Карты, битва с монстром и прочие девчачьи штучки

Тринадцатый домик, также известный как домик Аида, не был идеальным местом для сплетен и вообще каких-либо развлечений. Однако после нескольких часов сражений с монстрами и перевязки ран в Большом Доме хотелось найти место, куда можно было бы дружно завалиться, и этот домик был единственным спокойным местом. Хейзел забросила ноги на кровать, сама оставаясь лежать на полу и таким образом пытаясь облегчить боль в ногах. Из стащенных с одной из свободных коек одеял и подушек они соорудили гнездо, в котором и уместились втроём: Аннабет, свернувшаяся на подушке и раздававшая указания по мотивам прошедшей битвы; Пайпер, использовавшая свой верный Рог Изобилия для того, чтобы сообразить им закуски, потому что одним богам было ведомо, когда они последний раз ели; и Хейзел, которая пыталась понять, сумеет ли просидеть так всю ночь на всё ещё скачущем адреналине или вырубится в любую секунду. — Я это припомню, — начала Хейзел, перевернувшись. Её ноги съехали на пол, и она повернулась к подругам лицом. — В следующий раз, дамы, приходите просить помощи лишь в том поиске, в котором не потребуется моего участия. Аннабет фыркнула: — Ты в любом случае с нами пойдёшь. — Ну да, — согласилась Хейзел. — Но это не значит, что я не буду раздавать вам люлей до и после этого. Они захихикали. — Я так устала, — застонала Аннабет после того, как смех затих. Она схватила маффин и сказала: — И у меня занятия с утра. Мне действительно стоит пойти лечь спать. — Тебе стоит пропустить занятия, — отметила Пайпер, доев свой маффин и достав из кучи пакетик сока. — Уверена, ты сможешь найти кого-нибудь, кто сумеет тебя отмазать. Ты вроде как заслужила это, учитывая, как те уроды вмазали тебе, когда ты покончила с Драконом! — Пайпер и Хейзел обменялись гордыми за её последнюю выходку взглядами. Бесстрашный шаг Аннабет, лишённой всякого чувства самосохранения, дал им возможность ударить монстра прямо в горло. Аннабет в течение всей битвы была несобранна; Хейзел беспокоилась, что та плохо себя чувствовала, учитывая, как она позеленела, столкнувшись с монстром лицом к лицу. Но, в конце концов, Аннабет взяла себя в руки после нескольких близких атак. — Да, я тоже так думаю, — равнодушно согласилась Аннабет и отвела взгляд в сторону. Ум Аннабет состоял из винтиков и шестерёнок, которые постоянно оценивали и переоценивали каждую крупицу информации, которую она впитывала; её взгляд, такой же мёртвый, как покровитель этого домика, вызывал беспокойство. Хейзел списала это на продолжительную битву. — Ну же. — Пайпер хлопнула Аннабет по колену. — Расслабься. Давайте повеселимся. — Шлепок и слова Пайпер словно пронзили Аннабет электрическим током, и она села. Её взгляд стал осмысленней. — Не думаю, что тут можно заняться чем-то весёлым, — вздохнула Хейзел. Она осмотрелась; в комнате царил полумрак, но не неприятный: в нескольких местах в неё проникал зеленоватый свет, а немногочисленная мебель источала радужное сияние. Комната не выглядела жилой и не говорила ничего о том, как веселился тот, кто жил тут. Она походила на кладбище, изолированное от жизни, но именно благодаря этим качествам была отличным местом, где можно было развлечься. Они не смогли бы говорить так умиротворённо в домике Афродиты или Афины. — Я никогда тут ничего не оставляю, когда остаюсь ночевать, и нам не стоит трогать вещи Нико. Может, нам стащить каких-нибудь игр из Большого Дома, как в прошлый раз? — Прошлый раз, точно! — Пайпер подползла к кровати и просунула под неё руку. — Возможно, она всё ещё... да! — Пайпер вытащила колоду карт Уно, перевязанную резинкой. — Я думала, ты отнесла её обратно в Большой Дом! — Аннабет села, скрестив ноги. — А Монополия всё ещё там? Мы даже не закончили в тот раз, насколько я помню. — Хейзел попыталась сдержать улыбку, вспоминая о прошлой их тусовке в этом домике; когда Хейзел вскоре после начала игры (по времени монополии) почти достигла победы, Пайпер вспылила и перевернула доску, громогласно обвиняя её в жульничестве. Хейзел, впрочем, была не виновата в том, что так хорошо управляла любыми видами денег — даже игрушечными. — Да. Я думала вернуть их, но, проснувшись, отвлеклась и забыла. — Пайпер развязала колоду и начала её тасовать. — Вы не должны оставлять здесь свои вещи. — Брови Хейзел сошлись вместе, а рот скривился в недовольной гримасе. Пайпер раздавала карты, а Аннабет ткнула Хейзел локтём. — Она была слишком занята обжиманиями со своим золотым мальчиком, спорим? — Аннабет! — Щёки Хейзел запылали. — Ну, была, — призналась Пайпер. — Пайпер! — Ну, мы не занимались этим в домике, если тебя это так беспокоит. Поблизости. Хейзел начала обмахиваться воротником, словно веером. — Аид наверняка нашёл бы способ вам отомстить, если бы вы это сделали, — добавила Аннабет, когда Пайпер начала игру, выложив красную семёрку. — Возможно. Интересно, стоило бы это того, чтобы проверять. — Определённо нет. — Хейзел ощутила себя так, словно её щёки были в огне. Она бы не удивилась, если бы была такой же красной, как тот красный ноль, что она только что скинула, и тёмный