковой группой средней руки. Эфир подошел к концу, и как бы это ни было грустно, пришлось попрощаться с аудиторией, рассыпаясь в благодарностях за два года поддержки и обещая новые встречи и проекты, которых, скорее всего, никогда не будет. Я снял наушники и услышал, как вздохнул Ярослав, сделав то же самое. — Эй, вот только не надо плакать здесь, — тревожно сказала Панда, — вы уже придумали, когда устроить поминки вашего проекта? — В субботу в «Пантеоне»? — обратился ко мне Ярослав. Я покивал, изображая воодушевление. Планов на выходные все равно не было. Четверг, 6 апреля 17. 05 Кроме посещения спортзала задач на день у меня не стояло, поэтому вечер я решил посвятить душевному отдыху и зависнуть в ММО. Но вскоре безмятежное уединение с компьютером, банкой пива и пакетиком запретных чипсов было нарушено звонком сестры, едва не зарыдавшей в трубку: — Дени-и-и-ис, помоги, пожалуйста, у меня комп сломался-я-я, — взмолилась сестра, переходя на вой. — А что с ним? — Я не зна-а-а-аю, там синий экран! Мне завтра доклад нужно сдать, а ничего не работает, ничего не могу сделать, — она принялась объяснять ситуацию, но из сбивчивого рассказа мало что можно было понять. — Ты перезагрузку делала? — Делала, не помогло! — Ладно, скоро приеду, не плачь там только, — ответил я, нехотя выходя из игры. Я сомневался, что смогу чем-то помочь, но и бросать сестру в беде было нельзя. Я быстро собрался и, несмотря на приближающийся час пик, уже через сорок минут стоял перед дверью родительской квартиры. — Денис! — кинулась мне на шею Марина, едва успев открыть дверь. — Да тише ты, задушишь же, — сказал я, мягко похлопав сестру по спине. Хотя, конечно, было приятно видеть такую бурную радость в качестве реакции на мой визит. — Я ничего не делала, как ты и сказал, — радостно затараторила Марина, — хочешь чай, кофе? Поесть, может? — Чай можно, — ответил я, расстегивая куртку. Пока сестра унеслась на кухню, я разделся и прошел в ее комнату, где на столе меня ждал виновник недавней истерики — отказавшийся работать ноутбук. Реальность оказалась не совсем такой, как я представил себе после живописного Марининого рассказа. Никакой смерти харда или иных проблем в железе не наблюдалось, синий экран был простым вирусным баннером, сообщавшим, что компьютер заблокирован из-за обнаружения детского порно. По всей видимости, Марина заразу словила при неосторожном поиске информации для доклада. — Денис, ну что там? — спросила вошедшая в комнату сестра, держа в руках поднос с кружками и вазочкой с печеньем. — Детское порно? — я сурово посмотрел на нее, стараясь изобразить максимально серьезное выражение лица, — Скажи честно, ты снялась в фильме для взрослых и скрыла это от нас? — Ч-чегоо? Нет, конечно!!! — воскликнула сестрица, чуть не выронив поднос из рук, ее глаза полезли на лоб, а я уже не мог сдерживать смех. — Марин, тут ничего страшного. Ты просто вирус поймала. Сейчас все почищу, все в порядке с твоим докладом, если ты его, конечно, сохраняла. — Вирус? — удивленно спросила она, помедлив секунду, а потом протянула мне чай. — Вот блин! А я уж думала, поседею. — Ага, поседеешь, в пятнадцать-то лет. Просто нужно быть осторожной, когда шаришься на сомнительных сайтах, ничего не скачивать и не переходить по ссылкам. — Я же девочка, не понимаю в этом, — Марина кокетливо закатила глазки, — вообще первый раз такое увидела, вот и растерялась. — Знаешь, это даже радостно слышать. Значит, ты не посвящаешь задротству большую часть свободного времени, как большинство твоих сверстников. — Нет, я просто компом редко пользуюсь, потому что все в телефоне, — сестра захихикала, — а если я завтра этот доклад не прочитаю, географичка с меня три шкуры спустит. К учебе в своем возрасте сестра относилась ответственнее меня, что не могло не радовать. Мне потребовалось чуть больше получаса, чтобы