***
Вытирая светло-голубым полотенцем кончики волос, я вышла из душа. Холодная вода остудила тело после тренировки, а охлажденный апельсиновый сок помог утолить жажду. Грязный спортивный костюм совершенно неаккуратным образом валялся в сумке, чистые же вещи, синие джинсы и розовая туника, бережно сложенной стопочкой лежали в ящике. Подойдя к шкафу, я первым делом поставила полупустую бутылку и принялась одеваться… … Моя рука уже тянулась к брюкам, как мою фигурку резко дернули назад и прижали к крепкому и невероятно горячему телу. Нанагир ласково поцеловал меня в макушку. — Отпусти, — голос неожиданно снизился на несколько тональностей, в глазах появились первые слёзы. Сильные руки развернули меня, а ловкие пальцы приподняли лицо за подбородок. Я зажмурилась, пытаясь подавить в себе всхлип. — Нет, — ответил он и стер солёную жидкость с моей щеки. Затем он одним резким рывком притянул мою тушку ближе к себе и, насколько позволял рост, опустил голову мне на плечо. — Прости меня. От него пахло домом. Неописуемый до безумия родной запах, дарящий успокоение и поднимающий настроение. Я любила обнимать его. Вот так прижиматься, утыкаясь носом в широкую грудь и наслаждаться теплом, исходящим от его кожи. В такие моменты на губах непроизвольно возникала улыбка, а из груди едва ли не вырывался счастливый визг. Всё изменилось около двух лет (точнее — одного года, десяти месяцев, шести дней, семи часов и семнадцати минут) назад, когда на пороге квартиры, НАШЕЙ квартиры, возникла ОНА. Девушка, которая разрушила семейную идиллию, царившую между нами. Девушка, которая с невинной полуулыбкой на накрашенных губах, попросила меня отдать ей золотой кулон, что Орга подарил на мой день рождения. Минерва Орландо, близкая подруга Нанагира и всех его лучших друзей. Я помню, как слёзы покатились по щекам, как чистая тарелка выпала из дрожащих намыленных специальным средством рук, как её осколки поцарапали голые ноги и как капли крови превратились в небольшую лужицу на пороге, когда громко хлопнула дверь, а я опустилась прямо на линолеум, закрывая лицо ладонями. В тот день ОН должен был вернуться с очередной командировки, куда ездил вместе со своим тренером, "обсулютно ни пьюсим" (как неоднократно, держа в руках двадцать третью кружку, говорил сам Дреяр) Макаровым. Я была на взводе с самого утра. Испекла его любимый торт, изрядно потратилась на отличное вино (которое сама же и вылакала, заливаясь слезами), приготовила самый сексуальный наряд. Но вместо НЕГО пришла Минерва, достаточно прямым текстом сказав, что между мной и Оргой всё кончено. — Люси… — он нежно прикоснулся губами к шее. Тело вздрогнуло, и его пробила понятная судорога. Я замерла, смотря прямо перед собой. Орга аккуратно приспустил тунику и лямку бюстгальтера, обнажая плечо. Целовал осторожно, словно боялся поранить. Гладил пальцами спину, всё так же, не отрываясь от ключицы. — Я скучал, — и потянулся к губам, однако я совершила поистине неожиданный для себя поступок. Со всей силы ударила его по щеке и, воспользовавшись замешательством, вырвал из крепкой хватки. Слезы вновь застилали глаза, мешая обзору, ноги подкашивались, а руки не слушались. Не прошло и секунды, как Нанагир вновь приблизился ко мне и, прижав к шкафам, приподнял за бедра, заставляя обвить его талию ногами, а руками вцепится в через чур широкие плечи. — Люблю, — шептал он и целовал. Не страстно, нежно. Весок, щеку, подбородок. И вновь добрался до приоткрытого рта. — Прости меня, солнышко, — и я сдалась. Закрыла глаза и отдалась во власть его губ и рук. Он целовал долго и чувственно, одной рукой поддерживая меня на весу, а другой, задирая тунику и проникая под белую ткань трусиков. Гладил промежность, задевая клитор и розовые складочки, обводил указательным пальцем вход и наконец, осторожно проникал фалангами внутрь, растягивая и лаская. Я стонала, чувствуя его в себе. Кричала от удовольствия, переполнявшего меня, и кусала его обнаженную кожу при особо сильных толчках. Легкая розовая ткань неприятно липла к потному телу, спина больно терлась о неровную дверцу шкафа, а ноги то и дело соскальзывали с мокрой талии Нанагира. Я перестала понимать реальность, затуманенным взглядом смотрела на шокированную большегрудую брюнетку, только что окончившую тренировку, а после угрожающего мужского рыка — на её скорейший уход, скользила непонимающим взглядом по крепкому телу, провожая маленькие капельки пота, спускающиеся вниз, к месту нашего объединения. Орга покрывал поцелуями мою кожу, гладил свободной рукой, проникшей под тунику, живот и выглядывающие полушария. — Это было чудесно, — говорю, вновь, но уже полностью одетая, вытирая волосы полотенцем. Орга сидит на скамейке с сумками на коленях и скучающим взглядом обводит женскую раздевалку. — Ты была великолепна, — он встаёт и снова прижимается ко мне со спины, зарывается носом в мокрые волосы и шепчет, целуя в затылок. — Пойдем домой? — Домой? — я поворачиваюсь и одариваю его равнодушным взглядом. — У НАС нет ОБЩЕГО дома. — А как же… — Я продала её спустя два дня. — Люси… — Я постараюсь в скором времени отдать тебе половину от полученных денег, — говорю, вешая сумку на плечо. — Постараешься? — Да, потому что я купила на вырученные деньги однокомнатную квартиру, а остальную сумму потратила на памятник отцу. — Неужели… — А ты не знал? Прости, надо было тебя предупредить. Мой отец сгорел заживо полтора года назад во время пожара в нашем поместье, так же как сам дом, — я зажмурилась, прогоняя слезы, и пошла к выходу из раздевалки. ОН снова схватил меня за руку. — Скажи мне адрес, Люси, солнышко. — &&&&&&&&. Доволен? — Тебя проводить? — Не стоит.***
— Это улица &&&&&&&&? — спрашивает он у заходящей в дом бабушки. Седовласая женщина останавливается и отвечает тихим, немного хриплым голосом. — Да. — Скажите, вы случайно не знаете, в этом доме живет Люси Хартфилия? Светловолосая красивая девушка с карими глазами? — Она жила здесь около девяти месяцев назад… или же двенадцати, не помню точно. Сейчас эта квартира пустует. Не знаю, продали её или просто оставили до лучших времен. Не моё это дело. Орга замирает, пораженный… — Они уже проснулись? — я оставляю сумку у порога и устремляюсь в детскую, где, у одной из детских кроваток стоит красивый длинноволосый мужчина. — Нет, — отвечает он и нежно целует меня в губы. Краем глаза вижу, как блондин неодобрительно смотрит на мою правую руку, на безымянном пальце которой обручальное кольцо, наспех и от того не полностью надетое в прихожей. — Прости, Руфус, — я любовно убираю небольшую челочку мятного цвета с глаз спящей дочери, а затем беру на руки маленького светловолосого сына, медленно приоткрывающего темно-зеленые глаза. Целую в маленький лобик и прижимаю к груди. - Мне надо было окончательно покончить с прошлым. Мой супруг прижимается ко мне со спины и зарывается носом в волосы. Я улыбаюсь, ощущая себя по-настоящему счастливой.