Самая обычная история

Весну 358 года круга Скал в Хексберг принес южный ветер. Он нагло ворвался с юга, встрепав пенные барашки пока еще по-зимнему холодных, волн Хексбергского залива, обжег прибоем дюнный южный берег и с веселым гиканьем зарылся в северные болота. Ветер потревожил спящие под тающим от теплого солнца снегом травы, ссыпал с молчаливых елей и сосен зимнее покрывало и вдохнул в людей ожидание начала навигации. Живущие морем хексбергцы заулыбались, заспешили, тоже стряхивая с себя зимнюю дрему. В обоих портах города с удвоенной страстью закипела жизнь. В городе ждали новых уловов, новых стычек с пиратами, новых побед… и нового генерала инфантерии, назначенного приказом из самой Олларии. Мнений по поводу барона Германа фок Блитца, который уже спешил с семьей на новый пожизненный пост, было несколько: большая часть уважаемых бергеров Хексберг полагала, что королева Алиса со своими прихвостнями наконец сумела найти управу на еще одного своего противника, меньшая – склонялась к мысли что барон фок Блитц сам не выдержал всех тягостей столичной жизни и теперь возвращался в отчий дом в Хексберг. В одном обе высокие стороны были солидарны: генерала дома ждали. Ждали с новостями и столичными и местными, ждали с пенной кружкой пива и детскими воспоминаниями, ждали с любопытством и нетерпением. Весь Хексберг знал, что Герман везет с собой красавицу-жену и двоих дочерей, старшая из которых уже стояла на пороге брачного возраста. Дорогие гости должны были прибыть к весеннему излому. Гонец привез письмо от генерала, где было сказано, что семейство покинуло Олларию и надеется, что добрые друзья и родня приведут родовой дом Блитцев в порядок к их прибытию. *** Кавалькада всадников, сопровождающая карету и две повозки с пожитками, неспешно двигалась по хексбергскому тракту. Всего несколько часов назад они выехали из Зинкероне, и Герман фок Блитц всерьез рассчитывал добраться до Хэксберг засветло. День был солнечный, но холодный. Дорогу еще не нагнала весенняя распутица, и поэтому двигаться удавалось довольно быстро. Карета, ведомая парой лошадей, весело катила к новому дому, покачиваясь из стороны в сторону и изредка подскакивая на ухабах. Из-за занавески то и дело выглядывала белокурая любопытная головка младшей девицы Блитц – Юлианны. Отец первое время делал дочери замечания, равняя с каретой своего полумориска, но потом перестал. Дорога была долгая, непростая и достаточно скучная. Это привычные ко всему солдаты с веселыми шутками и иногда песнями легко отнеслись к путешествию. А вот для эреа фок Блитц и ее дочерей дорога стала настоящим испытанием. - Ой! Мама-мама, посмотри! – Юлианна подпрыгнула у окошечка на ухабе, чуть не стукнувшись макушкой о деревянную дверцу. – Мама, смотри, цветочки! Здесь уже цветочки? - Где? – Фредерика потеснила сестру и тоже с любопытством выглянула в щелку. - Да, дорогая, - Лаура фок Блитц легко и ласково улыбнулась дочери. – Здесь их называют ветреницами. Потому, что считают, что эти цветы приносит южный ветер, и они извещают о приходе весны. - Как это романтично, - Фредерика откинулась на спинку и мечтательно потянулась. – Мама, а расскажи нам еще раз про Хексберг? - Неужели вам еще не надоело? – Лаура тихо рассмеялась, а потом закашлялась. В последнее время, такое стало с ней случатся все чаще, но женщина лишь отмахивалась от легких недомоганий. Сейчас, когда ее супругу предстояло бороться с пришедшими с ними сплетнями, болеть было некогда. – Что ж слушайте… Хексберг основан очень давно. Так давно, что никто и не вспомнит, когда же здесь поселились люди, но уже тогда здесь была Хексбергская гора и мертвая сосна на ее вершине. И люди знали, что если принести сосне маленький подарок и искренне попросить о своем сокровенном желании – оно непременно сбудется. Конечно, только если человек, который просит – хороший. Плохие люди до сосны даже добраться не могли, с ними случались разные несчастья и неурядицы. Думаю, потому и жили в древнем городе Хексберг только хорошие люди. На совесть ладили набережную, которая длинной змеей охватывает почти всю гавань. С трудолюбием и усердием мостили камнями улочки, подымающиеся по холмам к самой горе. С радостью строили каменные дома, в которых испокон веков так и живут. - Мама, а в Хексберг есть замок? – серые глаза Юлианны задорно блестели. - Конечно, дорогая моя. Хесбергскую цитадель построили не так и давно. Ее строительство начали после 44 года круга Молний. После того как нар-шады напали на Агарис и разорили его. Правители Хексберг увидели в том угрозу для себя, да и племена варитов все грозились присвоить эти территории себе. Тогда и начали строить цитадель. Но закончили ее лишь сто лет спустя. Так ее и назвали – столетняя цитадель. - Почему ее так медленно строили? – Фредерика фыркнула, покрутила в руках меховое манто и с жалостью посмотрела на мать, которая зябко укуталась в теплую шаль. - Потому, что это не просто - построить цитадель. К тому же, каждый следующий градоправитель считал, что стоит улучшить укрепления города. Развивались порты, строились форты, Хексберг становился торговым центром Марагонны… Неудивительно, что все хотели видеть крепость-защитницу все более величественной и сильной. - А сейчас она какая? – Фредерика наклонила голову к плечу. - Не знаю, - рассмеялась Лаура. – Когда я покидала с вашим отцом город, в крепости размещался гарнизон Хексберг. И ее как раз подновляли. А было это без малого двадцать лет назад. Думаю, крепость красива, как и прежде. - А наш дом тоже красивый? – Юлианна повернулась к окну. - Да, очень красивый. Наш дом построил дед деда вашего отца. Он находится недалеко от адмиралтейства и военного порта. И у нашего дома очень красивый, хоть и не особо большой, сад. - Здорово, там, наверное, будет замечательно гулять? – Фредерика рассмеялась. – Мама-мама, а мы будем устраивать приемы? - Конечно, дорогая. Мы с отцом считаем, что тебе как раз пора выходить в свет и присматривать мужа, - Лаура улыбнулась. - Мама! Но ей же всего шестнадцать! – возмутилась Юлианна, отворачиваясь от окна. - Именно! – Лаура рассмеялась. – Здесь принято верить, что чем раньше девушка выйдет замуж, тем счастливее будет брак. - А! Рика, тогда желаю тебе завтра выйти замуж. А я сразу за тобой! Фредерика переглянулась с матерью и обе искренне рассмеялись над словами десятилетней Юлианны. - Хексберг! – раздался снаружи зычный мужской голос. - Где?! – Юлианна чуть не упала, рванув к окну. Фредерика, впрочем, ненамного отстала от сестры. Карета как раз повернула, и в окно открылась дивная панорама хексбергского побережья. Взгляд сразу же привлекла к себе Гора Хексберг, которую скорее следовало назвать холмом, однако её крутые склоны так резко выступали посреди холмистого южного побережья и дюн, что местные именовали ее только горой. К подножию горы жался Хексберг, простираясь вдоль побережья до самых болот. Его окружали величественные бастионы, один из которых в очередной раз любовно ремонтировали. За стенами виднелись крыши невысоких, двух-трех этажных домов и величественные башни цитадели, возведенной на границе города и болот для защиты подступов со стороны Дриксен. С побережья налетел порыв ветра, принеся с собой запах моря, соли и рыбы. - Добро пожаловать домой, дети мои! – Лаура тоже выглянула из кареты, чувствуя, как забилось ее сердце в предвкушении встречи с домом, с братом и морем. *** - Мой дорогой друг, моя дорогая сестра! – Питер фок Лаузен сбежал со ступеней лестницы. Позади него на крыльце осталась стоять его супруга, приветливо улыбаясь выходящим из экипажа женщинам. - Питер! О, Создатель, Питер! – Лаура рассмеялась, смахивая слезы, и бросилась на шею брату. – Как же, оказывается, я по тебе скучала, Питер. Моя дорогая Элеонора, как давно я тебя не видела. Только письма, бесконечные письма! Ах, как хорошо вернутся домой. - Здравствуйте, друг мой, - Герман с усмешкой пожал широкую ладонь улыбающегося деверя, мимоходом отмечая, что Питер изрядно постарел с последней встречи. Это, может, еще не так бросалось в глаза, но Лаузену приближалось к пятидесяти, как и его супруге, и возраст не торопился щадить уважаемую чету. - Надеюсь, ваша дорога была легкой, - Питер улыбнулся. – А это, стало быть, знаменитые девицы фок Блитц. Молодец, брат, молодец. Герман фыркнул. Лаура всплеснула руками – она только успела расцеловаться четырежды с невесткой. - Конечно же, Питер, Элеонора позвольте представить. Наша старшая дочь – Фредерика и наша младшая – Юлианна. - Очаровательные малышки, дорогая, - Элеонора похлопала ее по руке. – Но давайте пройдем в дом. Девочки наверняка устали с дороги и захотят выбрать себе комнаты, да и мы все скоро замерзнем тут. - Да, - кивнул Питер. – Что ни говори, но весенние ветра пронзительны и коварны. Не иначе как ведьмочки с горы спешат с тобой поздороваться, дружище. Лаузен подмигнул Блитцу, и оба расхохотались. - Все, ребят. Заводите подводы в сараи. Завтра будем разгружаться. Сегодня вы все мои гости. Думаю, в доме найдется вдосталь еды и горячего вина! – скомандовал своим людям фок Блитц. Солдаты встретили слова генерала радостным гомоном и тут же, с помощью