Я собрал вас здесь, господа...

В редакции «Владиво-ньюс» работа кипела днём и ночью. За полгода Крис успел привыкнуть к тому, что за час до отправки в печать полностью сверстанная полоса может быть радикально переделана. Сейчас, когда НРА1 подступала все ближе к границам «Чёрного буфера», новости, иногда абсолютно противоречивые, шли мощным потоком. Случались и дни затишья, но настолько редкие, что в расчет просто не принимались. Не получалось даже толком выспаться: обязательно находились другие дела. Как он в таких условиях до сих пор не сошел с ума, Крис старался не думать. Он как раз принялся верстать, когда поступил звонок от главного редактора. — Кристофер, срочно освободите первую полосу! У меня в руках что-то невероятное! Похвалив себя за неторопливость и предусмотрительность, Крис пошел в кабинет к начальнику. — Смотрите, смотрите же! — ему в руки всунули написанную от руки заметку. — Я бы сам не поверил, но информация от источников, близких к высшим кругам. Официальное заявление, и мы напечатаем его первыми! Крис вчитался в прыгающие строчки. Первой была мысль: «Бред! Быть такого не может!» Шеф продолжал разглагольствовать, не в силах сдержать радость от попавшей в руки сенсации: — Номер должен быть готов как можно скорее! Вы слышите меня? Понимаю, в это трудно поверить, дружище. У вас, наверное, дыхание спёрло, но будьте же профессионалом! Я жду сверстанную полосу! Выходя от главреда, Крис невзначай потер грудную клетку. Шеф, видя это, озабоченно покачал головой, подумал: «Сердцем слаб. А что с него возьмешь, на вид хоть и бык, но воспитывался в библиотеках. Благородный». — Не знаю, правда это или нет, — передавал тем временем Крис де ла Доннель по закрытой связи. — Но, кажется, началось. — Что-то случилось? — первым отозвался Дюнуар. — «Случилось» — не то слово! Мне сейчас в руки такое попало! — Горячая сенсация, с пылу с жару? — прорезался голос Лиса. — Подходи, налетай? — Через пару часов эта сенсация станет еще горячее, потому что попадет на первую полосу «Владиво-ньюс». — Так что все-таки случилось? — вступил в разговор Вальдар. — Читаю один только заголовок: «Возвращение Адмирала!» Догадываетесь, о ком пойдет речь? — Не знаю как у вас, товарищей, не просвещенных в истории российского кинематографа, а у меня после этого слова на «а» прочно встает слово на «ка», — задумчиво проговорил Лис. — Колчак его фамилия. И можно не окать. — Погодите, погодите... — Даже по закрытой связи угадывалось, как Джокер-1 недоуменно нахмурился и потер переносицу. — Адмирал же расстрелян под Иркутском нынешней зимой2! — Провокация? — предположил Крис. — Тут дальше занятные вещи пишут. Вот, послушайте: «Едва оправившись от ран, Верховный правитель Российской империи встретился с нашим корреспондентом в США. Сам факт этой встречи опровергает заявление Красной России о расстреле Колчака...» И так далее. — Ситуация складывается интересная, — хмыкнул Дюнуар. — Сергей, сообщишь об этом своим? — Сообщить-то я всегда пожалуйста. Но, вы ж понимаете, такие имена — не деньги, на ветер не выбросишь. О появлении статьи я доложу как можно скорее, и тут-то мне и скажут: Сергей Иваныч, будь ласка, разузнай-ка подробнее. Кто, что, почем, зачем и сколько. Жив он, тот Колчак, или мертвее всех мертвых? А если нежить, то кто тот некромантишка, который произвел акт несанкционированной эксгумации слухов? — Иными словами, мне надо узнать все, что только можно узнать, — вздохнул Крис. — И что нельзя — тоже! — Мы тоже в стороне не останемся, — сказал Дюнуар. — Что-то мне подсказывает, этот некромант хорошо спрятался. *** Протяжный и хриплый стон паровоза расколол пополам вечернюю тишину. Следуя этому немудрёному сигналу, провернулись оси, грохнули тяжелые колёса, и поезд, набирая ход, двинулся к китайской границе. Сюда донёсся только гудок, да доползла легкая земная дрожь, осыпавшая землицу с потолка. Как по часам, в одну секунду с тронувшимся поездом из густого подлеска вынырнула тень в длинной шинели и, не скрываясь, направилась к холмику на другом краю поляны. Серов взвел курок и притаился в тени, радуясь про себя, как удачно он вернулся с охоты. Темная фигура медленно повернулась, подняла руки куда-то к груди, и Серов понял: замечен! Раз так, можно не таиться. Продолжая целиться, он поднялся навстречу. — Как жизнь твоя мотузяная, папаша? — радостно спросила темнота. Чиркнула спичка, выхватила глумливую ухмылку, заросшие недельной щетиной щеки и перебитый нос. — Не кипишуй, свои. — Прекрасно, — ответил Серов сразу на оба заявления, разглядывая нежданного гостя. Это был тощий верзила с цепким взглядом чекиста. Манера говорить выдавала в нем завзятого