***
Пьюси с Маркусом Флинтом связывали по большей части “деловые” отношения: они ведь игроки одной команды. Но Однажды, совершенно спокойным, тёплым, предрождественским вечером, Эдриан впервые посмотрел на своего капитана, как на объект полового вожделения. Тогда он отметил, что Флинт не так уж и уродлив, как о нём говорили: у него ясные глаза и забавные непослушные волосы, его главный недостаток – кривые торчащие зубы, добавляет какой-то теплоты и человечности в могучий облик, а уж тело его – так и вообще предел мечтаний. Так, он стал постепенно, день за днём, наблюдать за сокурсником, развивая в себе умение любоваться им, улавливать движения, в которых тот было собенно хорош, а затем и искать его в толпе, провожать взглядом, стараться держаться поближе. И когда наступили рождественские каникулы, где Эдриан сутки напролёт мог пролежать на постели, думая о Флинте, он понял, что влюбился. Сначала было страшно, ведь Маркус не представлял из себя простого, открытого для каждого парня: крутой нрав, превосходство во всём(Пьюси уже забыл, что у Флинта есть масса недостатков, например, короткий ум), влиятельные и суровые родители, которые наверняка воспитали не сентименталиста и не того, кто будет вникать в страдания ползающих у его ног червей, коим юноша себе казался с тех самых пор, когда его восхищение капитаном переросло из уважения в одержимость. Но позже, когда он свыкся с этой мыслью, а остатки гордости потребовали хотя бы попытаться пойти на интимный контакт с желанным человеком, он собрал волю в кулак, выбросил лишние мысли из головы и… робко улыбнулся, глядя Маркусу прямо в лицо. Этот момент Эдриан запомнил крепко – у Флинта аж глаза полезли на лоб от удивления. Пьюси было невдомёк, что тому никто просто раньше так не улыбался. Он решил повторить эксперимент ещё раз. Затем ещё и ещё. Каждая следующая улыбка становилась всё более и более игривой, и, вскоре, Маркус, поняв такое внимание к своей персоне превратно, решив, что Эдриан хочет попросить его о какой-нибудь услуге, предложил тому встретиться в укромном месте и, как это бывает у слизеренцев, обсудить всё без лишних глаз и ушей. Пьюси тогда разволновался не на шутку и явился к Флинту, наевшись успокоительного, отчего все его мысли были холодны, а язык подчинялся мозгу как обычно. Так он и изложил Маркусу, вместо робкого лепетания нелепых признаний, что находит его весьма привлекательным, что все эти намёки были только об одном, и что он хотел бы приятно провести время в компании понравившегося мужчины. Капитан, к его удивлению, оказался “за” обеими руками, спешным согласием и внезапно нахлынувшей на него нервозностью выдавая то, что секс его очень интересует, но при этом, возможно, как-то не хочет идти к нему в руки. Горный тролль, как его называли за спиной, не смог отказаться от такого предложения, несмотря ни на риск того, что над ним, монстром, могут просто посмеяться, ни на постоянное присутствие полового партнёра в обыденной жизни. Вот так, через недосказанность, спонтанно, и начались их регулярные встречи.***
Послышались долгожданные шаги. Эдриан обернулся на звук, нервно закусывая губу, уставился на приближающуюся могучую фигуру. Маркус топал к нему, широко шагая по сырой земле, глядя себе под ноги и просматривая неровную дорогу. Расстояние быстро сократилось, и только когда между ними осталось пол-метра, Флинт поднял глаза, встретившись с голодным взглядом Пьюси. Решив не терять времени даром, он принялся снимать с себя одежду, Эдриан тоже стал раздеваться. Когда на парнях остались только брюки и ботинки, они, обожжённые потоком холодного воздуха, набросились друг на друга, целуя вожделенные тела: Маркус выбирал самые тёплые и вызывающие