провести необходимые манипуляции, скачать утилиту и очистить систему от вируса, а заодно позаботиться о безопасности системы в будущем, если Марина снова решит куда-нибудь залезть. В это время она рассказывала о последних новостях из школы, потом ей позвонила подруга, с которой она поделилась новостью о благополучном исцелении компьютера и спасении ее доклада по географии. Пока сестра самозабвенно болтала по телефону, я закончил дела и вышел на кухню за новой порцией чая, где наткнулся на мать. Как всегда с идеальной прической и макияжем, в дорогом деловом костюме, она сидела за столом с маленькой чашечкой кофе и макбуком — видимо, ее рабочий день еще не был закончен. — Привет, мам. Как дела? Вместо ответа она с недовольным лицом оторвалась от экрана и окинула меня долгим строгим взглядом, задержавшись на лице: — Привет, Денис. Тебе подстричься пора. Пить чай сразу расхотелось. «Хоть про одежду в этот раз ничего не сказала, и на том спасибо» — усмехнулся про себя я, поставив кружку в раковину, но родительница продолжила: — Ты в таком виде на работу ходишь? Упоминание про работу застало меня врасплох. Неужели бабушка еще не обсудила с матерью эту тему? Не важно, рано или поздно семья все равно узнает, так пусть мой мозг будет съеден прямо сейчас. Пожав плечами, я с напускным безразличием бросил: — А меня сократили. Нашу программу закрывают, ищу вот новое место. Мать в упор уставилась на меня, как будто пыталась понять, не шутка ли это. Или уже подсчитывала в уме дополнительные расходы. — Ясно. Неприятно, конечно… — она как будто перебирала варианты слов поддержки для сына в тяжелой жизненной ситуации, но не могла придумать ничего подходящего, — я поговорю с Олегом по поводу работы… — Ой не, не надо, мам, — не дожидаясь продолжения, перебил я, — я сам с этим как-нибудь разберусь. Вот только содействия и протекции от отчима мне еще не хватало. Мать шумно, с недовольством вздохнула. Уверен, ее лоб бы сейчас оказался нахмуренным, если бы не обилие вколотых в него косметологических препаратов. Она спросила: — У тебя уже есть какие-то варианты на примете? — Нет пока. — А какие сферы рассматриваешь? — Не знаю. — Денис, ты же знаешь, как с этим сейчас сложно… — видимо, она постеснялась добавить «для такого, как ты», — А если не получится быстро найти новое место, что будешь делать? Театральный допрос с пристрастием начал меня порядком раздражать, я огрызнулся: — Ну что за вопрос, мам? Конечно, сяду вам на шею, вынуждая оплачивать съем. Или вообще вернусь жить домой. Какое из двух зол выберешь? А может, вообще пойду в переход побираться. Мать как будто не заметила моего хамского тона и вообще только и ждала просьбы о материальной помощи: — Скажи, сколько нужно, переведу тебе на карту. — Мам, я вообще-то пошутил. Она лишь молча покачала головой, смерив меня взглядом со смесью неодобрения и жалости. Мне стало ужасно обидно. Я отвернулся к раковине чтобы помыть кружку, и сквозь шум воды, как бы невзначай будничным тоном бросил: — Кстати, я тут случайно узнал, что отец умер от передоза, ты в курсе? Я, конечно, немного приврал, потому что узнал об этом довольно давно, но так как тема в семье была запретной, обсуждать ее ни разу не приходилось. Так почему бы не сейчас? Но ответа не последовало. Поставив кружку на место, я повернулся к матери и наконец заметил, как пятнами побледнело ее лицо. Она уставилась на меня с гримасой легкого недоумения. Я понимал, что реальная эмоция должна выглядеть совсем иначе, а ее настоящие чувства сейчас скрыты за маской расслабляющих инъекций. А потом произошло то, чего я никак не ожидал: на ее лице не дрогнул ни один мускул, но из глаз вдруг потекли крупные прозрачные слёзы, странно сочетающиеся с неестественным спокойствием. Сдерживаемое горе выдавал только едва подрагивающий подбородок. Я почувствовал, что ее эмоция переползает