балагура, и Серов готов был поспорить на пузырь беленькой, что до серьёзной работы его не допустят — не вытерпят. Так он и пройдет всю войну с винтовкой, а там либо голову сложит, либо... Да чего загадывать! Конца-края той войне не видно, а его, Серова, дело маленькое: встречай таких вот балагуров да води через границу. Лишь бы пароль правильный называл да «хвостов» не тащил. Остальное — десятое. Пароль верзила назвал верный, вдобавок сослался на Бея, около двух месяцев назад отправившегося через Китай во Владивосток, да так безвестно и сгинувшего. — Давай, шо ли, знакомиться, — предложил кривоносый. В речи его явно проскакивал украинский говорок. — Сергей Иванович я. Холост. — Серов. Тоже Сергей. И тоже без бабы в хате, — невольную ухмылку ему подавить не удалось. — Ну, ёлкин дрын! Фамилия у меня такая — Холост. А удачное местечко подобрали, — заметил гость, оглядывая землянку в свете керосинки, пока сам Серов возился у двери, тщательно затыкая щели. — Выигрыш в лотерее так не радует, как удачно выбранная позиция для засады. — Что верно, то верно. До путей всего полчаса ходу, наши близко. Одно плохо: патрули ходят. И китайские, и свои, советские. Приходится хорониться. Можно подумать, я тать какой, от своих прятаться... — Шо-то я не понял с этого места. Хорошо это или плохо, шо до советской заставы два часа пехом? Серов от натуги даже крякнул, пытаясь подобрать правильные слова: — Тут ведь какое дело получается. Мне четко сказано: чем меньше посторонних знает о пункте, тем лучше и для дела, и для меня самого. Значит, товарищам на границе на глаза попадаться не моги. А иногда, Сергей Иваныч, не поверишь, такая тоска пробирает... Особенно зимой, когда подолгу один остаюсь. Вот я и мечтаю иногда. То детство вспоминаю, тятьку с мамкой, как на рыбалку ходили летом, как зимой в салазках катались. А то мнится мне, что могу в любой момент одеться и пойти к нашим, русские лица увидеть. А нельзя. — А шо ж, поверю, — Холост как-то враз помрачнел. Наверное, тоже где-то родных оставил, друзей, а то и девчонку. Серов успел об этом подумать, но и только. Грусть на лице гостя мелькнула и пропала, вместо нее на столе появилась фляга, из которой доносился приятный плеск, не оставляющий сомнений в крепости содержимого. Историю о предке Холоста, который по справедливости должен быть Жуком3, и разговоры о товарищах, о партии, о будущем заполировали на диво забористой настойкой, закусили солёными грибочками и остатками подбитого вчера Серовым зайца. — Слухай, тёзка, и в службу, и в дружбу, а? — сказал вдруг Холост, оборвав разговор на середине. — Дело государственное, ну, и тайное, шо тот рецепт китайского фарфора... — Полноте, — пробурчал «тёзка», ощущая в голове легкий шум выпитого. — Стены этой землянки об иных делах и не слышали, только о государственных и тайных. Для того и стоим... сидим... Для того мы тут стражем границы и поставлены, чтоб защищать честь Советов и всячески способствовать установлению власти Партии! — Поэт! Прям-таки певец большевизма! — всхлипнул Холост, утирая рукавом несуществующие слезы умиления. — Сплав Горького и Маяковского, легированный Фадеевым! — Ты говори, что за дело-то? Чем смогу, как водится... — Да пустячное! Раз — плюнуть, два — утереться. — Холост враз посерьёзнел, даже говорить стал понятнее, но, почему-то, шепотом, будто здесь их могли подслушать. — У нас среди них, — он сделал странный жест, имея в виду до сих пор не задавленного врага, — имеются свои люди, борющиеся за общее дело ничуть не меньше, чем мы с тобой. — Эт ты не сравнивай... — Верно говоришь! Таким людям еще тяжелее приходится. Если уж тебе тут в одиночестве тяжко, в двух часах хода до своих, то им каково? Все время среди врага притворяются одними из них. — Ага... — Я к чему тебя медленно подвожу: обычно они стараются зазря не высовываться, даже шифровки в Центр передают по сверхсекретным каналам. Но в этот раз возникла необходимость... Не важно. Тебе этого лучше не знать, но в благополучном исходе дела заинтересован сам Дзержинский. Сечёшь? — Секу, — Серов поймал себя на том, что отвечает таким же заговорщицким шепотом. — Если что нужно, ты только скажи. Я готов хоть щас!.. — Да ты смерти своей захотел? — возмутился Сергей Иванович. — У тебя тут свой пост! — Ты чего взбеленился? Я ж все понимаю не хуже тебя, Сергей Иваныч. — То-то... А дело вот какое. Наш человек во Владивостоке попал, шо называется, спичкой в пороховой склад. — Провалился? — Не то слово. Но задание выполнил и сумел уйти. Товарищи из перевербованных помогли скрыться, но ты ж знаешь, как там все непросто бывает. В этой ДВР и белые, и желтые — грызня страшная! Все