участки, а влюблённый Пьюси бездумно ласкал губами всякий лоскут кожи, до которого мог дотянуться. Начался секс, где один удовлетворяет свои естественные потребности, а второй окунается в истинное высшее блаженство, секс неравнозначный, наполовину пустой. Капитан, свесив изо рта жаждущий вкуса плоти язык, стал, прижав всё лицо к телу любовника, опускаться от шеи к груди, до самого низа рёберной клетки; оставил леденящий поцелуй в области диафрагмы, от чего Эдриан вздрогнул, ещё раз втянул носом воздух с запахом молодой мужской кожи и впился зубами в прохладный сосок. Сердце Пьюси пропустило удар, он истерически зашарил руками по телу Флинта, запуская их ему в штаны со стороны спины, проникая пальцами в ложбину между ягодицами. Это усилило возбуждение, которым был охвачен Маркус, он позволил ногам не держать себя, с шумным вдохом рухнул на колени и стал расправляться с остатками одежды Эдриана. Тот тоже попытался раздеть партнёра, но когда юноши поняли, что эта возня начинает их раздражать и губит возбуждение, то стали обнажать себя сами. Эд справился быстрее, на Маркусе ещё остались ботинки, и он вмешался, взялся за них своими руками. Стягивая каждый, он целовал попутно оголяющуюся стопу, от щиколотки до пальцев, в конце зацеловывая подошвы. Флинт смотрел на это всё с похабной улыбкой, допуская мысль, что что трахается с эротоманом, ибо кому он такой ещё мог понадобится, кроме любителя острых ощущений. Закончив со стопами, Эдриан стал медленно, лаская сильные икры, подниматься “вверх по Маркусу”, накрывая его своим телом, подминая под себя. Так он добрался до бёдер, обласкал и их, упёрся лицом в мошонку, сделал в неё горячий выдох и приступил к члену. Рот явно нужен чтобы любить, а не чтобы есть, ибо наслаждение самой мужской сутью любимого не было сравнимо ни с чем для Пьюси, он жадно и трепетно сосал ту часть силы Флинта, которую сумел поместить в своём рту. Маркус засопел от удовольствия. Когда Эд почувствовал руку на затылке, он прекратил ласкать член и, заставив капитана недовольно захныкать, подлез лицом к пятой точке, чуть приподнял любовника и запустил язык ему между булок. Сегодня он хотел быть сверху и разморенный ласками и возбуждённый Флинт не должен был ему сопротивляться. Ещё немного насладившись оральными ощущениями, Пьюси поднялся, сел на колени, раздвинул ноги Маркуса и начал проникать в него пальцами. Процесс раздражал своей длительностью, Эдриан был дёрган и не нежен, но боль в проходе лишь сильнее распалялся Флинта, заставляя его испускать стоны, изгибать своё сильное, будоражащее сознание влюблённого юноши, тело. Пьюси вынул пальцы и приставил к кольцу мышц член. Секунду-другую понасладившись ощущением прикосновения, он стал толкаться. Вход был тяжёлым но ровным, и вот он уже трахал капитана. Любил капитана. Толчки были размеренными, Эдриан наслаждался процессом, любуясь Маркусом, что, собственно, того и бесило. Он хотел большего, насаживался на член, сам двигался, но ничего не помогало! В конце концов, над ним сжалились, темп начал набирать скорость, и спустя минуту, а может всего несколько секунд, Эд, почувствовав сокращения сфинкера, схватился за член Флинта, и они оба, почти одновременно, достигли разрядки. Горячие тела обессиленно рухнули, глубокие вздохи становились всё тише и реже… Они лежали, не спеша одеваться, Маркус отдыхал, Эдриан наслаждался его присутствием. Мысли в голове первого путались между злободневными мелочами и тем, что только что произошло, второй же просто расслабился, позволив себе отпустить державшиеся всё это время на губах слова: ” Я люблю тебя…” Маркус был удивлён. А ещё в его сердце появилась надежда на то, что и для горного тролля настало время любви.