ко мне. — Так ты знала про его смерть? Мать медленно кивнула. Слезы продолжали течь по ее лицу, оставляя тёмные дорожки от потёкшей косметики. Я растерялся, все мысли и заготовленные в многолетних внутренних диалогах реплики улетучились, оставив полный хаос в голове. — Почему вы никогда не позволяли ему видеться со мной? — Потому что я не могла его видеть, — ее губы задрожали, — слишком больно. Чувства остались, но и быть вместе мы тоже не могли. Не переставая смотреть мне в глаза, она протянула руку к салфетнице и начала аккуратно прикладывать белый квадрат бумаги к щекам, но слезы не останавливались, а тело все сильнее вздрагивало в судорогах. Я не выдержал: — Но почему, мам?! — Не надо, Денис. Пусть прошлое остаётся в прошлом. Никогда раньше я не видел ее слез. Сейчас передо мной сидела совсем не та женщина, которую я знал всю жизнь. Просто человек, вновь переживавший горечь утраты, на миг давший волю подавляемым много лет эмоциям. — Ты так любила его, что для меня любви уже не осталось? — я почувствовал, как предательски защипало в носу. Она не ответила. От ее тихого плача мне стало не по себе, тяжесть сдавила ребра, а в горле свернулся горячий липкий ком. Еще чуть-чуть и я был готов сорваться на всхлипы: — Или возненавидела за то, что слишком похож на него? Мать улыбнулась сквозь слезы и покачала головой. — Ты на него совсем не похож, ни капли. Сколько бы ни вглядывалась в твоё лицо, видела только собственные черты. С каждым годом все меньше от человека, который был… Нет, ты совсем на него не похож. Мать наконец-то отвернулась от меня, уткнувшись взглядом в монитор, но продолжала плакать, при этом улыбаясь собственным мыслям, и едва заметно раскачивалась вперед-назад, положив руку на грудь. Снова отвернувшись к раковине, я набрал холодной воды из-под крана и залпом выпил целую кружку, но когда повернулся обратно, картина не изменилась. Я испугался, не стало ли ей плохо с сердцем, вся моя обида, агрессия и дерзость разом улетучились: — Мам, — осторожно позвал я, — эй, мам. Прости. Не плачь, пожалуйста, а то сейчас Олег увидит и решит, что я в конец тебя довёл. Наверное, надо было что-то сделать. Обнять родительницу, выразить поддержку, хотя бы дружественно похлопать по плечу, но я не мог сдвинуться с места, облокотившись на столешницу и вцепившись в нее руками. Эта странная немая сцена длилась совсем недолго, в конце концов мать взяла себя в руки, поспешно вытерев слезы новой салфеткой и нацепив привычную маску идеальной непобедимой леди, в жизни которой нет места сентиментальности и слабости. Она сделала несколько медленных вздохов и сказала: — Ты все узнаешь. Я расскажу когда-нибудь. Когда у тебя будет своя семья. Или когда ты будешь готов. Я молча вышел из кухни и направился к выходу. Черт, черт, черт. Мне срочно нужно увидеть Рому, нужно спросить. — Денис, уже уходишь? — удивленно спросила высунувшаяся из-за угла сестра, не отнимая телефона от уха, когда я зашнуровывал кеды. — Да. Срочные дела возникли. Пока, успехов с докладом, — я оставил недоумевающую сестру в коридоре, не дожидаясь, захлопнул входную дверь и пулей вылетел на улицу. От холода дышать стало чуть легче. Что делать? Поехать к нему просто так? Если повезёт, и он будет дома, совру, что проходил мимо, как раз есть предлог — перчатки. Нет, это совсем уж глупо. Я достал телефон и запустил приложение соцсети, Рома был онлайн. «Привет. Ты дома? Я заеду?» — быстро набрал я дрожащими пальцами. Он прочитал через пару минут, а еще через минуту пришёл ответ: «Заезжай».***