всех подозревают, чуть что, объявляют шпионом и в застенки. — Ну!.. — Антилопу в рог согну! Товарищам тоже тикать пришлось. Хочешь не хочешь, но в течение недели они втроем будут здесь. — А откуда?.. — Бей рассказывал, откуда ж еще? Да и я тебе не георазведка, или ты думал, шо я мимо гулял, увидел огонек и решил на него зайти? В общем, я им твои координаты оставил, потому как больше подходящих подземных сооружений не знаю. — Значит, надо встретить и к своим отправить, — кивнул Серов с пониманием. Дело привычное, можно было и в двух словах обсказать, не разводя таинственность. Однако ж Холост говорил интересно и занимательно, хоть и не всегда понятно. — Шо значит — профессионал! Одна жалость: не успел я о наших бегунах на длинные дистанции в центр сообщить. — У меня есть контакты в Чите, — успокоил гостя Серов. — Так что и связь будет. — Серёга, да ты не связник, ты — находка! — восхищенно заорал Холост, и его лицо приняло вдруг хитрющее выражение. — А теперь давай-ка на боковую. *** — Ну шо, господа объединившиеся со всех стран пролетарии! — раздалось тем временем по закрытой связи. — Если ясна диспозиция, сейчас обозначу вам место дислокации и начинаю ждать в гости каждого по отдельности, всех вместе и в частностях, но ни в коем случае не по частям. — Мы уж постараемся, — хмуро ответил Крис. Это же надо было так провалиться! Заявление, попавшее во «Владиво-ньюс», оказалось не просто провокацией, что было очевидно с самого начала. Нет, оно оказалось шкатулкой с двойным дном, достаточно известной ловушкой, которую он не сумел увидеть. Его попытки выведать подробности о нашумевшем интервью были моментально замечены и белыми, и Америкой. И ладно бы один засветился! Дюнуар, пытавшийся подобраться к информации с другой стороны, изнутри, тоже не остался незамеченным. Вслед за ними подозрение пало и на Камдила. Неладное Крис заподозрил на следующий день после того, как взялся расспрашивать сведущих людей. Уходили быстро, пока не спохватилась вражеская контрразведка. Это поспешное бегство (у Криса язык не поворачивался назвать его «отступлением») Дюнуар прокомментировал так: — Мы допустили ошибку намного раньше, чем раскрылись. Мы привыкли иметь значительные преимущества перед окружающими, и стали забывать, что преимущества могут быть у них перед нами. И чем ближе временной промежуток подходит к нашему, тем меньше разница. Мы еще можем принести пользу этому миру, делая свою работу. Так что не надо воспринимать наше бегство как бегство. Просто смена позиции. — Ой, я щас закрою глаза и представлю тебя вождем народа на баррикады, — раздался тогда на канале связи глумливый комментарий Лиса. — Мсье Дюнуар, вы ошиблись институтом! Риторику читают в риторическом, идеологию — в идеологическом. — Лис, я бы попросил тебя... — Ой, и шо ты сделаешь? Нажалуешься Капитану? Так я сам в момент! Капитан, прикинь, какой я нехороший? Кидаюсь правдой-маткой налево и опять налево. Своих же заобижал так, шо слово вставить не дают! А я вообще-то умную мысль словил, поделиться хотел. — М-да... — вздохнул Дюнуар. — Делись. — Не, я ж тебе не клетка, поделившись, не клонируюсь. А мысль такая была: работа — шо тот волк, на свободе и проживет дольше. — Переводя на понятный, — поддержал напарника Вальдар, — мы принесем больше пользы на свободе в Москве, чем в казематах Владивостока. Вот и тряслись они теперь на нарах в теплушках, купив билеты на фальшивые паспорта. На остановках было слышно, как в соседнем вагоне беспокойно фыркали лошади. Через две станции надо сойти с поезда и, если получится, купить билеты до Харбина. А если не получится... Что ж, через Китай возят не только пассажиров, им вполне подойдет какой-нибудь грузовой вагон, а База и виртуальная карта позволят отслеживать перемещения... Хотя, вспомнил Крис, тут вряд ли получится сбиться. Либо на Харбин, либо на Шэньян, но это совершенно разные направления. Лис тем временем успел о чем-то уговориться с Камдилом и Дюнуаром, и уже собирался прощаться, когда на канале связи возникли новые действующие «лица»: — Только не налегайте с Серовым на лисов напий, — голос Хасана звучал устало. — А то я вас знаю. — О, великий Бей, да хранит тебя Аллах-акбар, таки шо ты имеешь против лисового напия? — Ровным счетом ничего, но вы мне понадобитесь в здравом уме и стоящими на ногах... — Так, а вот с этого места поподробнее. Вряд ли ты заплутал в тайге, и мне предстоит, взвалив на свои тощие плечи факел, встать на не менее тощие плечи Сереги и изобразить из себя маяк для заблудших душ... или антенну с большим радиусом действия. — Помните, мы с Карханом попали в переделку? — Такое забудешь! — вмешался в разговор