местной прислуги, принялись за дело. Генерал с семьей и родственниками прошли в красивый белый дом с высокими колоннами и призывно горящими окнами. В прихожей уже было тепло. Девочки с восхищением и удивлением смотрели по сторонам, пытаясь понять, где они оказались и что их здесь ждет. Фредерика с восторгом осмотрела деревянные лавки, красивые оленьи рога, приспособленные под вешалку для плащей и шляп, широкую лестницу, уводящую на второй этаж, и двустворчатые двери, ведущие в уютную гостиную с множеством кресел и диванов. Безусловно, в этом доме будет замечательно устраивать светские салоны. Фредерике казалось, она уже слышит смех дам и журчащую речь кавалеров, взрывы хохота и тонкие звуки музыки из бальной комнаты. Девушке казалось, что ее саму уже вовсю зовет танцевать. - Фредерика, ты слышала, что сказала эреа Элеонора? – голос матери ворвался в ее мечты, вернув в реальность. - Нет, прошу прощенья, - смутилась девушка. – Мамочка, это просто замечательный дом! Фредерика так светло улыбнулась обеим женщинам, что те невольно ответили на ее улыбку своими. - Мама, мы обязательно должны устроить праздник. Мама, веришь, я уже слышу, как льется музыка, как смеются гости в гостиной, как трещат теплом и уютом поленья в камине и тихо шипят свечки. Слышу, как звенят хрустальные бокалы, соприкасаясь друг с другом, и как тихонько цокают дамские каблучки по деревянному паркету… - Я слышу, тут говорят про звон хрусталя! – Питер нагнал дам, приведя за собой Германа и принеся порыв ветра и запах моря. – А не повод ли это нам всем выпить перед сном вина? - Да-да! – встрепенулась Юлианна, зачарованная новыми впечатлениями и словами сестры. - Юлианна, тебе-то уж точно не стоит, - Лаура покачала головой. - Не будь так строга, дорогая, - Герман обнял жену. – Думаю, всем стоит дать по кружке теплого вина, после чего девочки отправятся спать, а мы сможем вдоволь наговорится. Верно я говорю? - Да разве же уложишь все слова в один вечер? – возмутилась Элеонора. - Действительно, - Лаура покачала головой. – Что ж, девочки, благодарите отца. Он вас непозволительно балует. - Лаура, дорогая, давай я познакомлю тебя с прислугой, - Элеонора потянула женщину за собой. И они скрылись в недрах дома. - Девочки, идемте в гостиную, - Герман обнял дочерей за плечи. Фредерика тут же вырвалась вперед, обходя гостиную, скользя чуткими пальцами по мягкой обивке диванов и кресел, рассматривая охотничьи трофеи, развешанные по стенам. Погладила мраморную плиту камина, посмотрела на весело трещащий в глубине огонь. Потом подошла к окну, отодвигая в сторону тяжелую гардину. Из окна открывался чудесный вид на сад, круглую площадку перед домом и огромный старый клен. А еще, через окно было видно огромные, яркие звезды, что сияли сейчас над Хексберг. И Фредерика поняла, что раз и навсегда влюбилась в этот город, в этот дом и в эти звезды. И все воспоминания о шике и блеске Олларии, о древней мощи Доннервельда, о маленьких городках северной Придды, которые они проезжали, померкли. Из задумчивости Фредерику снова вывела мать, вручившая ей кружку дымящегося вина. Юлианна сидела в глубине комнаты с взрослыми и с удовольствием слушала их неспешный разговор о событиях, произошедших в городе. О том, кто у кого родился, кто на ком женился, а кто и в Рассвет ушел. Все эти важные мелочи, без которых история города казалась неполной каждому уважающему себя бергеру. Когда вино кончилось, эреа фок Лаузен подозвала смышленую молодую девушку по имени Марта и велела ей показать девочкам комнаты. Ведомые Мартой, они поднялись на второй этаж. Марта оказалась веселой девушкой, ровесницей Фредерики, и они сразу друг другу понравились с первого взгляда, что только укрепило девушку в мысли, что Хесберг – это город ее мечты. Сначала девушки решительно уложили спать Юлианну, а потом Фредерика выбрала себе комнату, из окна которой открывался потрясающий вид на клен, высокое здание адмиралтейства и кусочек моря. - Лучший вид, барышня, - улыбнулась ей Марта. - Точно… а откуда здесь этот клен, знаешь? – Фредерика опустилась на краешек подоконника. - Так… он тут почитай с основания города и растет, - рассмеялась Марта. – Деды говорят, что раньше под этим кленом брачующиеся обеты давали. Но потом город разросся, и ваш прадед прямо вокруг этого клена и построил дом. Вон отсюда и конюшни видно, и сарай, и кусочек парка, вон там, левее. - Да уж, - Фредерика рассмеялась. – Марта, а по городу гулять можно? - Можно, отчего бы нет? – удивилась девушка, проворно взбивая перину. - Ну как же. Моряки, рыбаки… - Фредерика неловко повела рукой, пытаясь обобщить в этом жесте все суеверия, что обычно рассказывают друг другу женщины о мужчинах низшего сословия. - Ох, барышня… ну как, одной-то не след, конечно, к портам ходить. А так, с другом или братом, отчего бы и не погулять? – Марта пожала плечами. - У меня нет братьев, - Фредерика покачала головой. - Это беда большая, - серьезно кивнула Марта. – Но братья-то у вас есть, вон двоюродных братьев ажно трое. У господина фок Лаузена-то сыновей много. - Думаешь, кто-то из них согласится со мной гулять? – полюбопытствовала Фредерика и снова мечтательно улыбнулась. - А куда они денутся-то? – Марта рассмеялась, и ее теплый, искренний смех наполнил девушку теплом. – Еще в очередь стоять будут, чтоб с красоткой такой погулять. - Ты правда так думаешь? – Фредерика поднялась с подоконника и подошла к большому зеркалу. В его темной глубине отразилась хрупкая блондинка с двумя тяжелыми косами, падающими по спине до талии. Большие серые глаза, длинные ресницы, тонкие и нежные черты. Фигура была еще немного угловатая, но Фредерика точно знала, что будет не менее красивой, чем мать. А та была женщиной изящной, элегантной и очень миловидной. - Да, барышня. Правда, - Марта серьезно кивнула и, попрощавшись, ушла. Девушка проводила ее взглядом и вернулась к зеркалу. Фредерика взяла от матери хрупкую северную красоту, а от отца романтичный характер. Сколько себя помнила, девушка могла часами слушать истории о приключениях и настоящей любви. И мечтала, что когда-нибудь, в далеком и недостижимом будущем, ее умчит за горизонт прекрасный принц. И будут им по пути выпадать веселые приключения, и встретятся настоящие чудеса, и случится с ними большая-большая любовь. А вот Юлианна, не в пример сестре, взяла внешние черты отца и спокойный характер матери. Уже сейчас маленькая сестренка с удовольствием рассказывала всем домашним, что у нее будет свой дом, непременно большой и крепкий. И много-много сыновей, чтобы порадовать отца. Добрая душа Юлианна, наверное, острее всех ощущала невысказанную печаль Германа фок Блитце. Но, к сожалению, любимая жена смогла подарить ему лишь двух дочерей и то, после рождения Юлианны врачи долго опасались за здоровье матери, категорически запретив ей иметь еще детей. Еще раз осмотрев свое отражение, Фредерика вздохнула и, переодевшись самостоятельно ко сну, скользнула в нагретую грелкой кровать. Уже проваливаясь в сон, она вновь услышала льющуюся через окна танцевальную музыку и далекий перезвон колокольчиков. Это, почему-то, показалось девушке очень хорошим знаком. *** Следующие дни и даже месяцы слились для Фредерики в непрекращающийся праздник. Первое время, они много гуляли по городу. Отец с матерью знакомили девочек с улочками и домами, а так же с людьми которых узнавали. Первый же большой прием, на который был приглашен генерал с женой и дочерью дал Питер фок Лаузен. Как узнала девушка, дядя Питер (он настаивал, чтобы домашние так его и звали) был начальником порта, одним из самых уважаемых людей в Хексберг. У дяди Питера действительно оказалось трое сыновей. Старшего звали Стефан и он уже был женат. Его жена, улыбчивая хохотушка Сюзанна, ждала первенца и все не переставала рассказывать об этом. Второго сына звали Георг – и его, к сожалению, сейчас не было в Хексберг. К разочарованию отца, Георг предпочел военной карьере, карьеру ученого и потому большую часть года проводил в разъездах, собирая материалы для своих научных трудов. А третьего сына, которому как раз исполнилось двадцать, звали Клаус. Он служил в хексбергском гарнизоне в чине теньента, и именно ему дядя Питер поручил заботы о приехавшей племяннице. Сначала Клаус весьма тяготился необходимостью проводить время в компании юной барышни. Ему, с присущей молодым людям любовью к преувеличениям, казалось, что младшая сестра будет скучной пугливой занудой. Но Фредерике удалось быстро изменить мнение брата о себе. И уже через несколько дней они подружились настолько, что будь их родство несколько более далеким, обе семьи заговорили бы о браке. Клаус с удовольствием ходил с новообретенной сестрой по всему городу и, даже, иногда знакомил ее со своими друзьями. Вдвоем они облазили все самые интересные места, и уже к середине лета Фредерика ориентировалась в Хексберг так, словно прожила там всю жизнь. Больше всего девушка любила гулять по набережной. Смотреть, как волнуются зеленые морские волны, закручивая пенные барашки, и кидая их прямо на выступающие из воды камни. Или смотреть, как расходятся, словно раскланиваясь белыми парусами, величественные