Не магией единой

— А ведь я говорил, её не надо было облучать! — услышала Галадриэль вопль Саурона перед тем, как потерять сознание. Келеборн с тревогой смотрел на жену, уже третьи сутки пребывающую в беспамятстве. Как, ну как она могла пойти на Саурона в одиночку, босиком, с непокрытой головой и без оружия? Конечно, Белый Совет пришёл на помощь и спас её от смерти, но это риск, который мог закончиться гибелью… Элронд сделал всё, что было в его силах, но сознание к Владычице Лориена возвращаться не спешило. Гендальф ускакал к Одинокой Горе, Саруман скорбно вздыхал и поджимал губы, то и дело напоминая, что с Сауроном разбираться должен был он, на правах главы Белого Совета… А Келеборн не находил себе места! Ведь его любимая могла погибнуть и уйти в Залы Мандоса! А если бы она не пожелала возвращаться оттуда? А если бы её не выпустили? А если бы Саурон похитил её и извратил бы суть? В конце концов, от настолько страшных “если” у Келеборна заболела голова, и он решил немного поспать, не отходя, впрочем, далеко от любимой супруги. Почему-то Келеборну, едва он сомкнул глаза, привиделся Саурон. Державшийся за подбитую скулу (Келеборн даже успел удивиться, откуда у Саурона тело и кто поставил ему на это тело синяк). — От супружницы твоей фингал, а тело… вот, создал, — буркнул Саурон. — Я тебе всё равно снюсь, так что мог кем угодно явиться. Телепорно… слушай… ты жену как-то изолируй, я малость не то заклинание в неё направил, а ослы мои подхватили заклинание, вот мы её и... Облучили, понимаешь? Я так троллей облучал, чтобы олог-хай вышли. Из Нэрвен, конечно, олог-хай не будет, но я вот не знаю, как на ней это отразится. Сам её боюсь, честно скажу. Келеборн хотел было выдать всё, что думает о Сауроне, не забыв о наказаниях, которым собирался подвергнуть Саурона в Валиноре за надругательство над его обожаемой женой, за напущенный морок, за клевету на чистую и непорочную Нэрвен… Но Саурон, прочитав, видимо, его мысли, вздохнул (Келеборн с удивлением понял, что вздох был сочувственным) и испарился, оставив Владыку Лориена гадать, что это было — сон или колдовство Врага. Галадриэль открыла глаза в тот момент, когда луна осветила её с супругом необычайно ярким светом. Пожалуй, именно этот свет поспособствовал пробуждению нового необычного дара эльдэ: её волосы росли и заполняли собой пространство, разделяясь на упругие пряди, напоминавшие гремучих змей. Несколько локонов, наиболее активных и толстых, подползли к Келеборну и аккуратно, словно разумные существа, откинули его одеяло. Галадриэль завороженно смотрела на них, не понимая, что же происходит и как можно предотвратить это. И в то же время ей было жутко любопытно, что случится дальше, ведь она понимала — сейчас произойдёт нечто очень необычное. Чутьё её не подвело: локоны, словно щупальца, коснулись члена мужа, причём действовали они мягко, тщательно лаская его. Галадриэль от удивления открыла рот: её волосы превратились в неведомых и неподвластных ей существ и пытаются доставить удовольствие её благоверному! И делают они это, на её взгляд, так искусно, что вряд ли кто-то из народа эльдар мог ощутить такое наслаждение в жизни. Келеборн не просыпался, однако член отреагировал на действия волос весьма живо. Локоны продолжали ласкать его, не забывая про яички, то ослабляя, то усиливая захват… Галадриэль еще некоторое время смотрела на происходящее, но внезапно её охватила паника: что, если волосы навсегда останутся такими длинными и живыми? А вдруг их ласки придутся мужу по вкусу? Келеборна разбудил визг. В том, что визжала его любимая супруга, сомнений не было. Келеборн попытался встать… и замер, увидев творящееся в кровати. — Телепорно, я не виновата! — со слезами ответила Галадриэль. — Они… они не слушаются меня! Келеборн спросонья смотрел на жену во все глаза и несколько мгновений не мог сообразить, где находится. Но, наконец, понял, что окружён волосами собственной супруги, ставшими за полночи длиннее раз в пять. Быстро придумать, как быть с горой волос в своей кровати и теми локонами, что искусно обвивали его член, Келеборну не удавалось, и гнев пополам с отчаянием овладели им.Очевидно, уловив его настроение, "живые" локоны отступили от его тела. Галадриэль плакала, закрыв глаза, пока супруг собирал ее в один миг ставшие обычными, просто очень длинными волосы и решал, что же с ними делать. — Ты сама в порядке? — спросил Келеборн, пытаясь прикинуть, как заплести волосы жены хоть в какое-то подобие косы. Галадриэль кивнула и вытерла слёзы. Келеборн, наконец, собрал норовистые волосы в хвост, который оказался таким длинным, что полностью скрыл под собой пол спальни. — Что же делать? — вздохнул Келеборн, раздумывая, куда же отселить жену, пока с неё не снимут заклятье.