Вальдар. — Как, кстати, его рана? — Живы будем — не помрем, — откликнулся Руслан. — И, — продолжил Хасан, — судя по карте, скоро будем у вас. У Серова. Дня через четыре. — Ну, ёлки-портянки! — воскликнул Лис. — Пожалуй, о вас я Сереге сообщать не стану. Пусть будет как в устном народном творчестве: незваные гости лучше татарина. Кархан, дотянешь? — Да куда я денусь? — усмехнулся Кархан. — Будете подходить — маякните. Желательно так, шобы я вас видел, а остальные враги — нет. — Непременно, — согласился Хасан. — А теперь мы спать. — Нам тоже понадобится дня четыре, — задумчиво проговорил Дюнуар. — С учетом «пересадок» — чуть больше. — Это откуда и в куда вы пересаживаться собрались? Из угольного вагона в почтовый? — заинтересовался Лис. — Примерно так, — вздохнул Вальдар. — Значит, буду ждать вас с натопленной банькой. — Хотелось бы, — Вальдар снова вздохнул, подавляя горькое «Где ты возьмешь баню в землянке?» и тепло сказал: — До встречи, Сережа. Конец связи. Когда связь оборвалась, Лис силой заставил себя натянуть привычную маску поручика Холоста (да и натягивать ничего не пришлось, только перестать с тоской пялиться в потолок). Покосившись на всхрапывающего хозяина землянки и пробормотав: — А шо вы хотели, батенька? Лисовый напий — это вам не рюмка шампуня с президентским спичем на закусь! — заснул. *** Сзади, за пределами светового круга, загомонили, зашептались, по влажной земле прошелестели шаги, и, наконец, из темноты вырос дозорный: — Разрешите доложить, Петр Васильевич? Капитан медленно отвел глаза от костра, вгляделся в очертания лица. Кажется, один из тех, кто сегодня отправился в разъезд. Буркнул с неохотой: — Докладывайте. Кто бы знал, как ему хотелось скорее отвязаться от этого солдата! Отвязаться вообще от всех кругом и провести остаток ночи (хотя бы ночи!) в спокойствии. Боже праведный, зачем он вообще ввязался во все это? Почему не уехал пять лет назад в Париж? В Париж — следом за медноволосой Лидочкой, страстностью и порывистостью сравнимой разве что с сокрушительным лесным пожаром. Ах, Лидочка! На что променял?.. — В пяти километрах к северо-востоку замечены двое красных! Хотели брать, но Андрей велел сначала вам доложить. Говорит: странно. — Всего двое? — Не извольте сомневаться. Обшарили все окрестности. Двое их, один подранен. Идут медленно, в сторону границы. Петр Васильевич отвернулся от костра, пожевал давно прогоревшую папиросу: — Двое... К своим идут. И, что-то мне подсказывает, «свои» где-то тут, на этой стороне. «Хвоста» прицепили? — Андрей остался смотреть. — Андрей... мало. Соберите группу, человек пять. Больше не стоит. Главное, чтобы умели тихо ходить. Пусть идут следом и смотрят: а вдруг «дичь» к «гнезду» выведет? — А если не выведет? — Если дойдут до пограничья, и ничего... Стреляйте их к такой-то матери — и назад. А если что интересное обнаружится — по ситуации. Патрульный отдал честь и исчез в темноте, а Петр Васильевич со вздохом облегчения вернулся к созерцанию рыжих и буйных, как волосы Лидочки на ветру, языков пламени. Ах, Лидочка!.. *** От Серова Лис узнал, что поезда здесь ходят раз в три дня. У связника даже был самодельный график, составленный на основе многомесячных наблюдений. По нему с разбросом в восемь-двенадцать часов вполне отслеживались все регулярные поезда4. Дежурить у путей уговорились по очереди: Холост сядет караулить ближайший поезд, Серов — следующий за ним, и так будут меняться до тех пор, пока не объявятся «товарищи». У Холоста было существенное преимущество. Он знал, когда нужный поезд будет проезжать неподалеку от заимки, и намеренно отправил Серова навстречу друзьям. Сам же, честно продремав под пышным кустарником те три часа, на которые задерживался нужный (ненужный) состав, изучил предоставленную Базой карту местности и прикинул, где лучше всего встретить Хасана с некстати раненным Русланом. Если все пойдет, как запланировано, — рассуждал Холост, пожевывая мясистый травяной стебелек и разглядывая пушистые облачка на фоне сопок, — то в Москве они будут через две недели. Ближайшая камера, по иронии судьбы и разведотряда, расположена как раз в подмосковных лесах. И то спасибо, что не в Иерусалиме и не в Южной Африке. Но к тому времени, как они доберутся, Руслан успеет пооклематься. Возможно, камера и не потребуется. Лис хмыкнул, вспомнив любимую присказку всех оперативников, неоднократно проверенную на своей шкуре. Никто не обещал, что все пойдет по плану. Знать бы еще, где соломку постелить… *** Продуваемый всеми ветрами почтовый вагон, заваленный мешками с корреспонденцией, немилосердно мотало. Расчистить место для троих мужчин так до конца и не удалось, и