корабли Хексбергской эскадры. Клаус много знал о жизни обоих портов. И даже пару раз по секрету водил сестренку посмотреть на корабли вблизи. Но, конечно, только с суши. Простые матросы и так не удерживались от весьма сочных комплементов прекрасной эреа, что не побоялась сунуть нос в их суровый мужской мир. Фредерика была в восторге. Она чувствовала себя такой счастливой, словно у нее вдруг выросли крылья, и теперь она, как морская чайка, носится над пенными волнами, исторгая из себя радостные крики. *** Ближе к началу лета город разволновался больше обычного. Клаус явился к дому Блитцев еще до полудня, одетый в парадный мундир. - Рика, Рика! – юноша взлетел по лестнице, взбудоражив всех. - Что случилось? – Фредерика выскочила к нему в домашнем платье, с недоплетенной косой. - Рика, одевайся скорее. Сегодня прибывает марикьярская эскадра! Салина через час войдет в бухту! Ты не можешь это пропустить! – глаза Клауса восторженно горели. Фредерика вздрогнула и метнулась в комнату. Уже через полчаса они чуть ли не бегом неслись к гавани. - Клаус… Клаус, Создателя ради… это невероятно! – девушка сложила руки замочком и прижала к груди, во все глаза глядя, как марикьярский флот триумфально и помпезно входит в бухту Хексберг. - Точно. Они каждый год приходят к нам на несколько месяцев и в начале осени уходят на зимовку на Марикьяру. Но, зато, до их отплытия в городе становится совсем весело, - Клаус гордо распрямился, в очередной раз с удовольствием блистая своими познаниями. – Вот смотри – это Изабелла – флагман марикьярского флота. На нем плывет сам адмирал Салина. Ты его еще увидишь на празднике в ратуше. Замечательный человек. Очень талантливый моряк. - А зачем они приплывают каждый год? – Фредерика посмотрела на брата восхищенными глазами. - А… ну вообще гусей погонять. В смысле дриксов. У нас конечно перемирие, и гусыня-королева. Но любви ни к ней, ни к ее родне не прибавилось. Да и за всеми этими политическими проволочками, пираты стали совсем наглыми. Нападают на купеческие суда. Говорят, недавно даже несколько набегов на ардорское побережье устроили. - А на Хексберг тоже нападают? - Нет, конечно, - фыркну Лаузен-младший. – Куда им на Хексберг нападать? Тут и гарнизон большой, и четыре форта во всеоружии и эскадра стоит. - В Олларии говорили, что в армию почти не поступают деньги… кажется, что-то с казной, - Фредерика нахмурилась, рассматривая прекрасные корабли. - Ерунда. Армия исправно получает жалованье, - Лаузен пожал плечами. – Рика… отдашь мне первый тур? - Пока я не встретила своего единственного, каждый первый тур твой, - рассмеялась в ответ Федерика. - Кстати, вот, держи, - Клаус смущенно передал девушке складную подзорную трубу. Тяжелую, с медными кольцами и инициалами, выгравированными на конце, «Д. Л.». - Ух ты… Клаус, что это? – девушка осторожно вытянула трубу и взглянула в нее. В один момент суда эскадры стали так близко, протяни руку и коснешься шершавого деревянного борта. - Это моего прадеда, - хмыкнул Клаус. – Он был знатным лихим капитаном. Даже один год водил эскадру… но ему не везло. То пираты вырывались, то корабли повреждали… То еще какая-нибудь напасть приключалась. А потом на него и вовсе напала цинга. Тогда он окончательно сошел на берег, пришел на гору и попросил у ведьм помощи и подсказки. Ведьмы ему тогда сказали, что есть люди моря, а есть люди земли. И вторым не должно пытаться казаться первыми. И что если прадед и его потомки останутся на земле, то род наш никогда не прервется и всегда будет процветать. С тех пор Лаузены дальше порта не уходят, но и Хексберг мы не покидаем, потому что искренне любим море. А трубу эту прадед передал деду как память. Тот моему отцу, а отец ее потерял. Да он и не вспоминал о ней, пока я ее не нашел. Отец сказал, что если мне так нравятся моряцкие байки, то мне эту трубу и носить. А я вот думаю, сестренка, что эту трубу по праву следует отдать тебе. - Удивительно… мама никогда об этом не рассказывала, - Федерика бережно прижала подарок к груди. - Может просто ты не слушала? Или не спрашивала? - Не знаю. Может быть. Ой! Смотри-смотри! Они швартуются! – девушка захлопала в ладоши и снова приставила к глазу трубу, жадно всматриваясь в южные лица моряков. Клаус улыбнулся, продолжая стоять рядом с сестрой и с удовольствием наблюдать за ее восторгами. *** - Ты еще не собралась? – Юлианна открыла дверь в комнату сестры и деловито прошла внутрь. Фредерика сидела напротив зеркала в нарядном платье, а Марта, с помощью более взрослой Алины, накручивала тугие косы в сложную прическу. - Видишь же сама, - Рика нервно одернула оборку рукава. - Какая же ты сегодня красивая… и почему родители не хотят меня взять с собой? – Юлианна вздохнула и подала Алине шпильку, заслужив благодарную улыбку. - Спасибо Лина, - Фредерика улыбнулась сестре. – Но мы пока не можем тебя взять. Бал в городской ратуше в честь флота, это очень взрослое событие. Отец даже меня брать не хотел, но дядя Питер его убедил. - Эх, скорей бы прошло шесть лет… - Юлианна вздохнула. – Расскажешь мне потом? - Конечно, расскажу, - Рика кивнула сестре и поднялась, осматривая себя в зеркале. - Я все-таки тебе завидую, - вздохнула Лина. - Не надо, - Фредерика опустилась к сестренке и осторожно поцеловала ее в щеку. – Совсем скоро все балы этого города будут к твоим услугам. - Угу, - Юлианна улыбнулась. – Идем, посмотрю как вы уезжаете. Сестры взялись за руки и спустились в холл, где их уже ждали родители. Герман последний раз перед выходом проверял, хорошо ли блестит начищенная шпага, а Лаура поправляла шаль. - Ну что ж, идемте покорять самый непостоянный народ в этом мире, красавицы? – рассмеялся генерал, предлагая супруге руку. - Вот придется отдавать Фредерику за такого непостоянного, что ты делать станешь? – ласково пожурила его она. - Не отдам, - отец сурово свел брови в линию. - Но папа, а если я его полюблю? – Фредерика тоже засмеялась. В предвкушении радости вечера, ничто не могло испортить ей настроения. - Не отдам, нечего тебе, девочка моя, делать рядом с мужчиной, который будет больше где-то, чем с тобой, - покачал головой фок Блитц. - Ах, папа… поедем скорее! – Фредерика встряхнула головой и проворно взобралась в карету вперед родителей. Те лишь переглянулись, со смехом отмечая радостное настроение дочери. *** Ратуша сверкала в блеске свечей, хотя вечер был достаточно светлый и ранний. Из распахнутых настежь окон и дверей лилась музыка, и слышались голоса. Очень многие гости уже прибыли. Фредерика вошла в бальную залу и задохнулась от восторга. Такого большого бала в Хексберг, она еще не видела. Да что там, она вообще никогда не видела такого большого бала. Сквозь распахнутые окна в зал вливалась вечерняя прохлада и запах моря. От легкого ветерка дрожали огоньки тысяч свечей в огромных люстрах, украшающих потолок блеском хрустальных нитей. Дамы и кавалеры двигались по кругу, приветствуя друг друга. Первый тур танцев еще не объявили. Вот, в середину залы вышел губернатор и громким голосом возвестил о начале праздника. Очарованная происходящим Фредерика даже не заметила, как рядом появился Клаус и подал ей руку. На хорах вздрогнули скрипки и трубы, и вновь полилась музыка. А Клаус уверенно повел сестру в первый тур танца. И все закрутилось и утонуло в этом смешении музыки и счастья. Фредерика перестала считать танцы и думать позабыла про список. Бал был переполнен молодыми офицерами, сошедшими с корабля на берег, и потому жадными до женского общества и танцев. Их было так много, что девушка даже стала забывать их лица. Ноги от безумного количества танцевальных па уже начинали предательски ныть и тут, вдруг, из разноцветной толпы вынырнул Он. Федерика как-то сразу, всем своим существом поняла, что это именно тот самый Он, которого встречаешь всего раз в жизни. У Него оказались яркие черные марикьярские глаза и буйная грива темных волос, чуть подвивающихся на концах. А еще у Него была улыбка. И в сочетании этой улыбки и этих глаз было что-то запредельно прекрасное. - Капитан Вальдес. Позвольте вас пригласить на танец? – он галантно подал руку. Фредерика не смогла выдавить из себя ни звука, просто с молчаливой счастливой улыбкой и сияющими глазами, вложила свои тонкие пальчики в его протянутую ладонь. Вальдес вовлек ее в танец одним длинным, тягучим движением, и весь остальной мир для Фредерики потерял всякое значение. В любом из романов матушки и ее подруг, встреча с ним всегда описывалась с придыханием и фанабериями. Фредерика всегда немного посмеивалась над авторами, которые так откровенно приукрашают действительность. Но ее собственная встреча с Ним перевернула все ее понимание об окружающем мире. Фредерика как-то очень остро ощущала, что у нее всего один единственный танец, чтобы вобрать Его образ в себя. У капитана Вальдеса были натруженные руки, с широкими мозолистыми ладонями. Эти мозоли Фредерика чувствовала даже через тонкий атлас перчаток, охватывающих ее руки, как и положено приличиями, до локтей. Также у капитана Вальдеса была красивая фигура: широкие плечи, узкая талия, крепкие ноги. Движения его были полны грации и скрытой силы, от ощущения