***

В следующий раз Келеборн смог заснуть только после того, как послал гонцов за Гендальфом и Саруманом, успевшим как-то незаметно исчезнуть из Лориена, и, наплевав на стыд, и за Элрондом, чтобы он хоть как-то попытался снять заклятие врага и не попасть под действие волос тёщи. — О как, — сказал Саурон, вновь явившись Келеборну во сне. — Вот оно и вылезло. Говорил же я, зря облучили. Извини, а? Не хотели, сами понимаем, что даже для нас это чересчур. — Ты поплатишься за колдовство, которое наложил на мою супругу, — Келеборн хотел было достать меч из ножен, но вовремя вспомнил, что дело происходит во сне, меча у него с собой нет, а Саурон продолжает потирать подбитую скулу. — Это не заклятье, это хуже, — хмуро ответил Саурон и, как показалось Келеборну, вздрогнул. — Она это самое… исказилась, по-вашему говоря. Мутировала, если научно, понимаешь? — Расколдуй мою жену, — потребовал Келеборн, пытаясь сделать так, чтобы ему приснился меч, которым можно проткнуть этого… искаженца, Балрог его раздери! — Не могу! — завопил Саурон (Келеборну даже показалось, что в подбитом глазу мелькнула слезинка). — Она изменилась, всё! Её теперь только того… наголо побрить, если она свои волосы удержит, конечно. И брить каждый день придётся, чтобы волосы не росли больше. Келеборн хотел сказать Саурону, что не верит в отсутствие злого умысла, ведь красота волос Галадриэль не оставила равнодушным даже Куруфинвэ Феанаро, но Саурон снова исчез, забыв попрощаться. — Мои волосы? — Галадриэль, кажется, была готова немедленно отправиться в Мандос. — Мою гордость и красу стричь? Ни за что! Келеборн вздохнул. Какое счастье, что отрезать волосы Владычице предложил не он, а Элронд, тоже ставший жертвой их новой силы. Дело, правда, ограничилось крепким захватом и встряской в воздухе, но Элронду хватило. — Этого и не будет, — успокоил Владыка жену. — Митрандир и Курумо снимут заклятье, наложенное на тебя врагом, едва окажутся здесь! — Зря надеетесь, — Саурон и на следующую ночь явился Келеборну в сон. — Теперь только еще одна мутация поможет... если поможет. Но скорее нет. Вдруг у нее еще и рог вырастет? — Называется “это было не заклятье”, — буркнул Келеборн, уже смирившийся, что Саурон время от времени является к нему в сны и советует сделать что-то нехорошее с его обожаемой супругой. — Так это и не заклятие, это мутация! — Саурон аж плюнул. — Вот как ты не понимаешь разницы? Келеборн не понимал и понимать не желал, что и собрался сказать наглому искаженцу, но тот, по традиции, испарился. От магов толку было немного. Курумо говорил одно: заклинания Саурона тут не при чём, и другими заклинаниями делу не помочь. А прежде, чем волосы Галадриэль примут свой прежний вид, должно пройти время. Скорее всего, немалое. Митрандир же, напротив, во всём обвинял именно Саурона и даже пытался доказать (путем размахивания посохом), что это могут быть только злые чары, и тот лукавит, говоря, что его заклинания не имеют отношения к ожившим волосам эльдэ. Толку было чуть. — Ну что, убедился? — спросил Саурон, не забыв присниться Келеборну и сегодня. — Доволен? — спросил тот, не пытаясь даже ответить, что не верит Саурону ни на грош. — Будь я доволен, я бы тебе во снах не являлся, — вздохнул Саурон, почему-то щупая фингал, наконец начинающий подживать. — А толку мне от тебя в снах? — огрызнулся Келеборн. — Надеешься, что я пойму, какая разница между заклятьем и мутацией? Даже если пойму, какой моей жене от этого прок? — Жене твоей, может, проку и не будет..., — Саурон ухмыльнулся впервые за всё время их разговоров. — А ты поймёшь наконец — не всё решается магией! Наука — вот настоящее волшебство, которое когда-нибудь победит! — Например, сейчас, — услышал Келеборн знакомый и любимый голос, и сияющие золотом щупальца волос Галадриэль обхватили Саурона, спеленав его, как неразумное дитя. — Испытай же силу настоящего волшебства на себе! — голос Галадриэли налился железом, окреп и зазвучал, подобно колоколу. — Того волшебства, в которое веришь! — Меня нет! – заорал Саурон, пытаясь выпутаться из хватки локонов. — Я твоему мужу снюсь! Просто снюсь! Я даже бестелесный! — Собрал же ты какое-то тело, — Галадриэль, казалось, всё было нипочём. — Подумаешь, только во сне. Подожди чуточку, я к тебе и наяву приду, — и, не обращая внимания на вопли Саурона, Галадриэль обвила его волосами с ног до головы. Из сна, как водится, Саурон исчез. Келеборн правда не проснулся, а, усмехнувшись, решил досыпать. Он не сомневался, что его жена всё сделает правильно и, может, даже разъяснит Саурону, что разница между наукой и магией не всегда имеет значение.