потому приходилось терпеть впивающиеся в бока углы конвертов. Мышцы быстро затекали, впрочем, разминка ненадолго спасала от холода. Вальдар слушал перестук колес, похрапывание спутников и, не надеясь уже заснуть, разглядывал развернутую перед внутренним взором карту. Три огонька, медленно ползущие вверх и влево — это они с Дюнуаром и Крисом. Одинокая точка — Лис. Лис, которого так не хватало Вальдару все то время, что он провел во Владивостоке. С ним даже поговорить не получалось без свидетелей. Но ничего. Совсем скоро они снова увидятся, и, даст бог, воля институтского руководства не раскидает их в разные концы земного шара. Хотя бы какое-то время. Вальдар нашел глазами еще две неподвижные точки — Хасан и Руслан. Они почти вплотную приблизились к перевалочному пункту — землянке Серова. Открыв глаза, Вальдар посмотрел на спящих товарищей и осторожно позвал Лиса. — Ну, шо те не спится, крейсер «Аврора»? — откликнулся напарник спустя полминуты. — Или мне показалось, и можно продолжать делать то, шо все нормальные люди ночами делают? — Хотел сказать, что скоро мы будем у вас. — Утром отправлю к вам Серова, — согласно зевнул Лис. — Постарайтесь не сильно пугать мужика своими интеллигентными рожами на билдерных боди. — А Хасан с Русланом подошли к вам уже почти вплотную. — Ну, ясен пень. Капитан, я умею смотреть на карту. Даже если она у меня в голове! Или ты думаешь, — голос напарника потеплел, — шо я отправил бы вам навстречу какого-то хрена из-под земли, если бы не нужно было встречать раненых с носилками? А теперь выкладывай, чего ты орешь на всю сопку Манчжурии среди ночи? Я понимаю, шо ты соскучился, невтерпеж уже, но надо же и конспирацию соблюсти! — Лис, ты не мог бы... — начал было Вальдар, но вдруг осёкся, хмыкнул. Ахинея вполне в духе Лиса, и даже если их подслушивают любопытные барышни с Базы или случайно проснувшиеся товарищи, ничего необычного они не услышат. — Шо Лис? Ну, шо сразу Лис? — Скажи-ка, а мне одному кажется, что мы забыли предупредить руководство о нашей... передислокации? — Забыли, а как же? И шо теперь? Думаешь, если светлые парламентские головы решат, шо тебе надо оставаться на позиции, здешняя Америка сразу побежит сжигать компромат на тебя? Или Иисус ваш Христос снизойдет до второго пришествия и отвлечет на себя внимательные объективы фотокорреспондентов? Так я тебе и так скажу: ты Христу не кореш, заступаться не станет! — Ты забыл, зачем мы здесь? — тихо спросил Вальдар. Лис молчал долго. Вальдар знал его достаточно хорошо, чтобы с полной уверенностью предполагать: сейчас напарник мрачно буравит взглядом темный потолок землянки, кривит губы, пытаясь что-то сказать, и — не говорит. Ни вслух, ни по закрытой связи. Человек, плохо знающий Лиса, сколько угодно может говорить, что для этого человека нет ничего святого. Вальдар Лиса знал хорошо. Иногда он об этом жалел. — Не забыл, — Лис ответил раньше, чем Вальдар успел набраться мужества и извиниться. — Только, сам понимаешь, я немного не в ладах с нашими барышнями. Да и Рассел тебе поверит примерно на полсекунды раньше. Свяжись с ним сам, хорошо? — Свяжусь, — кивнул Вальдар и осторожно спросил: — Ты не обиделся? — Вальдар, башка твоя западноевропейская! — в голосе Лиса послышались привычные задиристые нотки. — Я не обиделся, я отлежал минуту молчания. А теперь давай-ка на боковую. Завтра прямо с утреца отправлю вам навстречу местного парламентера, и уже вечером будешь на меня любоваться. Лис оборвал связь, а Вальдар еще долго не мог уснуть, вспоминая последний (и единственный) инструктаж перед отправкой в этот сопредел. *** — Я собрал вас здесь, господа... — Шобы цитировать классика? XXIII герцог Бедфордский поморщился, но реплику Лиса оставил без внимания. Тот цеплялся к каждой фразе при любом удобном случае, а неудобных случаев для Лиса не существовало по определению. Утихомирил напарника Вальдар, «незаметно» наступив ему на ногу, и присутствующие благоразумно сделали вид, что ничего не происходит. Рассел оглядел собравшихся в его кабинете оперативников. Шестеро профессионалов, лучших специалистов в области «практической истории», выжидающе смотрели на него. — Чтобы поручить ответственное задание. — Задание? — удивленно приподнял брови Мишель Дюнуар. Он единственный отказался присаживаться и сейчас расхаживал по кабинету за спинами коллег. — Но здесь минимум две реактивные группы. Неужели все настолько серьёзно? — К сожалению, — кивнул Зеф. Его пальцы выбивали дробь по столешнице, пока он собирался с мыслями. Друзья и коллеги терпеливо ждали продолжения. — В одном из сопределов аналитики углядели возможность серьезного сбоя. Сейчас это даже