которой сладко щемило в груди. А еще от Вальдеса одуряюще крепко пахло мужчиной. Почему-то как-то по-другому охарактеризовать этот запах у Фредерики не получалось. Зато очень хотелось, как бы невзначай, оступиться, чтобы оказаться прижатой к его груди. Но и показаться неуклюжей в глазах этого красавца было недопустимо. На протяжении всего этого танца, они совсем не говорили. Только смотрели друг на друга жадно и с любопытством. И двигались, словно давно станцевавшиеся партнеры. Вальдес вел ее уверенно и изящно, а она, словно чувствовала каждое его желание и движение, успевая подстроиться даже раньше, чем он давал ей понять, куда будет идти. Это было почти идеальное ощущение разделенной на двоих сокровенной тайны танца. Когда музыка стихла, Фредерика испытала почти болезненное разочарование. Ее восхитительный кавалер выпустил ее и, отступив на шаг, поднес ее руку к губам, поцеловав самые пальчики, не спуская своих горячих глаз. - Благодарю вас, - Вальдес неохотно отпустил ее руку. - Это… мне стоит вас поблагодарить, капитан, - Рика не представляла, как у нее хватило сил выдавить эти слова, потому что горло перехватило. – Вы великолепный танцор. - Вы мне льстите… - начал было Вальдес, но его перебил подошедший к ним Клаус. - Рика, прошу, пойдем со мной, тебя зовет отец, - лицо фок Лаузена было крайне встревоженное. - Простите… капитан, - с искренним сожалением улыбнулась Вальдесу Фредерика и взяла Клауса под руку. - Всегда к вашим услугам, прекрасная эреа, - Вальдес чуть поклонился ей. И все то время, что они были у него на виду, Фредерика чувствовала спиною горячий взгляд его глаз. - Клаус, что случилось? – тихо спросила она у брата. - Плохие новости, Рика. Боюсь, вы немедленно уезжаете домой. Твоей матери неожиданно стало дурно, и твой отец попросил тебя найти, - Клаус действительно вел ее к выходу из ратуши. - Создатель! С мамой все хорошо? – Фредерика вцепилась в руку брата, не замечая, что ускорила шаги. Вся радость подаренная танцами мгновенно исчезла из сердца. - Думаю ничего серьезного, но, надеюсь, твой отец вызовет врача. В зале очень душно, не удивительно, что кому-то стало плохо, - Клаус покачал головой. Фредерика осознала правоту его слов только тогда, когда они вырвались из дверей ратуши на улицу. Уже стояла глубокая ночь, но музыка вовсю гремела, и перед входом в ратушу горели масляные светильники. Их с Лаузеном действительно ждал экипаж и генерал фок Блитц, нервно переступающий с ноги на ногу. - Прошу прощения, что так долго, - Клаус передал руку Фредерики ее отцу. - Спасибо, Клаус. Рика, полезай скорее к матери и поспешим домой, - Герман подтолкнул дочь к карете и та, не споря, быстро забралась внутрь. - Мама? – Фредерика проморгалась, пытаясь привыкнуть к темноте кареты. Баронесса фок Блитц полулежала на мягких подушках, укрытая плащом. Она была очень бледна, это было видно даже в такой темноте, а дыхание ее было трудное и слабое. – Мамочка, что с тобой? Фредерика взяла мать за руку, с трудом сдерживая слезы страха. Она так привыкла видеть родителей счастливыми, сильными и улыбающимися, что болезный вид матери вселил в ее сердце настоящий, глубокий страх. - Она потеряла сознание от духоты, - барон вскочил в карету, и та сразу же помчалась по темным улицам к дому. – Дамы дали ей нюхательной соли, но она все еще слаба. - Но ведь с ней все будет в порядке? – вопрос прозвучал как-то совсем по-детски беззащитно. Рика подняла глаза на отца и похолодела. - Я… Я не знаю, малыш, - тихо ответил Герман, стараясь не встречаться глазами с дочерью. – Я не знаю, я же не врач… *** Лаура фок Блитце слегла после бала на целую неделю. До смерти перепуганная Фредерика боялась отойти от матери даже на первый этаж. Словно близость к ней могла помочь справится с неожиданно постигшей баронессу хворью. Юлианна ни в чем не отставала от сестры, но бдение возле постели больной было для деятельной натуры Лины невыносимо. И потому Фредерике приходилось придумывать множество заданий для младшей сестры, чтобы занять ее. В какой-то момент для обеих девочек это стало важной игрой. Фредерика даже загадывала про себя, что вот, сейчас они сделают настой на травах, и после него маме станет чуть легче. Вот Юлианна поможет девушкам на кухне, и это обязательно поможет Лауре окрепнуть. Единственное, к чему девочек не допускали в уходе за мамой - это к общению с врачом. Со старым Густавом Цугерцом общался только и исключительно Герман. Но одного взгляда на отца, после таких встреч, Фредерике хватало, чтобы в сердце ее поселился маленький червячок страха. Когда матери стало немного лучше, девочки начали развлекать ее разговорами. Юлианна забиралась на кровать, а Фредерика садилась, подобрав ноги, в кресло рядом с постелью и читала. Или просто расспрашивала маму. Чаще всего об их с отцом молодости, о том, как они познакомились, поженились… И хотя эти истории Лаура рассказывала дочерям не в первый раз, сейчас они приобрели для Фредерики особую ценность. В глубине души девушки прочно поселился Его образ. И в радужных мечтах девицы Блитц сказочный принц отчетливо приобрел черты вполне реального капитана Вальдеса. *** - Ты пришел меня проведать, Герман? – Лаура улыбнулась. Девочки покинули ее полчаса назад и отправились спать. А вот к ней самой сон никак не хотел идти. - Да, - Герман вздохнул, опускаясь на постель жены и бережно собирая ее руки в своих ладонях, чтобы поцеловать. – Прости, что не провожу с тобой больше времени. Но оказывается, что в Хексберг у генералов инфантерии работы больше, чем я думал. - Не переживай, Герман. Я собиралась тебе помогать и поддерживать, но… вот как оно обернулось, - Лаура покачала головой. - Врач сказал, что мы должны были раньше… что ты зачем-то скрывала… что я невнимателен… - Герман закрыл глаза. - Не правда. Герман, любовь моя, прости, - она не удержалась и подалась к нему. - Куда ты?! – встрепенулся генерал. – Тебе велено лежать и отдыхать. И… - Я тоже слышала слова доктора Цугерца, Герман. Мне жаль, если он окажется прав. Но я обязательно постараюсь поправится. Тем более, что наша Фредерика, кажется, влюбилась, - Лаура улыбнулась, вспоминая лицо старшей дочери, мечтательно глядящей в окно. - Влюбилась? Когда она только успела? – Герман вновь нервно встопорщил усы и огляделся, словно виновник его очередного беспокойства уже стоял на пороге. - Думаю, на балу в ратуше, - улыбнулась Лаура. – Да ты сам посмотри на нее и все увидишь. Герман, ну вот зачем эта строгость в лице? Ты же помнишь, как это волшебно и прекрасно первый раз влюбится… - Если это подходящий человек. А если это какой-нибудь пронырливый марикьяре, который спит и видит, как бы погубить нашу доверчивую девочку? – Герман невольно улыбнулся, хотя и постарался, чтобы слова его звучали грозно и недовольно. - Ну не все же они такие плохие, как ты о них говоришь, - Лаура рассмеялась. - Все не все… слышала бы ты, дорогая, о чем они беседуют в мужской гостиной! – фыркнул Герман. – Сплошь драки да… ну… прекрасные дамы. - Ах, Герман, - Лаура рассмеялась. – Уверяю, я вполне представляю, о чем вы там можете, друг с другом говорить. Не волнуйся. Конечно, я тоже не потерплю бесчестного человека рядом с Фредерикой. Но Герман, обещай мне, что прежде чем губить ее юную, неопытную любовь, ты все-таки присмотришься к ее избраннику. - Конечно, присмотрюсь, - вздохнул Герман. – Я же не враг своей дочери. Но марикьярских моряков буду гнать от порога нашего дома поганой метлой! Да и хексбергских тоже. Знаю я их повадки. В каждом новом порту новая первая любовь. Нет уж, пусть наша Рика найдет себе достойного офицера, надежного, проверенного… хоть из инфантерии, хоть из артиллерии, да, Создатель с ним, хоть из интендантов! Но не моряка. - В тебе говорят предрассудки, дорогой… - снова рассмеялась Лаура. - Даже если это предрассудки, я рад, что они тебя смешат, - вздохнул Герман. - Ты всегда знал, как заставить меня улыбнутся… и это твое качество бесценно, - Лаура сжала руку мужа, чувствуя как сильна сейчас их любовь, бережно хранимая на протяжении вот уже двадцати прекрасных лет. Герман вздохнул и, плюнув на врачебные предписания, заключил жену в объятия. *** К концу месяца летних волн Лаура настолько окрепла, что начала сама выходить из дома и домашние вздохнули с облегчением. Фредерика с огромным удовольствием вернулась к прогулкам с Клаусом. Тем более что теперь ноги все чаще несли ее к набережной. Особенно к южному окончанию, где мощеное рукотворное великолепие упиралось в уходящую в бухту песчаную косу мола, на котором в сезон штормов кренговали корабли хэксбергцы. С одной стороны мола пристроились мостки для малой части рыбацкой флотилии местных жителей (основная часть рыбаков стремилась раздобыть себе причал у мола торгового порта, где свежепойманную рыбу было намного легче продать), с другой располагалась акватория военного порта. Летом почти все корабли были либо на ходу, либо ремонтировались в сухих доках, так что мол становился прибежищем для офицеров, и еще чаще – матросов, которые регулярно устраивали на широкой песчаной косе свои гуляния. Поэтому Фредерика совсем не была удивлена, в одну из своих прогулок с