Хозяин квартиры встретил меня в уже знакомом домашнем образе — в очках и с хвостом, только вместо футболки с логотипом неизвестной мне группы сегодня было темно-серое поло и светлые домашние брюки. — Зайдешь? — спросил он, протягивая мои забытые перчатки. Я кивнул. Рома дождался, пока я сниму верхнюю одежду и прошел в кухню. С моего последнего визита обстановка практически не изменилась, на столе все так же лежали ноутбук и телефон, но в воздухе теперь витал упоительный запах свежесваренного кофе. В голове мелькнула мысль, что неплохо было бы придти в гости не с пустыми руками, но потом я вспомнил, что я здесь как бы случайно. — Кофе будешь? — обратился ко мне Рома. — Только что сварил. Прости, покрепче ничего не успел заготовить. — Да, давай. — Тогда сам налей, ладно? Вон турка, сахар, там кружки, если нужно молоко — в холодильнике. Сестра вчера привезла что-то из еды, можешь брать, что понравится. Я сейчас кое-что закончу, буквально пару минут, и буду в полном твоем распоряжении, — Рома сел на свое место и погрузился в работу, моментально отключившись от реальности, как будто меня вовсе не было рядом. Я послушно сделал себе кофе и подошел к окну, выходившему во двор. Квартира разместилась на четвертом этаже обычной серой панельки спального района, поэтому любоваться было особо не на что. В сгущавшихся сумерках можно было разглядеть скромную дворовую территорию, заставленную машинами. Я понял, что, по всей видимости, отвлекаю Рому от работы своим внезапным визитом. Хотя с другой стороны, он мог бы отказаться или совсем не отвечать. Спустя несколько минут, он захлопнул крышку ноутбука, отодвинул его в сторону и потянулся на стуле: — Прости за ожидание, теперь я весь твой. — У тебя тоже есть сестра? — спросил я, отрываясь от разглядывания пейзажа. — Ага, старшая. Заезжает иногда в гости, привозит продукты или что-нибудь из своей стряпни, хотя я, в общем-то, об этом не прошу. — Общаетесь? — я вспомнил, что он раньше уже говорил о своей семье. — Скорее, она проверяет, не умер ли я от голода, не разнес ли квартиру в припадке, или не сделал что-нибудь с собой. У меня внутри все похолодело. Стараясь не подавать виду, я спросил: — У тебя бывают припадки? — Нет, но сестра в это, похоже, не верит, — усмехнулся Роман. Я постарался улыбнуться в ответ. — Понятно. А сам ты, значит, не готовишь? — Мало чего, я и не умею особо. Ну, вот кофе могу сварить, это венец моего кулинарного таланта. — Кофе и правда хорош, — я наконец сел за стол напротив Ромы. — А ты, Денис, умеешь готовить? — Конечно, умею, я же качок. Пятьдесят оттенков блюд из куриной грудки и гречки. Рома рассмеялся: — Да ладно, а я думал, они питаются только растворимым белком из огромных банок. — К сожалению, все не так просто. Хочешь красивый рельеф — помимо тренировок нужно еще соблюдать норму калорий и баланс белков, жиров и углеводов, — сообщил я с видом знатока, поправив воображаемые очки на переносице, чем еще больше развеселил собеседника. — Кулинария это полезный навык, особенно, когда живешь один, но я пока как-то без него обхожусь, — ответил он, — если увлекусь вдруг бодибилдингом, то обязательно освою. Но это вряд ли. — Знаешь, я не лекции о правильном питании и спорте читать приехал… Рома тоже в миг стал серьезным: — Слушаю тебя. — Ты сказал, что видишь моего отца. Что это значит? Он еще в этом мире? Это может как-то влиять на мою жизнь? Он вздохнул, улыбнулся и покачал головой: — Боюсь, Денис, мне будет сложно это объяснить. Во-первых, я не вижу твоего отца, и нельзя сказать, вообще видел когда-либо. Уж точно не в том виде, в котором ты мог бы себе нафантазировать, потому что зрение здесь – неподходящая характеристика. Привидений не существует в том виде, в котором мы привыкли изображать их в разнообразных страшилках. Умерев, люди не становятся призраками, с которыми можно пообщаться, они не превращаются в неупокоенных духов, которые потом стараются насолить живущим. — Но как ты тогда узнал о нем? Я не рассказывал никому. — Считай, что я просто угадал. — Как? — Черт, правда, сложно описать словами. Дело не твоем отце, его прошлом или смерти, а в тебе самом. Просто, по тебе это