не отклонение от хода истории, но если пустить на самотёк... Последствия, к сожалению, предсказуемы. — Но ведь предсказуемы же! — удивился Крис. — И не наши ли аналитики в один голос утверждают, что такого понятия как «ход истории» нет и быть не может? В любом из сопределов события в любой момент могут пойти иначе, чем у нас. И это будет не отклонением, а нормальным независимым развитием! — Ты упускаешь детали, Крис, — раздался за их спинами голос лорда Баренса. Все, включая Зефа, вздрогнули от неожиданности. — Или Джозеф просто не успел ввести вас в курс дела? — Мы только начали. — А я как раз зашел сообщить, что отправка назначена на сегодняшний вечер. Стоит поторопиться. — Может быть, нам, простым трудягам исторического фронта, таки изволят объяснить, в чем соль этой специи, то есть спецоперации? — Сергей Лисиченко никогда не отличался тактом и трепетом перед лицом начальства. — Или прикажете пойти туда, сами знаете куда, и принести то, что вслух называть неприлично? — Следовало бы так поступить. Но мы не можем рисковать, — видно было, что Баренсу с трудом удалось удержать невозмутимое выражение на лице. — Начну издалека. Кристиан заметил и верно, и неверно. Каждый из миров развивается независимо, и равняться на наши учебники как минимум ненаучно. Мелкие события могут случиться или нет без видимых последствий. Но есть ключевые даты, которых придерживается время в каждом сопределе. Становление христианства произойдет и без поддержки Константина5, Русь окрестит осмелевшая Ольга, битву при Гастингсе6 выиграет внучатый племянник Вильгельма Завоевателя... И так далее, вплоть до того, что в семнадцатом году в России к власти придут большевики. Это ключевые моменты, которые так или иначе должны соблюдаться. — Как же тогда прикажете быть с нашими коллегами Магэраном и Сабрейном7? — В них-то и таится главная опасность, — вздохнул Баренс и исправился: — Не в них самих, а в пище для размышлений, которую они нам предложили. Иван Грозный и Елизавета Тюдор пришли к согласию и на века вперед сплотили две могучие державы. Сплотили, не зная, какие катаклизмы порождают своим союзом в ближайших к ним сопределах. Мы, по счастью, находимся достаточно далеко, но, думается мне, наш мир также задело. Очень и очень давно. А может, наоборот, это у нас нарушилась последовательность? — Кажется, я начинаю понимать, к чему вы клоните, — Дюнуар потер ладонями лицо и тяжело опустился на диван. — Я тоже, — Вальдар склонил голову, задумчиво потирая подбородок. — Ключевое событие так и не произошло в одном из ближних сопределов? — Если бы оно не произошло, мы с вами уже поняли бы это. Слава богу, все не так фатально. Пока что оно только может не произойти. — И что же это? — Хасан посмотрел на начальство с любопытством. Ему всегда нравилось рассуждать на тему «А что, если?..», и работа в Институте только еще больше распалила интерес к мысленным экспериментам. Какой же кусок истории придется пересмотреть в этот раз? И что получится в итоге? — Гражданская война в России. К сожалению, все может обернуться плачевно: белое движение, и без того превосходившее большевиков всем, чем только можно было, в этот раз набрало до сей поры невиданные силы. Если Гражданскую войну выиграют белые... кто знает, чем это обернется для Европы спустя двадцать лет? Баренс и Рассел тогда много еще о чем говорили, но Вальдар их почти не слушал. Вместо этого он глядел на Лиса и видел, как ходят желваки на напряженном лице, а в глазах просыпается невиданная до сих пор тяжелая чернота. У Руслана на лице застыло похожее выражение. Больше Лис не проронил ни слова до самой отправки, чем вызвал вздох облегчения у сиятельного вальдарова дядюшки. *** В полуденном лесу стояла спокойная, правильная тишина. Перекликались птицы, шуршал под сапогами слой желтых иголок, оставшийся с осени, где-то неподалеку журчал сбежавший с сопок ручей. Все это Лис воспринимал только краем сознания, стараясь не споткнуться, следя, как по карте, развернутой у него перед глазами и увеличенной до предела, перемещались цветные огоньки маячков. В последний раз Хасан вышел на связь четверть часа назад, сухо велел: «Поторапливайся!» и снова пропал. Друзей он нашел буквально чудом у вывороченного с корнем дерева. Хасан как раз заканчивал перевязывать напарнику рану. Услышав шорох, схватил с коленей карманный маузер, прицелился. — Спокойно, товарищ, свои на подступе, — хмыкнул Лис. — Слава Аллаху, — вздохнул Хасан, опуская пистолет. — Я за последние пять дней, кажется, совсем двинулся. Шорохи, шепотки... Тайга — не моя стихия. — А шо, в пустынях шепотков не бывает? — ухмыльнулся Лис. — Бывают. Но там все понятно: или песок шелестит, или за барханом какая-нибудь рожа торчит. А тут? Может, и прячется кто, а я так и не заметил, хотя по пять раз каждую ночь стоянку обхожу. — Я и не слышал, — вяло удивился молчавший до сих пор бледный Руслан. Его лихорадило. Рана все никак не затягивалась и, кажется, начала гноиться, но Хасан это предположение упорно отметал. — Будем надеяться, что тебя просто глючит, — покачал головой Лис, подхватывая раненого. — Взяться тут особо некому и неоткуда, хотя чем черт не шутит. Подпирая Руслана с двух сторон, они направились в сторону железной дороги. Ни Лис с его острым зрением, ни взмыленный, задерганный Хасан не заметили, как спустя пять минут после их ухода рядом с бревном осторожно прошли пять фигур. — Все-таки не зря Петр велел следом идти, — восхитился один еле слышным шепотом, присматриваясь к следам. — Третий появился! — Обождем пока нагонять, — кивнул другой. — Земля мягкая, по следам найдем. Трое — это хорошо. Но — веришь ли, Тимофей? — нутром чувствую, не стоит торопиться. — Отчего ж не верить? В отряде, посланном меланхоличным Петром Васильевичем следом за красноармейцами, набрались бывшие графские егеря, которым не раз приходилось подолгу выслеживать и загонять дичь. А иногда устраивать облавы и на двуногого зверя. Азарт охоты и предчувствие знатной добычи было знакомо каждому. *** Троих белогвардейцев, накануне образно описанных Холостом, Серов нашел в лощине чуть севернее того места, где обычно «сходили» с поезда бывалые товарищи. И то сказать, всего на версту промахнулись. Первым его заметил хмурый чернобородый гигант и тут же взял на мушку — Серов не успел даже заметить, откуда взялся пистолет. — Эй, любезный, — заговорил второй, у которого на роже расписалась чуть ли не вся английская аристократия, — как пройти в библиотеку научной литературы? Серов выдохнул, узнавая пароль, названный Холостом накануне, повторил бредовый отзыв: — Дед Пыхто вам проводница! Гигант покосился на англичанина, дождался уверенного кивка и опустил оружие: — Мда. Такую ахинею только Холост и может выдать. — Пойдемте, товарищи, — предложил Серов. — По пути познакомимся. *** Сергей Иванович появился только ближе к вечеру, когда солнце уже почти коснулось краем сопок, и не один. Они вдвоем с (вот новости-то!) Беем тащили на себе какого-то парня. По лицам уже успевших представиться гостей стало понятно: раненого знают все. — Боевой товарищ? — спросил Серов тихонько у белобрысого Криса, производившего менее грозное впечатление, чем его спутники. — Очень боевой, — согласился тот со вздохом и, поколебавшись, добавил: — Учились вместе. — Так вы ж... — начал было Серов, но окончание фразы придержал. Русский этот Крис или финн, а язык знает. И Бей, похоже, ему доверяет. А Бей — товарищ надежный, не в одном бою проверенный. Да и Сергей Иваныч, может, и ходил когда в казаках, а все равно к простому мужику ближе. — Давайте его в дом, — велел Серов, освобождая проход. — Лекарств особых никаких нет, но чем перевязать — найдется. Лис помог Хасану втащить Руслана внутрь, уложить на жесткую лежанку и отошел в сторону. Крис, заявив, что имеет какое-никакое, но понятие о медицине, со знанием дела начал гонять Бея и Серова: за водой, растопить печь, принести спирт, накалить иглу... Мишель уже возился за столом, перебирая немногочисленные склянки и сушеные травы. Убедившись, что внимания ни на него, ни на Вальдара больше не обращают, Лис подхватил напарника под руку и потянул к выходу. Выйдя во двор, они зашли за поленницу, остановились. Остро пахло еловой смолой. Вальдар долго и напряженно всматривался в лицо напарника, заново вспоминая хитро сощуренные зеленые глаза, разбегающиеся к вискам морщинки, нос, напоминающий латинскую S. Подняв руку, осторожно погладил небритую щеку. — Я тоже скучал, — кивком ответил Лис на несказанные слова, крепко обхватывая Камдила за плечи. — Зефу все сказал. Ему зачем-то приспичило сюда наведаться. Будет буквально через полчаса, — тихо сказал Вальдар, обнял напарника, притиснул к себе. — Капитан, дурья твоя башка, такой момент испортил, — рассмеялся тот, опаляя дыханием шею Камдила, обнял в ответ. — Не выйдет из тебя шевалье романти́к. — И не надо. Не мое амплуа. Они еще о чем-то тихо говорили, наслаждаясь близостью друг друга, не замечая ничего вокруг. Надолго замолкали, ухватывая короткие поцелуи. Сил разжать объятия не нашлось ни у одного из Джокеров. Серова, выбравшегося за водой, они заметили, когда уже стало поздно. — Это как же так, Сергей Иваныч? — растерянно пробормотал он и презрительно скривился. — Белой заразы нахватался от своих... товарищей? Его рука дернулась к поясу, где обычно