Вопреки воле Алисы

— Алис, ну не злись. …Мне просто очень тебя не хватало. — Как это не хватало-то? Я разве мало времени тебе уделяла? А у меня ведь и другие дела есть. Да и у тебя тоже. Во всяком случае должны быть — например, усиленно учиться. — Дело не во времени. Я просто … чем больше я на тебя смотрел … на то, какой ты стала, тем больше скучал по тебе тогдашней. Тринадцатилетней. — Скучал? — Да. Очень. — Ну так время-то идёт. Приходится взрослеть. — Да я понимаю. Но всё равно такая тоска берёт. … У меня было ощущение, что я тебя теряю… навсегда… Вот я и не выдержал… Прости, если тебе в самом деле не нравится, как получилось. — Ты всё ещё сомневаешься, что мне не нравится? Если я говорю, что мне не нравится — значит мне в самом деле не нравится. И очень. Запомни это. А если я решу поиграть в игру «нет на самом деле означает да» — я отдельно об этом сообщу. Ясно? — Прости. Я должен был это понять. — А теперь понял? — Честно говоря, не до конца. Но, кажется, я начинаю уже понимать… — Ну что ж — хоть какой-то прогресс. Пашка, никогда — слышишь? — НИКОГДА не делай ничего против моей воли. Если не хочешь в самом деле меня потерять. — Я подумаю. — Ах так ты только думать собрался? — Скажи спасибо и на этом. — Скажите какое одолжение ты мне делаешь. — Алис, ну я постараюсь. Правда. — Ладно… Что с тебя взять. …Ну и что теперь? Стало лучше? — Ты о чём? — Такой мой облик тебе в самом деле нравится? — Ещё бы.) ) Так намного лучше. — Хм… Значит, я восемнадцатилетняя тебе совсем не понравилась? — Ну почему же. Ещё как понравилась. …Алиса, ты восемнадцатилетняя — как … мечта. Как сказка. Как фея. — И ты не захотел оставить этот сказочный облик? — А зачем? Ты же потом всё равно такой станешь? — Ох Пашка-Пашка. Ты даже повременить не захотел? — Почему не захотел. Я и так повременил. — То есть с экраном ты задумал не сегодня? — Конечно нет. Неужели ты думаешь, что я такой импульсивный? Придумал — и сразу сделал? — Честно говоря — именно так я и думаю. — Ну и зря. Я долго думал на самом деле. — И что же тебя останавливало? — То, о чём уже говорили — и желание полюбоваться тобой восемнадцатилетней. И страх, что ты на меня обидишься. — Неужели ты этого всё же боялся? — Ну, а как же. Больше всего на свете. Я подозревал, что ты будешь против. И что придётся действовать вопреки твоим протестам. — Надо же какая проницательность! — Не ёрничай. — Да тут не ёрничать надо. Тебя поколотить за это мало. Да только это дурной тон. Да и не поможет. — А ты попробуй — может, полегчает. — Мне или тебе? — Тебе конечно. — Ну уж нет. Теперь, когда мне снова как бы тринадцать, ты точно сильнее меня. — Боишься, что сгребу тебя в охапку, чтобы остановить? Или ты себя боишься? Того, что тебе захочется моих объятий? — Пашка, да ты просто … разбойник какой-то. Что это вообще за манеры?! — Ну прости меня. Я больше так не буду. — А как ты будешь? — Ну… наверное, буду сначала у тебя спрашивать. — А если я буду против чего-то? — Придётся тебя слушаться. Довольна?