видно. Нет, не видно, но ощутимо… Денис, я не экстрасенс, не медиум, конечно, это нерационально, но и сверхъестественными я свои способности не считаю, да и с годами они ослабли. Я сам удивлен тому, что смог почувствовать тоску — темное облако, окутывающее тебя. И это не от бытовых проблем, расставания с девушкой или ссоры с другом, что-то серьезнее. Печаль, вина, утрата… боль, которую ты носишь в душе, неужели она так тебе нужна? — Я вообще не знаю, о чем ты говоришь. — А я тем более. Но твой отказ и агрессивный настрой привели меня в отчаяние, это был мой последний козырь, прости, что разыграл его таким способом. — Блин, — я нервно усмехнулся, — а я так надеялся, что ты мне расскажешь что-нибудь про папаню, и как ему там живется. — Увы, я вынужден тебя разочаровать. — Так значит, загробной жизни не существует? Конец есть конец? — Нет. Я вопросительно уставился на Романа. — Слушай, я очень устал, у меня кипит мозг после рабочего дня, и если я сейчас начну разъяснять тебе свое мировоззрение и религиозные убеждения — он просто взорвется. Но я буду рад послушать про твои, или давай перенесем эту тему на другой раз. Я так долго убеждал себя, что мои странности это лишь легкое отклонение от нормы, не заставляй меня рушить собственноручно возведенную иллюзию. — А какие у тебя еще странности? — Ну... — он медлил, — Например, раньше я плохо переносил чужие прикосновения, даже родственников, думая что ими можно нарушить тонкую телесную грань, оболочку, которая защищает меня от враждебного внешнего мира. Но еще больше я боялся, что прикосновения повредят преграду, сдерживающую моих внутренних демонов, и они вырвутся на свободу. Мне тут же ужасно захотелось прикоснуться к нему, схватить за руку, похлопать по плечу, толкнуть, но вместо этого я только выдавил из себя: — Круто. Рома пожал плечами и отвернулся к окну, потом спросил: — Ты разве не считаешь это странным? — Думаю, странности – это то, что делает нас особенными, - уклончиво ответил я, — Тем более, для одаренных творческих людей это скорее норма, чем отклонение. — Но у тебя же такого нет. — А откуда ты знаешь, что у меня есть, а чего нет? Может быть, я та еще темная лошадка. В ответ он как-то странно улыбнулся, не то понимающе, не то снисходительно, потом переменившись в лице весело спросил: — Раз уж на вечер больше нет планов, может, посмотрим что-нибудь? У меня давно лежит пара фильмов. Я кивнул, не вдаваясь в подробности о сюжете. Получив мое согласие, Рома встал из-за стола и вышел в коридор, ничего не оставалось кроме как плестись за ним. Я чувствовал, что меня раздражает его манера резко менять темы разговора, но повлиять на это пока никак не мог. Мы перебрались в комнату, в которой я очнулся в прошлую субботу. Рома включил компьютер и уселся в необъятное кресло, больше напоминавшее черный трон, а я занял уже знакомый диван. Выбранный хозяином квартиры фильм оказался европейским триллером про двух детективов, расследовавших давнее исчезновение женщины. Рома молча следил за происходящим на экране, на мои комментарии отвечал односложно, я подумал, что он не из тех, кто любит поболтать за просмотром кино, и решил не портить ему удовольствие. Минут через двадцать до меня дошло, что этот фильм я уже смотрел год назад вместе с Алиной, но часть сюжета стерлась из памяти, а может быть, никогда туда и не попадала. Пытаясь восстановить в голове содержание картины, я не заметил, как перешел к воспоминаниям о событиях прошлого года, когда моя жизнь казалась мне намного радостнее и беззаботнее, а будущее виделось светлым и безоблачным. Что я должен был изменить тогда, чтобы не доводить себя до состояния, в котором оказался сегодня? Поступить в магистратуру, оставить группу, повнимательнее следить за общением Артема и Алины, уделять ей больше времени, найти более высокооплачиваемую работу, начать жить