Неосмотрительность

Боль пронизывает все тело, и Бастила извивается и корчится в тесном пространстве стеклянной капсулы, что служит ей тюрьмой. Боль находит волнами, то острая и жгучая, то ноющая и тупая. Она усиливается, затем спадает, чтобы снова нахлынуть, став более жестокой, — но не отступает ни на миг. Для электрического тока человеческое тело, в целом, — неплохой проводник; ток быстро пробегает по мышцам и нервам, вызывая жжение, дрожь, спазмы. Бастила вытягивается, как струна, выгибается, кричит и в судорогах бьется о стенки капсулы, когда очередной разряд прошивает ее, оставляя точечные ожоги на ступнях и руках, на груди. Иной раз ей хочется присесть, сжаться в комок, чтобы электричество проходило через нее быстрее, чтобы сократились мгновения особенно острой боли, но в капсуле для этого слишком тесно. И ничего не спасает, когда включается облако разрядов. Они сыплются со всех сторон: маленькие молнии, потрескивая, щиплют кожу, жалят тысячами тонких иголок и пробегают в волосах. В это время Бастиле кажется, что воздух в капсуле гудит. Боль распределяется по телу равномерно — вроде бы не слишком сильная, но тягучая, изматывающая, как ноющий зуб. Под ее давлением хочется выдать все тайны и согласиться на любые условия, лишь бы страдание прекратилось, но этого враги как раз и ждут. Бастила не знает, как долго она заперта здесь, обнаженная, без еды и воды, под пристальным наблюдением: возможно, пытки длятся уже несколько суток, а может, не прошло еще и дня. Ее разум перестал улавливать течение времени. Разряды слишком сильные, чтобы она могла их терпеть без крика, но почему-то не убивают. Бастила думает, что от огромного напряжения ее плоть давно уже должна была обуглиться и отделиться от костей. Возможно, внутрь капсулы незаметно впрыскивают поддерживающие средства, или же ситхи используют другие способы, чтобы не дать ей умереть. Лорд Малак не позволит: Бастила нужна ему живой и покорной, способной использовать свой величайший дар, Боевую Медитацию, на его стороне. Мысли о том, сколько разрушений она может принести, если подчинится ситхам, помогают Бастиле сопротивляться дольше, но с каждым разрядом тока она все больше поддается. Ситхи для пыток над ней не применяют Силу — поле Темной Силы окружает Бастилу, почти полностью подавляя ее собственные способности. Бастилу даже не избивают. Обращаются к ней сухо, но вежливо, что только подчеркивает: она нужна живой и обращенной на Темную Сторону любой ценой. Бастиле не видно лица того, кто управляет пультом пыточной камеры и задает вопросы сразу после очередного разряда: яркий свет лампы направлен ей прямо в лицо. Опустив голову, она видит лишь низ брюк и форменную обувь, вероятно, это один из офицеров ситхского флота. Еще она слышит голос — вялый, безэмоциональный, как будто человек выполняет крайне скучную, рутинную работу: — Согласны ли вы служить великому лорду Малаку? Каждый раз она говорит: «Нет», — но со временем все больше и больше медлит с ответом. Бывает, офицер немного меняет вопрос. То ли для того, чтобы не казаться ей совсем уж дроидом с единственной программой, то ли чтобы получить ее лояльность, преподнося предложение в другой формулировке и, конечно же, увеличив мощность разряда для большей убедительности. И спустя много-много электрических ударов связных мыслей в голове у Бастилы не остается, только борьба между долгом говорить «нет» и очень вкрадчивым, усиливающимся желанием сказать «да» и прекратить разом все мучения. Бастилу опустошают для того, чтобы заполнить новым учением и с ее помощью получить преимущество на войне. Разум понимает это, но воля слабеет, ведь «нет» принесет медленную и мучительную смерть, а Бастила еще слишком молода, чтобы умирать. В конце концов, убеждения в ней противостоят желанию жить, и до невозможности тяжело отказаться от него. Как будто почувствовав ее смятение, офицер оставляет вопросы и начинает рассказ. Все тем же бесцветным голосом говорит о бомбежке Дантуина, о том, как снаряды врывались в землю, оставляя за собой глубокие борозды, а взрывная волна разбрасывала по сторонам хаотично смешавшиеся куски тел и строений. Он объясняет действие новейших лазерных пушек, лучи которых мгновенно воспламеняют материю, вскользь упоминает о сотнях людей, на пару секунд ставших живыми факелами после случайного попадания в зону действия луча. Рассказывает, как разогревалось и плавилось все на поверхности планеты и как, остывая, превращалось в стекло… А после достает датапад и монотонно зачитывает длинный список имен тех, кого более нет в живых после обстрела Дантуина. К некоторым именам он добавляет короткие ремарки — сухие, технические, — но Бастиле не сложно представить, что стоит за ними. «Жар Лестин, умер вследствие попадания в зону действия лазерной пушки», — и Бастила содрогается, представив, как вмиг вскипела кровь в жилах мастера-тви'лека. Как из тела начала испаряться вся жидкость и как лопалась и спустя пару секунд обугливалась зеленоватая кожа. Как чуть погодя и от мастера, и от многих других остались лишь груда почерневших