братом, обнаружив, что на широкой песчаной косе вовсю упражняются в фехтовании офицеры флота. - А вы бы не хотели к ним присоединится? – со смехом поинтересовалась девушка у Клауса, искренне стараясь не думать о том, что среди фехтующих мог быть и давешний капитан. - И начать, так сказать, спор моря и суши? – Клаус покачал головой. – Думаю, нет. - Боитесь за свое умение? – Рика фыркнула и оперлась рукой на каменный парапет. - Как можно, моя дорогая сестра? - Клаус обиженно вскинулся. – Не хочу ставить гостей в неловкое положение. Фредерика покачала головой, не одобряя бахвальства брата, но спорить с ним не стала. Звон далекой стали надежно привлек ее внимание к себе. Ровно до тех пор, пока молчаливое созерцание не нарушил посторонний голос: - Зачем же так пристально смотреть, если всегда можно присоединиться, мой дорогой друг? Фредерика вздрогнула и резко обернулась. Сердце ее замерло на томительный миг сладкого узнавания. Да, конечно она иногда искала его среди прогуливающихся на набережной. И по вечерам, в своей комнате сладко лелеяла мысли о возможной встрече. О том, как этот мужчина будет смотреть на нее с немым восторгом и восхищением. Но встретить его вживую снова оказалось неожиданно страшно. - О, прошу прощения, - Вальдес рассмеялся и встряхнул головой. – Господин Лаузен, я не заметил что вы с дамой. Прекрасная эреа, позвольте представиться, Родриго Вальдес. Капитан Вальдес. Рика вдруг почувствовала, как у нее задрожали губы. И, стараясь скрыть свое болезненное разочарование, она начала плотнее кутаться в шаль. - Здравствуйте, капитан Вальдес. Не ожидал вас увидеть. Позвольте представить, моя сестра, Фредерика фок Блитц, - Клаус растерялся всего на секунду. Зато пока он говорил, девушка успела взять себя в руки. Хотя все равно было ужасно больно осознавать, что этот капитан… даже не запомнил ее. - Приятно познакомится, - как можно вежливее ответила она на молчаливый взгляд капитана. – Клаус, я сожалею, но, кажется, я замерзла. Не мог бы ты проводить меня домой. - Уже… в смысле, да, конечно, - Клаус удивленно посмотрел на сестру. - Неужели, эреа, в такой прекрасный день вам хочется сидеть дома? – Родриго улыбнулся ей ярко и обескураживающе обаятельно. – А я уже успел возблагодарить Создателя, что он послал мне встречу с такой красавицей! - Думаю, вам не стоит беспокоить Создателя по таким пустякам, господин Вальдес, - проговорила Фредерика, внутренне ужасаясь своим словам. - Восхитительно, эреа, - Вальдес рассмеялся. И Фредерике показалось, что вокруг нее закручиваются струи теплого ветра, притягивающие ее к этому человеку. – Теперь я еще больше хочу, чтобы вы остались с нами. Госпожа моя, Фредерика, смилуйтесь! Рика покраснела. Комплименты Вальдеса ложились в уши так сладко и естественно, что им невольно верилось. Она уже почти согласилась, как вдруг поняла, что с точно такой же улыбкой и смеющимися глазами он их приветствовал. И что даже если она останется сейчас или в другой раз, для нее ничего не изменится. Капитан Вальдес будет мил, обаятелен, обходителен и беззаботен. И забудет о ней, как только она скроется за углом. - Нет. Простите меня, капитан, - Фредерика встряхнула головой и решительным шагом пошла прочь, не дожидаясь брата. Клаус спешно простился со знакомыми офицерами и поспешил за сестрой. Родриго хмыкнул, глядя вслед уходящим. - Вальдес, где тебя кошки носили? – Каро Серра подошел к капитану. - Хороша девчонка, а? – Вальдес ухмыльнулся другу. - Сестренка Лаузена-то? Ну да, неплоха. Ты же сам с ней танцевал в ратуше, еще тогда говорил, что хороша, - Каро недовольно покачал головой. - Я? – искренне изумился Вальдес. – Серра, какая ратуша, о чем ты? Она же совсем еще ребенок. Таких на балы еще не пускают. - Ну, может я обознался. Ты на вопрос не ответил. Тебя где кошки носили? – Серра раздраженно повернулся к ребятам на молу. Фредерика, до которой попутный ветер донес этот разговор, ускорила шаги, едва удерживая непрошенные, злые слезы. Клаус едва поспевал за стремительно сбегающей сестрой, и только через три улицы догадался подцепить ее под локоть и заставить замедлить шаги. - Рика, какая кошка тебя укусила? – в голове Лаузена смешались разочарование и удивление. Он бы был очень даже не прочь, перекинутся словами с моряками. И может пофехтовать с ними. Ходили слухи, что марикьяре рождаются со шпагой в руках, но молодому теньенту еще не доводилось проверить эти слухи на себе. - Я просто не хочу его больше видеть. Желательно никогда, - резко ответила Фредерика, пожимая губы. - Рика… ты сама на себя не похожа… - Клаус растерялся еще больше. - Мы уже почти дома, Клаус. И после я не стану тебя задерживать, можешь к ним вернутся, - в голосе девушки зазвенела обида. К тому же впереди действительно показался дом. - Ладно… - младший Лаузен вздохнул и потер лоб. - Спасибо, что проводил меня… и что погулял со мной сегодня, - Рика остановилась на крыльце дома и развернулась к брату. - Не за что. Уж не знаю, что тебя так расстроило, но, надеюсь, это пройдет. - Конечно… Дверь дома надежно и мягко закрылась за спиной, и Фредерика почувствовала, как по щекам потекли слезы обиды и жгучего разочарования. Она постаралась как можно незаметнее проскользнуть в свою комнату. Но уже на верху, почти у самой двери – столкнулась с матерью. - Фредерика? – Лаура поспешила к дочери, тревожно заглядывая в ее лицо. – Девочка моя, что-то случилось? - Н-нет, - Рика вздрогнула, попыталась смахнуть слезы, но те лишь еще сильнее потекли. - Рика… - Лаура осторожно привлекла девочку к себе и погладила по голове. – Родная, расскажи мне, что случилось? Фредерика шмыргнула носом. Лаура осторожно отстранилась, протянула дочери платок и завела ее в комнату. Там они обе сели на кровать. Лаура не торопила Фредерику, давая той время поплакать. Наконец тихо спросила: - Так что с тобой произошло? - Я… - Рика протерла руками лицо и вздохнула. Рассказывать о Вальдесе было и стыдно, и горько, и сладко. Сердце защемило, и засосало под ложечкой от воспоминаний об их танце. – Помнишь… большой бал в ратуше… Фредерика вздохнула и настороженно посмотрела на мать. - Конечно помню. Мне жаль, что для тебя тот вечер закончился так рано. - О не думай об этом, мама. Это не важно. Но… там на балу. Последний танец перед нашим отъездом я танцевала с марикьярским капитаном Вальдесом. И… мамочка, это было так волшебно… Я очень со многими танцевала в тот вечер, но капитан Вальдес был самым особенным. Он был такой красивый, обходительный и… - Я вижу. И он сильно тебе понравился, - Лаура улыбнулась, с ностальгической грустью распознавая в дочери ростки первой влюбленности, которая так сладко тревожит сердце. - Потом я очень долго никого не видела, а сегодня… когда мы с Клаусом гуляли по набережной, капитан Вальдес оказался там. И… - Фредерика не удержавшись, всхлипнула. Ее сердце вновь пронзило тонкой иглой обиды. – И он меня даже не узнал! Представился, словно увидел впервые в жизни! - Негодяй какой, - Лаура покачала головой, с трудом удержав улыбку и в который раз поражаясь тому, как удивительно устроен человек. То, что сейчас казалось Фредерике ужасающим несчастьем, через десять-пятнадцать лет будет вызывать лишь легкую улыбку. Но сейчас трагедия дочери была совершенно искренней и глубокой. - Точно! Я естественно тут же ушла оттуда. Даже видеть больше не хочу этого… человека, - Фредерика вытерла ладонями глаза. – Мама, как он мог меня забыть? - Скажи мне, дорогая, а ты помнишь всех, с кем танцевала на балу в ратуше? – мягко спросила Лаура, обнимая дочку за плечи. - Я… - Рика нахмурилась и смущенно прикусила губу. – Ну… более менее… - И всех танцевавших с тобой сможешь назвать по именам? – продолжила мать. - Нет… - Тогда чему ты так удивляешься, дорогая? Безусловно, это очень больно, когда мужчина не запоминает женщину с которой танцевал… Но вы были вместе всего несколько минут танца, а сколько было после тебя? Не стоит судить капитана Вальдеса слишком строго, дорогая. Возможно, он запомнил тебя, но, не зная твоего имени, не имел другой возможности, кроме как представиться еще раз, в надежде вновь узнать твое имя. - На балу в ратуше я ему не представлялась, - буркнула Рика и покраснела. - Создатель! Какая грубость и невоспитанность, Фредерика, и после этого ты удивляешься, что этот достойный господин не стал тебя запоминать? – Лаура всплеснула руками. - Мама! – Фредерика почувствовала еще более мучительный прилив стыда. – Мама, я хотела представится, но не смогла. - Почему? - Я… я не смогла говорить. - Фредерика, но ты же не немая… - Нет… но когда он взял меня за руку, мне показалось что я онемела. А сердце забилось так сильно, словно вот-вот вырвется из груди. И… - Тогда не вини себя слишком сильно, дитя мое. Но и его не вини сверх меры. Люди не совершенны. И даже наша самая сильная любовь к ним не сделает их совершенными. - Мама? - Я вижу, что этот капитан Вальдес задел твое сердце. Потому ты так строга к его ошибкам. - С тобой такое было, да? – Рика виновато опустила голову, но любопытный взгляд на маму бросила. - Так случается с любой женщиной, Рика, хотя бы раз. И очень везет, если в дальнейшем с этим мужчиной тебя