вместе, сделать ей предложение, в конце концов? Так может, не столь мрачна моя жизнь сегодня? По крайней мере, взамен ушедшим, в ней появились новые занятные персонажи, вот, к примеру, Рома… Я громко хмыкнул, и он повернулся, удивленно взглянув на меня: — Что? — А? — невпопад ответил я, возвращаясь из своих раздумий. — Над чем ты смеешься? Маньяк держал женщину в клетке много лет, чего тут смешного? — с недоумением спросил он, свернув окно проигрывателя. — А, блин… я отвлекся, — ответил я, помотав головой, — включай. — Фильм закончился, — он развернулся ко мне и потянулся в кресле. Настала моя очередь с недоумением хлопать глазами. Мне казалось, что я погрузился в мысли от силы минут на пять, но взглянув на время, сообразил, что прошло больше часа. То ли дело было в мистических способностях Романа, рядом с которым время меняло свои привычные свойства, то ли мне пора прекращать заниматься самокопанием, ни к чему хорошему оно все равно не приводит. А может, мы с этим фильмом просто не были созданы друг для друга. Я понял, что нужно что-то делать: или уходить, или пытаться как-то развлечь хозяина квартиры. Но возвращаться домой не хотелось, поэтому я, пытаясь завязать разговор, как обычно ляпнул первое, что пришло в голову: — Обожаю Интернет! Можно за считанные минуты найти и скачать какой угодно контент: новый эпизод сериала или инструкцию по конструированию ядерного реактора. И уже сложно представить, что каких-то пятнадцать лет назад всего этого не было. — Не думаю, что разделяю твою любовь к всемирной сети, — отозвался Роман, — легкий доступ к информации развращает людей. — Доступность информации дает ощущение того, что ты умнее, чем есть на самом деле, у человека растет самооценка, это же хорошо? — ответил я. — Конечно, до тех пор пока он не столкнется с чем-то, что продемонстрирует реальное положение вещей. — Да-да, кораблекрушение, катаклизм или зомби-апокалипсис, — засмеялся Рома. — Ты думаешь, что владеешь каким-то знанием или навыком, но что ты будешь делать, когда под рукой не будет смартфона и возможности погуглить? Я вот вчера смотрел, как собрать обрез, буквально на коленке, из подручных материалов, табуретки и проволоки, но в реальности скорее буду съеден живыми мертвецами, чем смогу воспроизвести все действия по памяти. — Черт, а я как-то даже и не думал, что буду делать при зомби-апокалипсисе,— смеясь ответил я. — Ну, ты как раз можешь нагуглить инструкцию по выживанию, только не забудь распечатать и сохранить на будущее! — У меня сестра сегодня уже нагуглила себе вирусный баннер, пришлось экстренно спасать ее комп. — Вот видишь, не всегда люди могут оценить качество источников размещенной информации. Да и вообще, честно говоря, мне уже разонравилось жить в этой эпохе, — задумчиво выдал он, — homo homini lupus est* — все осталось на своих местах, поменялись лишь методы. Больше нельзя безнаказанно протыкать людей копьем, теперь желание властвовать над другими маскируется благими намерениями. Крупные корпорации манипулируют сознанием масс: «Купи нашу газировку и будешь счастлив!», «Приходи к нам в магазин, только сегодня самые большие скидки!», «С нашей волшебной пилюлей ты забудешь о всех своих проблемах». Когда в древности люди убивали друг друга за землю, было и то честнее. А сейчас всем от меня что-то нужно, но на деле плевать. — Тебе ведь тоже от меня что-то нужно, — сказал я, ожидая, что сейчас Роман пустится в объяснения, как не хватает в его группе моей прекрасной персоны. Но нет. Он просто коротко ответил: — Это другое. Не давая неловкости шанса влезть в наш разговор, я спросил: — Как ты пришел к идее собрать «Offertorium»? Рома просиял, как будто весь вечер ждал именно этого вопроса: — Знаешь, я ведь с самого детства что-то сочинял. Какие-то стихи, истории, мелодии. Пока другие дети дрались за место на качелях, я мог