висела кобура. Оружия на месте не оказалось: вернувшись с путей, Серов привычно стянул портупею и повесил на специальный крючок. Лис медленно отстранился от Вальдара. Тот попробовал было совсем отодвинуться, но напарник крепко сжал лежавшие у Вальдара на плечах ладони, не давая отойти. Так и повернулся к Серову: — Спокойно, Серёга. Ты чего кипишишь? Мы тебя не трогаем, дело делаем с тобой одно, а завтра уберемся — и поминай, как звали. Так какая разница? — Не ожидал я от тебя, Сергей Иваныч, — сплюнул он в траву. — Думал, нормальный мужик. Лис хитро прищурился, оглядел себя со всех сторон: — Руки две, ноги две, лишней головы не обнаружено, причина скандалов тоже на месте и в нужном количестве. Нормально все, — усмехнулся он. — А Бей? А эти ваши... товарищи? — снова скривился Серов. — Тоже? — Вот не надо тут ля-ля-тополя, — нахмурился Лис. — Таких бочек еще никто не катал, и тебе не советую. У Мишеля с этим строго. Он сначала строго в лоб бьет, потом строго куда-нибудь еще. — Так что ж он и вам сразу мозги не вправил? — А смысл? — Со смыслом или без, Сергей Иваныч, — вздохнул Серов, — но чтобы завтра духу вашего тут не было. Не дай бог кто узнает... — Да ты не дрейфуй... — начал было Лис и вдруг замер, секунду вглядывался куда-то за спину Серова, а потом, в один шаг встав между ним и Камдилом, скомандовал: — На землю. Быстро! И, как и Серов две минуты назад, потянулся к кобуре. Камдил, видя такое дело, достал свой пистолет, но снять с предохранителя не успел. — Чего ты несешь?.. — Серов сделал шаг вперед, сжимая кулаки, и вдруг повалился на землю одновременно с раздавшимся выстрелом. — Зеф, — Камдил быстро коснулся груди, активируя связь. — У нас большие проблемы. Лучше поторопись. Ответа он уже не слышал. Под грянувший второй выстрел Лис с криком «Быстро на землю!» оттолкнул напарника в сторону и с хриплым криком кулем повалился сверху. Из-под густого подлеска вышли трое в старорежимной форме. Один, с виду старший, рисуясь, щелкнул затвором револьвера, усмехнулся: — Как же это вы, вашбродь, с пролетарием-то спутаться умудрились? — и, не целясь, выстрелил. Вальдар успел дернуться, закрывая собой напарника. Пуля попала куда-то в бок, взорвалась болью, но ему уже было не до этого. Лис под ним дышал хрипло и учащенно, с каждым вдохом выталкивая из горла сгустки крови. Перед глазами Вальдара помутнело, зашумело в голове. Как сквозь вату донеслось: — Оставь, Андрей, там еще есть. Патроны пригодятся. Крики, беспорядочные выстрелы — все прошло мимо сознания. Последнее, что Вальдар Камдил увидел, была перекошенная ухмылка Лиса. Последнее, что услышал — хриплый шепот Лиса: — Зато смерть нас не разлучила. *** Рассел заподозрил неладное несколько позже, когда внешние динамики катера уловили посторонние звуки, классифицированные вполне однозначно: пальба. Одиночные выстрелы далеко разносились над вечерней тайгой. Он велел гнать так, словно у них на хвосте вражеский дракон-истребитель, и — бог свидетель! — пилот выжал из этой посудины все, и еще чуть-чуть. Но, подлетая к обозначенному на карте месту, он уже знал: все кончено. Не верил, но знал. Погасшие один за другим огоньки-маячки были вполне красноречивы. С катера Рассел спрыгнул прямо на ходу, и тут же пожалел об этом, с трудом заставляя себя держаться на ногах. Одиннадцать тел, облитые малиновым закатным светом. Нет, поправил он себя. Двенадцать. Последним был Руслан, не успевший полностью выбраться из землянки. Выпавший из руки маузер валялся там же, у крыльца. Расселу вдруг захотелось убраться отсюда как можно скорее, не видеть всего этого. А еще лучше – проснуться и забыть этот кошмар через пару часов или сразу по пробуждении. Но почему-то проснуться не получалось. Надо было что-то делать. Он еще раз осмотрелся и, не найдя перед домом Вальдара, кинулся к поленнице, до последнего надеясь, что друг детства спасся, а средство закрытой связи просто потерял. Его надеждам сбыться было не суждено. Тела Джокеров лежали там же в обнимку, издали напоминая сюрреалистическую скульптуру. Застывшие, но еще не помутневшие глаза Лиса смотрели в лицо Вальдара с какой-то отчаянной радостью. Рассел тяжело опустился рядом, робко дотронулся до теплой еще щеки Вальдара. Решение созрело мгновенно, и он уцепился за него, чтобы не дать себе впасть в истерику. В подвалах Института как раз монтировали установки холодного сна. Это шанс, и кто он такой, чтобы не воспользоваться им?! Оглянувшись на катер, на пилота, глядевшего стеклянными глазами, велел: — Помогай. Как закончим — гони к камере так, как никогда не гнал. У нас слишком мало времени. И первым подхватил лежавшее к нему ближе всех тело Вальдара.