связывают узы любви и семьи. Но в этой жизни складывается по-разному. - Ты тоже думаешь, что… капитан Вальдес… создан для меня? – едва слышным шепотом, полным искренней надежды и томления произнесла Фредерика. - Нет, моя дорогая. Того единственного, что для тебя создан, ты узнаешь сама. Но даже в этом случае, не спеши бросаться за ним. Мужчина, дорогая моя, должен сам добиться своей жены. Тогда он будет ценить и любить ее намного сильнее. - А папа тебя добивался? - Конечно. И хотя я сразу же поняла, что он тот самый единственный, с которым я хочу прожить всю жизнь, я трижды отказывала ему в его притязаниях, - Лаура усмехнулась, вспоминая собственные глупости молодости. - К счастью, я вовремя одумалась и дала свое согласие. - Ах! Как это чудесно… как думаешь, капитан Вальдес… он… захочет? - Капитан Вальдес – марикьяре, моя дорогая. У них могут быть совсем другие традиции и обычаи. К тому же, было бы куда лучше, если бы твое сердце выбрало кого-нибудь из местных баронов… или заезжих торкских офицеров. Вряд ли твой отец с радостью воспримет мысль иметь зятем моряка. - Но… мне кажется, что мое сердце уже выбрало, мама, - Фредерика вздохнула. – Мне правда кажется, что выбрало… - Не спеши судить, Рика. Первый робкий сердечный зов не всегда оказывается верным. Скажу тебе по секрету, что в твоем возрасте я была влюблена попеременно в четырех очень приятных молодых людей… и ни один из них не был твоим отцом. - Ох, мама! Как вы могли? - Фредерика охнула и прижала ладони к щекам. - Я была очень молода и любила весь мир, Рика. Совсем как ты. Поэтому не спеши судить и очень чутко слушай свое сердечко. Оно тебя никогда не обманет. - Оно мне сейчас говорит, что тебя, мама, я люблю больше всех, - Фредерика улыбнулась матери, слезы на ее щеках совсем высохли, и обняла Лауру, крепко, но осторожно. - Я тебя тоже, солнышко, - прошептала Лаура, целуя девочку в макушку. Они еще долго сидели вместе в тот вечер. Лаура рассказывала про свою молодость, про балы и кавалеров, а Фредерика слушала с жадностью, словно сама переживала рассказы матери. Позднее их нашла Юлианна, с удовольствием присоединившаяся к посиделкам. *** Сердце Фредерики успокоилось, хотя легкая обида на Вальдеса оставалась. Но, невзирая на нее, девушка вскоре уже искала его глазами в толпе, сама не отдавая себе в том отчета. Однако марикьяре нигде не было. На прощальный бал фок Блитцы попасть не смогли, Лауре снова стало хуже, и все семейство осталось дома, подле ее постели. Единственное, что позволила себе Фредерика – это в сопровождении Клауса съездить к порту и с набережной посмотреть, как гордые красавцы-корабли покидают хексбергскую гавань, уходя к далеким южным берегам. С уходом флота из Хексберг, кажется, ушло лето, тепло и радость. Без кипучих и непоседливых марикьяре, бергеры вновь возобладали над атмосферой города. На улицах царил безукоризненный порядок, поддерживаемый гарнизоном города и, куда более усердно, дворниками. А еще испортилась погода. Задули промозглые осенние ветра с марагонских болот, принесли с собой сырость и слякоть. Вечера стали долгими, и все семейство предпочитало проводить их в гостиной у большого камина. В гости почти не выбирались – Лаура с каждым днем чувствовала себя все хуже и становилась все слабее. Домашние старались ее взбодрить, но все ощущали страшную бесполезность этой борьбы. За два дня до Зимнего Излома Лаура фок Блитц оставила этот мир и перешла в мир лучший, но для ее мужа и двух дочерей это стало страшным ударом. Герман стал серее крепостных стен. Фредерика не заметила, как глаза ее опухли от слез. Одна лишь Юлианна старалась как-то подбодрить отца и старшую сестру. Нет, горе девочки было не меньшим чем у остальных, но глядя на их неприкрытые страдания, в Лине просыпалось деятельное, сердобольное желание обо всех позаботится. Так незаметно она стала проверять, что закупают и готовят женщины на кухне, полны ли припасы, не пора ли купить тканей, вин и сыров. Она же напомнила отцу, что беда бедой, а прилично было бы на Излом выдать слугам подарки. К весне Лина окончательно освоилась со своей новой, добровольно взятой на плечи, ролью. Оказалось, что чем больше работы находилось, тем глуше становилась боль от потери. Осознав, этот нехитрый рецепт, Юлианна приложила все силы, чтобы и сестра и отец тоже нашли себе занятие. Поэтому сначала Юлианна внушила Фредерике, что той обязательно необходимо вернутся к светской жизни. А потом и отца убедила, что старшую сестру нужно выводить в свет. И что мама бы без сомнения хотела, чтобы Фредерика поскорее нашла себе достойного мужа, и жила бы с ним в любви. Герман тяжело вздыхал, рядился в строгий траур, но выходы в свет помогали пережить потерю в компании суровых военных друзей, привыкших терять в бою и совершенно не умеющих терять в постели. Фредерика блистала на балах и приемах. Она сама не заметила, но пережитое горе сделало ее глаза глубже, а душу более чуткой и хрупкой. Да и прожитый год позволил ее красоте и молодости полностью войти в свои права. Фредерике, девице фок Блитц, исполнилось семнадцать, и она была хороша и свежа как утренняя роза. Высокая грудь, тонкий стан, нежное правильное лицо и глубокие серые глаза, в которых плескалось темное устричное море. За Фредерикой потянулся шлейф кавалеров, желающих провести с красавицей хотя бы полчаса. Рика улыбалась всем этим людям находя их общество приятным… но не более. Ей казалось, что рана от ухода матери слишком свежа и потому иные чувства ее не трогают. Пребывая в этом состоянии светлой печали, Фредерика реже гуляла, все чаще глядя из своего окна на хексбергскую гору и бережно, словно жемчужинки, перебирала воспоминания, связанные с матерью. Даже встречать марикьярский флот она не пошла. Но на торжественный бал в ратушу они с отцом поехали. *** Во второй раз бальная зала ратуши произвела на Фредерику уже куда меньшее впечатление. Да, все так же люстры горели тысячами свечей, из распахнутых окон в только зацветающий сад лилась музыка. Множество голосов сливались в неразборчивый хор, то слева, то справа раздавались взрывы смеха. Музыканты на балконах готовились дать полонез и открыть бал. С некоторым удивлением Фредерика отмечала восхищенное выражение лиц дебютанток этого года – у всех как у одной – одинаковое. С грустью девушка подумала, что и сама, наверное, была такой. - Герман! – к ним из толпы вынырнул Питер фок Лаузен с широкой улыбкой. – Как я рад тебя видеть, и твою очаровательную дочь. Фредерика, вы стали совершенно обворожительны. И я теперь не удивлен, отчего мой Клаус ходит таким петухом. А вот и он… Ну, желаю вам отлично провести время на балу. Молодость – время, когда следует веселиться и ни о чем не думать! - Благодарю вас, дядя, - Фредерика улыбнулась и ему, и подошедшему кузену. - Да… молодость, - Герман со вздохом передал руку дочери Клаусу. – Развлекись как следует, дорогая. Мы будем в алой гостиной. - Хорошо отец, - Рика мягко улыбнулась ему. – Здравствуй Клаус. Мы, кажется, давно не виделись. - Да, ты совсем перестала гулять, - младший Лаузен улыбнулся. - Зато теперь будем танцевать, - Рика глубоко вздохнула и улыбнулась. Все же торжественность и богатство этого вечера будили в ней яркие и радостные чувства. Тихо заиграла первая скрипка. Зал замер, единым порывом выдохнув. Танцмейстер подхватил под руку жену губернатора эреа фок Дольтхайм, и сделал первый шаг. Фредерика невольно сжала в предвкушении руку на локте Клауса, как вдруг совсем рядом с ней раздался приятный южный голос. - Эреа фок Блитц, вы сияете ярче всех небесных звезд. Теньент фок Лаузен, позвольте мне украсть вашу даму, - капитан Вальдес улыбался как кот, а его черные глаза весело и восхищенно сияли. Фредерика почувствовала, как ее сердце мгновенно подпрыгнуло, сделав несколько оборотов в груди, и забилось с бешеной скоростью. - Позвольте вам не позволить, - уязвленно огрызнулся Клаус, яростно развернувшись к Вальдесу всем корпусом. Рика почувствовала, как этот маленький скандал притягивает к ним совершенно ненужные взгляды. - Здравствуйте капитан Вальдес, - Фредерика постаралась говорить максимально вежливо и отстраненно. – Простите, но полонез был давно обещан теньенту фок Лаузену. Если вы так желаете, у меня свободен следующий танец. - Вот так, - добавил Клаус и следующим же шагом, пока Вальдес не успел вставить ответную фразу, увлек Фредерику в очередь танцующих. Девушка позволила себе украдкой посмотреть на Вальдеса, и прямо встретилась с его горячим, темным взглядом, от которого предательски заныло внутри и задрожали руки. Рика резко и гордо вскинула голову, вцепившись в руку своего кавалера. Полонез, со всеми своими торжественными па и пируэтами, прошел для нее как в тумане. Единственная мысль, которая никак не могла оставить голову девушки, заключалась в том, пригласит ли Вальдес ее на вальс или нет. Собирая приглашения на бал, Фредерика старательно всем отказала в этом чересчур тесном, по мнению многих, танце. Но отказать в этом танце Вальдесу было решительно невозможно. Даже через год она так ярко, словно это было вчера, вспомнила крепость его рук и терпкий запах его тела. - Каков наглец, - фыркнул