Вопреки воле Алисы

— Слушай, Паш. ...А как же тогда мы будет жить, когда дорастём до восемнадцати? — А что тебя смущает? — Если ты предпочитаешь мой нынешний облик… — А, это. Не волнуйся. Наверное, я со временем привыкну к твоей новой форме. Когда буду сам наблюдать, как ты постепенно меняешься… — Кстати, это ещё одна причина моего поступка… Мне был очень горько от того, что я не имел возможности наблюдать за тем, как ты превращаешься в такую красавицу. — И ты не жалеешь, что за возможность этого наблюдения тебе придётся заплатить такую цену? — Какую? — Ждать теперь пять лет до нашей первой близости. — Жалею. Надо было сначала удовлетворить тебя, исполнить твою мечту. И мою, конечно, тоже. А уже потом класть под временной экран. — Звучит немного… — Негармонично? — Да, есть немного. — Ну, а ты как предложила бы выразиться? — Не знаю. Ладно, проехали. — Алиса, прости. Я же понимаю. Что я не только себе обломал шанс, но и твои надежды не оправдал. — Да ладно. Что ж теперь поделаешь. Главное — что ты жив. Это само по себе такое счастье, что всё стальное — мелочи. — Ты так меня любишь? — А ты ещё не знаешь ответ на этот вопрос? — Я пока ещё не успел к этому привыкнуть. Тогда всё было так стремительно… А в это время ты была такой далёкой. — Кстати, спасибо на том, что хоть на 13-тилетнем возрасте остановился. Не стал делать меня семилетней. — … А зачем. Мне нормально и тринадцать. А с семи лет в самом деле ждать слишком долго. — Надеюсь, что больше ты не станешь класть меня под этот экран? Мне как-то совсем не улыбается мысль снова молодеть таким образом. — Любая женщина была бы только рада омоложению. Все они носятся со своим возрастом, как с писаной торбой. Или ты и в этом особенная? — Всему есть предел. — Ты на меня больше не сердишься? — Сержусь. — Почему? — А ты подумал, как мне теперь в таком виде появиться перед коллегами? А перед родителями?? — … Нет. — Ну вот. — Я думаю, что твои родители поймут. — Да уж. — Ну давай я с ними сам поговорю. — И что ты им скажешь? «Дядя Игорь и тётя Кира, не волнуйтесь, но Алисе снова тринадцать, потому что мне приспичило скучать по ней?» — Ну да. — Ладно уж, я сама. …Сначала по телефону. Потом уж во плоти явлюсь им… — О, про плоть. Алиса, раз уж ты больше не сердишься. — Сержусь. — Ну тогда — раз уж ты уже не сильно сердишься, можно… — Что? — Всё это время после моего возвращения я вспоминаю наши поцелуи. — И жаждешь повторения? — Да. — Ты не поэтому придумал это с экраном? Не решался задать этот вопрос взрослой тётеньке? — Нет, не поэтому. — И ты уверен, что я соглашусь? — Я надеюсь. — А знаешь — я пока не стану соглашаться. А сначала подумаю. — Что тут думать? Это же не то, с чем надо ждать до 18 лет. А всего лишь поцелуй! — Не «всего лишь». — То есть? — В том-то и дело, что при поцелуях появляется жуткое желание перейти к тому, что можно только с 18 лет. — …Убойный аргумент. — Угу. Так что не торопи меня. — Ты же говорила, что пять лет мечтала об этом. — О другом. — Тем более. А сейчас даже от поцелуя отказываешься? — А это моя месть. Забыл? Мечтала я до того, как появился повод для мести. А теперь извини. Месть — это святое.