костей и пара горстей пепла. «Вандар Токар, погиб под руинами», — конечно, глава Совета на Дантуине не стал бы прятаться. В его небольшом теле были сосредоточены великая мудрость и Сила, но созданный им Силовой щит не устоял перед бомбами, и стены анклава обрушились, погребая под собой Вандара. Бастила видит все это, будто сама присутствовала там. Она слышит и грохот, с которым падает потолок, и хруст костей, и предсмертный хрип мастера. «Врук Ламар, убит снарядом», — наверное, мастер выбирался наружу, желая кому-то помочь или дать отпор ситхам. Бастила не знает, оставался ли в порту Дантуина хоть один боевой корабль, но легко представляет, как осколки, направленные ударной волной, кромсают и разрывают на куски тела мастера и всех, кто вызвался идти за ним. Вряд ли кто-то сможет найти именно его среди сотен других изувеченных мертвецов, в мешанине пятен засохшей крови и заскорузлых от нее обрывков джедайских роб. После каждого нового имени все тяжелее слушать, а офицер читает и читает. Бастила не хочет верить ему, ей легче думать, что мучитель блефует, называя случайных людей и случайные причины смерти, — скорее всего, так и есть, ведь ситхи не высаживаются на уничтожаемых планетах. Но, к своему ужасу, она узнает имена многих учеников, и, что страшнее всего, — мастеров, связи с которыми больше не чувствует в Силе. Она опирается о стенку капсулы: стоять больно и тяжело, колени дрожат, — и слушает перечень погибших, но не слышит, точно впала в транс. Она хочет вызвать в себе лучшие воспоминания об анклаве джедаев, о роще и бескрайних полях, но их сменяют виденья со взрывами и пламенем, с криками раненых, с агонией, смертью, тленом. Со стадами блеющих и мечущихся ириаз, с семьями фермеров, бегущими в панике то в одну, то в другую стороны. Ни людям, ни животным не удалось спрятаться от обстрела. Однажды Бастила уже видела подобное, потому ей легко представить, что стало с теми, кто был ей братьями и сестрами, с наставниками, что заменили родителей. Никого из них она больше не увидит. За что же тогда сражаться? К реальности ее возвращает другой голос — приглушенный, с нотками металла, знакомый. Он уже какое-то время обращается к ней, но она приходит в себя на середине фразы: — …Умение испытывать сильные чувства — не недостаток, а талант, который нужно правильно использовать, направляя высвобожденную страсть для борьбы и сражения с врагом. Ты владеешь этим талантом с рождения, Бастила. Ты, как никто другой из джедаев, близка к Темной Стороне. В буквальном смысле. Я знаю о твоей любви к Ревану. Тебе известно, кем он был, ты водила его за нити, как марионетку, и кому, как не тебе, понимать, что за тьма скрывается за древней мандалорской маской. Темное в нем всегда пугало тебя, так ведь, Бастила? Бастила вздрагивает каждый раз, когда Малак зовет ее по имени. Его голос гипнотизирует, и от него хочется спрятаться, потому как перед ним всякая решимость стремительно тает, а измученные душа и тело жаждут лишь покоя. Темный лорд негромко смеется, не то прочитав ее мысли, не то вдогонку своим. — Тьмы не нужно бояться, Бастила. Нужно принять ее и свыкнуться с ней. То, что ты воспылала греховным для джедаев чувством, — это знак от Силы, что ты идешь не по тому пути. Подумай сама, может ли быть на стороне Света та, по чьей вине оборвались тысячи жизней? Ты ведь помнишь Тарис? Многолюдный, с всегда переполненными гостиницами и барами, с сотнями кораблей в космопорту, множеством красивых зданий… Помнишь? А гоночная трасса? До меня дошли слухи, что вы с Реваном однажды присутствовали на гонках. Надеюсь, тебе понравилось это захватывающе зрелище, когда кары обгоняют друг друга, неосмотрительные гонщики разбиваются, лучшие — выигрывают гонку. Ты была неосмотрительна, и планета, которая в будущем могла сослужить нам хорошую службу, оказалась в руинах и надолго исчезла с космокарт. Урок показался тебе слишком мягким, и ты была неосмотрительна во второй раз: тогда нам пришлось заняться базой джедаев. Но ты молода и не слишком опытна, молодым свойственно ошибаться, особенно если их ведут амбиции и желание быть впереди остальных. Я готов забыть этот промах и обучить тебя, как извлекать пользу из своих талантов и никогда не ошибаться. Взамен я требую верность и служение мне. Примешь ли ты мое предложение или вновь проявишь неосмотрительность? Бастила вздрагивает. Голос Малака вкрадчивый и фальшивый, за каждым словом спряталась угроза, смешанная с потоками сладкой лжи. Ему нельзя верить, сделки с ситхами ничем хорошим ни разу не заканчивались, но… Если она скажет «нет», какая из планет погибнет первой: Татуин, Кашиик, Корусант? Что будет, если она скажет «да»? Рыдания подступают к горлу, не позволяя выдавить ни слова в ответ. Бастила чувствует мерное гудение в полу и потолке капсулы: ей хотят помочь принять решение, встряхнув облаком разрядов. И, чтобы избежать очередного приступа тягучей и мучительной боли, она кивает — «да». Створка капсулы открывается, и Бастила, не в силах стоять на ногах, падает, выскальзывает наружу. Прямо к ногам Малака.