все еще возмущенный Клаус. - Главное что все разрешилось, - Фредерика улыбнулась кавалеру, пытаясь тем самым его успокоить. - Нет, Рика, ты подумай! В нарушение всех законов вежливости! Что бы обо мне подумали окружающие, уступи я ему? - Ах, Клаус… давай поговорим о чем-то хорошем, а? – Фредерика вздохнула. - Да конечно, - теньент Лаузен встряхнул головой. Фредерика снова покосилась в ту сторону, где в глубине между колоннами угадывались очертания капитана, но главное, откуда она чувствовала его взгляд. Наконец, полонез кончился, Клаус сопроводил Фредерику до стула и с огромной неохотой покинул ее, уступая место тут же появившемуся на горизонте Вальдесу. - Эреа? – глаза Родриго искристо сверкали. - Здравствуйте, капитан Вальдес, - Фредерика подняла на него глаза и чуть улыбнулась, подаваясь его обаянию. - Я безумно счастлив, что вы меня помните, - Родриго действительно просиял весь. - Действительно, мне так же приятно, что на этот раз вы соизволили не забыть, как меня зовут, - получилось чуть холоднее, чем хотела Рика с самого начала. - О, прекрасная эреа, как можно? Вас невозможно забыть! – решительно ответил Вальдес. - Что ж, тогда, по всей видимости, вы способны совершить невозможное, - Рика снова с трудом сдержала улыбку. - Ах, вы поражаете меня в самое сердце вашими острыми словами, - сокрушенно произнес Вальдес, прикладывая руки к груди. – И только вальс в силах излечить меня. - Я уже обещала вам один танец, - кивнула Фредерика, смутно чувствуя, как ее оплетают ласковые сети его обаяния. - Как? Всего один? Прошу, эреа, разве может быть достаточно одного танца с вами? – Родриго округлил глаза в притворном изумлении, умудрившись сотворить такую неповторимую физиономию, что у Фредерики вырвался смешок практически против воли. - Создатель учит нас, что алчность – это весьма дурной порок. - Когда видишь перед собой совершенство, ни один порок не покажется дурным. Но вот уже и музыка! Идемте, моя прекрасная эреа! – Родриго подхватил ее за руку. И, как и в прошлый раз, Фредерике показалось, что весь окружающий мир растаял в нем и в окружающей их музыке. Вальдес закружил её в летящем вальсе. Фредерика доверчиво оперлась на его руки, вновь чувствуя себя чайкой, свободно парящей над бушующим океаном. И от восторга, порождаемого этим счастливым чувством, хотелось смеяться во весь голос. Родриго весь танец молчал, просто смотрел на нее, не отрываясь, словно вбирая в себя ее образ. И она тоже молчала, лишь улыбалась ему в ответ все ярче и счастливее, сияя своими удивительными серыми глазами. - Эреа, - музыка стихала, и Родриго вынужденно остановился, поднося ее ручки к губам. – С того самого дня, когда я увидел вас на набережной, ваш образ все никак не покидал меня. А сейчас, глядя на вас, я чувствую, что вы отныне госпожа и владычица сердца моего. И в какую бы даль не загнали меня море и ветер, отныне лишь ваш образ я буду ловить среди белых барашков волн. Родриго говорил очень тихо, но слова были полны такой силы и искренности, что Фредерика не нашлась с ответом. Все на что ее хватило, это замереть с закрытым ртом. - Господин Вальдес… - она обрела дар речи, лишь подходя к стулу для передышки. – Прошу вас… останьтесь, расскажите о ваших морских приключениях и победах. Каждое новое слово давалось ей все легче, и к концу фразы она даже смогла поднять глаза на Родриго. - Признаться… я полюбила Хексберг именно из-за моря. Пусть, мне вряд ли суждено взойти на корабль и увидеть то, что видите вы. Но я могу гулять по набережной, любоваться волнами, ловит лицом ветер и мечтать. А потому, ваш рассказ будет дорог для меня. - О! Если бы мы были в Кэналлоа, прекрасная дорита, я бы немедленно пригласил вас в небольшое плаванье. Но ваш север слишком суров… - Родриго, кажется, искренне огорчился. - В плаванье? – Фредерика удивленно подняла на него глаза. - Да. Вы наверняка знаете, в Кэналлоа и на Марикьяре есть не только грозный флот, но еще и бесчисленное количество рыбацких и торговых лодок, шлюпов и подобного. И нет ничего более приятного и поощряемого чем покатать прекрасную дориту на небольшой, изящной лодке. - Вот как? Не могу поверить, что у вас на юге, для незамужней женщины может быть приличным оставаться с незамужним и плохо знакомым мужчиной в море, на одной лодке. Родриго рассмеялся. - Ну конечно не одной… Хотя бывает всякое. Поверьте, полнолуние в море стоит некоторого порицания со стороны родителей. - Мне кажется, вы шутите, капитан. - Ничуть… но вы просили рассказать вам про море. - Да-да, скажите, капитан, а вы встречались с пиратами? - Конечно! Какой моряк не встречался с ними? Особенно, у Астраповых врат. - О! Расска… ах, опять играет музыка… - Фредерика оглянулась и увидела спешащего к ней капитана кавалерии Маркуса, которого очень хвалили отец и дядя. - Так что за дело, идемте танцевать! – Родриго улыбнулся ей. - Простите, капитан… но этот танец, как и следующие я уже отдала… - Фредерика прикусила губу, чувствуя как болезненно дрогнуло сердце от хмурого выражения, мелькнувшего в его лице. - Что ж… видимо мне придется постигать основы бергерской педантичности, чтобы влезть в ваше бальное расписание, - Вальдес немного натянуто улыбнулся. - Ах нет… Вы всегда можете присоединиться к нашим с Клаусом прогулкам. Обычно мы гуляем по четвергам где-то часов с четырех… Там не будет необходимости танцевать и я смогу услышать ваши истории, капитан. - Что ж. Видимо мне ничего не остается… Эреа, но хотя бы котильон вы можете оставить мне? – глаза Вальдеса снова смешливо блеснули. - Да, конечно да, - выдохнула Фредерика. Вальдес снова быстро поцеловал ее руку и с поклоном смешался с толпой, оставляя Фредерику с лихим кавалеристом. Танцы сменялись один другим, кавалеры согласно списку не оставляли ее ни на минуту, но глаза Рики жадно искали в танцующей толпе только его силуэт. И каждый раз, замечая Вальдеса танцующим с другой, сердце девушки пылало огнем жгучей и колкой ревности. Они снова встретились на котильоне, но к тому моменту Фредерика натанцевалась так, что ее с трудом держали ноги. И поэтому на вежливое предложение Родриго проводить ее, она ответила лишь кивком. - До встречи, прекрасная эреа, - прошептал ей Родриго, помогая взобраться в экипаж и тут же исчезая из поля видимости. Фредерика, - Герман нахмурился, глядя на дочь. – С какой стати тебя провожал какой-то марикьяре, а не Клаус? - Ах, папа… - устало и счастливо вздохнула Рика. – Капитан Вальдес вовсе не какой-то марикьяре, а очень даже хороший и интересный человек… А Клаус был занят. - Занят… Фредерика, ты понимаешь, что теперь подумает уважаемое общество о тебе и этом южанине? – сказал Герман как можно строже. - Ничего, отец… Все так устали, что никто ничего и не понял, я думаю, - Фредерика плотнее закуталась в шаль, пряча зевок. - Рика, никогда больше не говори таких глупостей. Это же бал. Кто-то обязательно все увидел и превратно истолковал. Теперь непременно пойдут разговоры. - Папа, неужели вас и в самом деле это так беспокоит? - Конечно, беспокоит. Это может испортить твой будущий брак. - Я собираюсь выйти замуж по любви, отец. А любовь разговорами не испортишь, - заметила Фредерика, проваливаясь в дрему. Отец лишь неодобрительно покачал головой на ее слова. *** Четверга Фредерика ждала с небывалым волнением. Вальдес ей ничего не обещал и не говорил, но она мечтала его увидеть так сильно, что становилось почти страшно. Даже Клаус отметил удивительную неразговорчивость сестры. Но Вальдес все-таки появился. Нашел их на набережной, и со своей неизменной улыбкой нагло напросился в компанию, пользуясь полной благосклонностью дамы. С этого момента жизнь Фредерики неуловимо изменилась. Родриго был решительно везде на ее пути. Он приносил ей букеты цветов, он рассказывал ей забавные истории, он сопровождал ее почти везде, частенько сцепляясь с Клаусом все более крепкими словами. Он делал ей комплименты, и каждый раз ей казалось, что никому другому не под силу сказать что-то и вполовину такое же прекрасное. Через два месяца после бала, она не выдержала и согласилась прогуляться с ним наедине, в нарушение всех мыслимых и немыслимых этикетов. Для прогулки был выбран тихий и безлюдный нижний парк, почти переходящий в подлесок, примыкающий к стенам цитадели. Благо, выбраться из дома не составило для Фредерики особого труда, а Юлианна еще не научилась задавать старшей сестре правильные вопросы. Родриго уже ждал ее в условленном месте, и глаза его горели ярче обычного. - Здравствуй, - она улыбнулась ему, вкладывая свою ручку в его широкую ладонь. - Я счастлив видеть тебя без компании твоего брата. Он чудесный человек, но ужасающе занудный, - Вальдес улыбнулся. - Не надо так говорить про Клауса. Он дотошен, как и положено правильному бергеру. - Хорошо, не буду. Ты сегодня особенно красива, - тихо произнес Родриго. - Не говори так. Куда мы идем? - А куда может идти моряк? Конечно, к морю. - Но… - Это же Хексберг. Здесь все дороги идут к морю, разве может быть иначе? - Нет, наверное, нет… я никогда не была у моря там, где нет набережной или мола. - Это чудесно, значит, ты увидишь что-то удивительное. Скажи мне, ты всегда такая