цвет её кожи не имел значения. — Уверена? — Пайпер откинулась назад, и небрежно заплетённые косички у её лица закачались, как маятник. Аннабет изменила порядок хода. — Вы с Фрэнком ещё не занимались тем, чем не должны были? — Нет. — Хейзел сняла несколько карт с колоды в поиске красной и положила её наверх. — Я уверена, что заниматься такими... вещами на территории недружелюбного бога — как раз то, что происходило в большинстве мифов, которые плохо кончались. — Большинство мифов с плохими концами начинались потому, что большой парень на небесах не смог удержать своего друга в штанах, — прошептала Пайпер, словно не хотела, чтобы Юпитер (или Зевс — не только потому, что они находились в Лагере Полукровок, но и потому, что здесь были два грека против одной римлянки — подумалось Хейзел) их услышал, но домик не пронзила никакая молния, так что Пайпер положила следующую карту. — Но Хейзел права. — Аннабет принялась доставать карты из колоды. — Миф о Медузе... Ну. — Она положила вытащенную из колоды четвёрку и посмотрела сначала на Хейзел, а потом на Пайпер. — Я ведь не должна этого объяснять, верно? Ах да, новый цвет — синий. Пайпер хмыкнула, а Хейзел насупилась, глядя на четвёрку, из-за которой ей пришлось снова брать карты из колоды. — Ну ладно, как обстоят дела в Риме? — спросила Аннабет, когда пришёл черёд Пайпер ходить. — Всё в порядке. Лагерь всё ещё пытается смириться с тем, что дружит, ну, с другим лагерем. И все эти посетители... Иногда я беспокоюсь, что у Терминуса начнутся приступы неожиданного нападения на каждого посетители из-за затишья. — У младших богов бывают приступы неожиданного нападения? Хейзел пожала плечами. Аннабет сбросила карту. — В любом случае, с Рейной всё хорошо. Она напряжена, но в порядке. Как и Фрэнк. — Хейзел не смогла сдержать улыбку, растекшуюся по лицу медленно, как мёд, и так же сладко. — Они с Рейной отлично сработались. Он так нервничает, когда что-то портит, но он словно рождён, чтобы командовать, понимаете? — Хейзел взяла две карты. Рот Пайпер скривился и издал хмык, когда она взяла ещё две карты. — Другие сенаторы нормально к нему относятся, но... — Хейзел запнулась, когда Аннабет выложила две карты и сменила цвет на зелёный. — Им не нравится, что он новичок, и это глупо. То есть, как они могут беспокоиться о том, что он новичок, когда он столького достиг? Тьфу. — Хейзел сбросила карту. — И его это тоже расстраивает. Мне бы хотелось, чтобы он просто выслушал меня, но он так волнуется и не хочет рассказывать мне, как сильно всё это его беспокоит. Но ведь я могу с ним поговорить, верно? — Ты не можешь заставить его перестать беспокоиться, — посоветовала Пайпер, выложив две карты и поменяв цвет на жёлтый. — Тогда что я могу сделать? — Хвалить его, когда он успешно справляется с тем, что его беспокоит. И даже когда не справляется. — Аннабет выложила меняющую цвет карту. — Зелёный. У мальчиков очень хрупкие эго, и приходится постоянно говорить им, какие они хорошие, иначе они станут угнетёнными и подавленными и ничего не смогут с этим поделать. — Это так ты справляешься с Перси? — Хейзел усмехнулась, выложив карту. Глаза Аннабет сощурились, и она послала Хейзел широкую ухмылку. Пайпер взяла карты из колоды. — Типа того. — Ты можешь помочь, просто заставив его ни о чём не думать, — добавила Пайпер, схватив ещё один маффин и взглянув вниз, наблюдая, как Аннабет скидывает карты. — Я знаю, что Новый Рим крут и всё такое, но вы, ребята, когда-нибудь его покидаете? Хотя бы для свиданий? Хейзел закусила губу, выложив две карты и поменяв цвет на красный. — Нет. Мы всегда остаёмся в Новом Риме. Всё из-за того, что монстры чуют нас и портят всю романтическую атмосферу своими нападениями. — Я бы сказала, они добавляют романтики, — возразила Аннабет, и Хейзел фыркнула. Может, она была немного старомодна, но для Хейзел свидания значили, что вы будете держаться за руки и глядеть глубоко в глаза друг другу, а никак не колоть монстров вместе. — Ладно, просто смените обстановку. — Пайпер выложила карту. — Вытащи его из Нового Рима, чтобы дать его мозгам отдохнуть. Ему нужна передышка, да и тебе она тоже не помешает. Если вы, ребята, разделаетесь с несколькими монстрами вместе, то это будет неплохо для ребёнка Марса, не так ли? Аннабет скинула карту, и Хейзел улыбнулась подругам. Раньше — в её предыдущей жизни — у неё не было много друзей. Вообще-то, если подумать, Сэмми был единственным, кого она могла припомнить. Но это было много лет назад; множество жизней прошло с тех пор, когда она была жива. Сидеть здесь, в двадцать первом веке, и получать советы от дочерей Афины и Афродиты... не было иного места и времени, где Хейзел хотела бы сейчас находиться. — Ходи уже! — Пайпер запульнула в Хейзел смятой обёрткой от маффина. Похоже, та покинула реальность. Опять. Её уши горели, пока она делала свой ход, но вскоре Аннабет начала рассказывать про один случай, когда они вместе с Перси и Рейчел застряли в машине в Небраске (долгая история), и Хейзел смеялась до колик. Может, тринадцатый домик и строился с мыслями о смерти, но они внесли в него атмосферу дружбы.