уставиться в небо и выдумывать истории о прошлом облаков, проплывавших надо мной, маршрут их путешествия, и о том, что они видели и что ждет впереди. Мало кому из детей это было интересным, а взрослые в лучшем случае считали меня излишне мечтательным мальчиком. И настоящим счастьем для меня было найти единомышленников в музыке, людей, которые прислушиваются к тому, что я хочу сказать своими песнями… Покачиваясь в кресле, он рассказывал о том, как постепенно складывался паззл, как нашелся каждый из участников, о долгом процессе притирания друг к другу. Какие-то моменты и тонкости, которые не упоминались в интервью, вещи, на которые никто кроме него, может быть, не обратил бы внимание. Я только кивал и изредка задавал вопросы. Постепенно Рома переключился на рассуждение о творчестве в целом: — Я ведь делаю это не ради денег, и не для того, что бы кто-то посторонний, восхищенно заглядывая мне в рот, сказал «Блин, Рома, ты такой офигенный!». Я творю, потому что не могу не творить. Я делаю это для себя...да, пожалуй, только для себя и ради собственного выживания. Мое творчество можно хвалить или ругать, я мог бы все, что говорят другие, записывать на свой счет. Но какой в этом смысл? Вот и ты посмеиваешься над направлением моих песен. Но пройдет время, и люди, сейчас называющие себя поклонниками, и те, кто отчаянно плюется ядом, завидует и желает зла — все они вырастут, изменятся, может, поумнеют, а может умрут, но так или иначе забудут обо мне. Это нормально. Это жизнь. Можно сколько угодно радоваться положительным отзывам или злиться на плохие. Ради чего? Все это мимолетные эмоции. Да, они нужны, я не спорю. Но, по сути, это пустая трата моих душевных сил. Когда страсти улягутся и софиты погаснут, мои истории, мысли, моя тьма все равно будет рядом. Вот уж кто всегда со мной. Душевное здоровье — тонкая оболочка между демонами, рвущимися из темных недр души и чудовищами извне, готовыми сожрать тебя в любой момент. Опять демоны и чудовища. — Ром, — я взглянул на него, пытаясь понять, о чем он сейчас думает, — а тебе никогда не казалось, что ты живёшь не своей жизнью? — В каком смысле? — Ну, что ты родился не в том месте и не в то время? Или не приходилось ли тебе путать сон и реальность? Когда ты не понимаешь, ты ещё бодрствуешь, уже уснул или проснулся? Когда сюжеты из снов и фантазий переплетаются так тесно, что ты забываешь, где кончается одно и начинается другое. — Денис, ты же сейчас половину моей жизни описал. Секунду мы смотрели друг на друга в полной тишине, потом Рому скрутило от смеха, а за ним и меня. Беспочвенное веселье на грани истерики в момент уничтожило всю неловкость и напряжение. У меня закололо в животе. Рома, пытаясь успокоиться, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, плавным движением откинул назад волосы со лба: — Сейчас соседи начнут по батарее стучать. Я посмотрел на часы: — Да с чего бы им, еще время детское, даже алкоголь можно купить. — А ты хочешь? — Не отказался бы. — Давай лучше в субботу с тобой выпьем, мне на работу завтра, — ответил Роман. — Давай. Мы с Яриком как раз в субботу планируем масштабную тусовку с друзьями по случаю кончины нашего радио-проекта. И ребят своих зови, вы же тоже были у нас в эфире. Он кивнул и развернулся к монитору, видимо, чтобы сообщить о приглашении товарищам по группе. Я потянулся и встал с дивана: — Все время забываю, что у нормальных людей другой распорядок жизни. Я тогда пойду, раз тебе завтра на работу. Рома развернулся ко мне и тоже встал. — Денис, ты в прошлую субботу сказал, что видел меня во сне. — Да. — А что это был за сон? Моя расслабленность сменилась страхом. Я испугался, что могу его смутить или обидеть. Или что он снова рассмеется, не поверив моему рассказу. Или злобно улыбнется, намекнув, что сны не так уж далеки от реальности. И я ответил: — Не помню.