послушная дочь? – Вальдес крепко держал ее за руку, помогая идти по лесной тропинке. - Почти всегда, - Фредерика кивнула. – Ну, то есть, мама говорила, что ребенком я была очень озорным и шаловливым… но думаю, что для тебя все мои детские шалости, все равно что послушание. - Это точно. Ваши местные матроны все такие суровые, что к дамам помоложе страшно даже подходить. - Не говори так! Они просто блюдут добродетель, - возмутилась Фредерика. - Добродетель резонно блюсти, когда от добродетелей отбоя нет. А когда… ситуация обратная, то в пору наоборот. - Родриго, ну вот что ты такое говоришь? Как можно не блюсти добродетель? Добродетель – это твоя честь, твоя совесть и твоя слава. - Нет, моя милая Фредерика. Моя слава отнюдь не в добродетелях, а в победах, - рассмеялся Родриго. - Да-да, я помню твои рассказы. - Ну вот… подожди, я схожу вперед, проверю дорогу. Она кивнула, и Родриго скрылся на несколько минут в зарослях кустарника. Но уже на том месте где стояла Фредерика оглушительно пахло морем и сосновой смолой. - Это точно то самое место, идем, только осторожно, - он вынырнул из куста внезапно, и схватив ее за руку, тут же потащил за собой. Идти действительно было тяжело и неудобно, но уже скоро они вышли на обрывистую опушку леса, с которой был отличный вид на хексбергский залив и покачивающиеся корабли в порту. Фредерика затаила дыхание от восторга, впитывая красоту открывшейся картины. - Создатель… как красиво… - Рика потянулась вперед, и чуть не сорвалась, но Родриго вовремя поймал ее за талию и с ласковым смешком прижал ее к себе. – Родриго… а какой из этих кораблей твой? Ее как-то раньше не заботил этот вопрос, но сейчас, стоя рядом с ним на морском берегу, она остро чувствовала его морскую душу. - Вон тот, - Родриго не задумываясь, показал на небольшой, по сравнению с соседями, корабль, стоящий с самого краю. – Мой «Ветренный». Не люблю стоять в середине толпы… вот и. - Он очень красивый… - вздохнула Фредерика и теснее прижалась к нему, прячась от пронзительного северного ветра. – Жаль, что я не могу на него посмотреть ближе. - Ну почему… - медленно произнес Родриго, словно что-то взвешивая. – Если ты будешь достаточно смелой, то сможешь. - Смелой? - Да. Если ты согласишься уйти из дома вечером, со мной… я смогу тайком отвезти тебя на корабль, а потом в целости и сохранности верну твоему отцу. - Родриго! – ахнула девушка, разворачиваясь. – Как можно?! Ты представляешь себе, что скажут люди? А уж что подумают… А если отец узнает? Я… - А если никто не узнает? Я покажу тебе мой корабль, весь. От киля до верхушки мачты, все, что ты захочешь увидеть! – его глаза загорелись огнем. – Только подумай! - Родриго… это… - Фредерика прикусила губу. Отчаянное желание узнать, боролось в ней с ужасом от возможного разоблачения. - Рика, доверься мне. Я никогда тебя не подведу и никому не дам в обиду. И сам никогда не обижу. Даю слово, - Родриго смотрел на нее серьезно и жадно. И она сдалась. Операцию пришлось отложить почти на два месяца. Вальдес и так достаточно долго избегал необходимости уходить в море, чтобы больше времени проводить со своей новообретенной дамой, но адмирал Салина отдал прямой приказ и в составе небольшой эскадры капитан покинул Хексберг на полтора месяца. Фредерика ждала, через день ходила на набережную и жадно вглядывалась в горизонт, с помощью подаренной Лаузеном подзорной трубы. Клаус осуждал влюбленность сестры в марикьярского капитана, но видя, что Вальдес вроде как не имеет в планах злого умысла, не спешил сообщать барону фок Блитцу. Несмотря на проходящее время, Фредерика чувствовала, что скучает по Вальдесу все сильнее. Что чувство, которое жило в ней, приобрело черты прекрасные и пугающие. Рика могла по памяти воспроизвести все черточки любимого лица, бережно хранила в памяти все интонации, жесты, жар от прикосновения его всегда горячих рук. Запах его волос, его костюма. Все эти мелочи, которые делают образ полным и глубоким. И в месте с этими чувствами, в Фредерике крепло желание взойти на борт «Ветренного» и понять, чем именно живет ее возлюбленный. Вальдес вернулся в Хексберг ранним утром 15 дня летних молний. Когда в воздухе уже чувствовалась подступающая осень, и терпко пахло яблоками. Увидев любимого на прогулке, Фредерика, презрев общественное порицание, обняла его, с упоением чувствуя ответное объятие. В тот день они не расставались до самого вечера. И уже по дороге к дому, Фредерика успела шепнуть Родриго, что она согласна быть украденной. Предприятие состоялось поздним вечером через несколько дней после возращения Вальдеса. Фредерика уже собиралась отходить ко сну и причесывала свои длинные светлые волосы, глядя в темное зеркало и мечтая, как ее отвлек тихий стук в окошко. Словно кто-то бросил маленький камушек. Рика нахмурилась прислушиваясь. Стук повторился, а потом, почти сразу еще один камушек. Девушка поспешила к окну, осторожно распахнула створки и замерла. На толстой ветке старого клена, весело улыбаясь, сидел капитан Вальдес и махал рукой. - Фредерика, идем, - тихо позвал он. Девушка, поежившись, оценила расстояние от ветки до окна и покачала головой. - Я сейчас выйду через черный ход. Встреть меня у задней калитки, хорошо? – она глубоко вздохнула, чтобы унять неожиданно разыгравшиеся нервы. - Хорошо, - кивнул Родриго и начал аккуратно сползать с дерева. Фредерика тихо закрыла окно. Метнулась по комнате, подхватила крепкое платье, которое могла надеть сама, без помощи Марты. Быстро собрала волосы в нехитрую косу и тихо-тихо выскользнула в коридор. Вальдес уже ждал ее на перекрестке, нетерпеливо оглядываясь и кутаясь в плащ, который сразу же накинул ей на плечи. Фредерика на мгновение к нему прижалась и сверкнула глазами. Родриго рассмеялся и, подхватив ее, закружил. - Идем, лодка ждет… - шепнул, сжав ладонь девушки, и повлек ее за собой к порту. Как Родриго и говорил, лодка, с верными людьми, стояла рядом с молом, под прикрытием раскидистого орешника. Чтобы Фредерика не промочила подол, Вальдес подхватил ее на руки и забрался в лодку, усадив девушку рядом с собой. Корабли покачивались на тихой воде, весла почти бесшумно, профессионально погружались в воду. Моряки сосредоточенно гребли, с любопытством поглядывая на девушку. И их взгляды заставляли Фредерику нервно ежится и жаться к крепкому плечу Родриго. Впервые ей пришла в голову мысль, что возможно соглашаться на эту авантюру было опрометчиво еще и потому, что вокруг будут одни мужчины и корабль, с которого никуда не сбежать. - Не бойся, - шепнул ей Родриго, обнимая за плечи и улыбаясь. – Все будет хорошо. Фредерика вздохнула, собирая в кулак всю свою смелость и кивнула. Лодка тихо подошла к крутому борту «Ветренного». Фредерика восхищенно оглядывала ровные ряды закрытых портов и маленькие окошки офицерских кают. С палубы до ее слуха доносились голоса матросов, оставшихся на корабле. - Подать трап! – зычным голосом скомандовал один из мужчин в лодке. Фредерика снова вздрогнула. Сверху упала веревочная лестница. - Подожди меня, мы спустим для тебя люльку, - улыбнулся ей Родриго, и быстро полез на борт. Рика охнула, не успев уцепится за камзол Вальдеса, и испуганно оглядела оставшихся с ней матросов. В темноте ей показалось, что лица их кровожадны и скорчены, а глаза горят алчным огнем. Время вдруг стало плотным и медленным, и девушке показалось, что прошло несколько часов с того момента как Родриго покинул ее. Но вот к лодке спустили странную конструкцию, напоминающую качели. Один из матросов, сидевший ближе всего к Рике, с кривой улыбкой, показывающей выбитые зубы, обратился к ней: - Что же вы сидите, дорита. Садитесь на люльку. Вас вытянут. Рика снова недоверчиво осмотрела конструкцию, поднявшись. Один из матросов, со смешком, расправил перед ней ткань и девушка, наконец, сообразила, чего от нее хотят. Неловко устроившись в тканевом гнездышке, крепко стянув юбку вокруг ног и поджав их, она вцепилась в канаты. - Тащи! – крикнул кто-то наверх. Канат вздрогнул, и люлька рывком начала подниматься, исторгнув из груди Фредерики тихий вскрик. Не смотря на то, что подъем длился совсем немного времени, он подарил девушке ни с чем не сравнимое доселе ощущение полета. Внизу под ногами Устричное море мягко гладило бок корабля, матросы лезли по веревочной лестнице наверх, а она летела над всем этим. От нахлынувшего волшебного чувства, Фредерика раскинула руки и тихо рассмеялась, и ветер порывом скользнул вдоль корабля, сбрасывая с нее капюшон и выбивая из косы пряди. - Ты похожа на кэцхен, - улыбнулся Родриго, помогая ей сойти с люльки на борт. - На кого? – Рика улыбнулась, в ее груди все еще жило легкое чувство полета, разогнавшее все страхи. - Кэцхен. Так моряки называют ведьм, духов ветра, живущих на Хексбергской горе, - объяснил он. – Добро пожаловать на борт, моя госпожа. - Ух ты… - выдохнулся Фредерика, только сейчас понимая где она оказалась и с восторгом оглядывая надраенную палубу, повязанные канаты, тяжелые массивы матч, взметывающихся вверх и прочую сложную оснастку. Вальдес с откровенной гордостью демонстрировал ей свой корабль, и Рика с радостью впитывала все, что он ей говорил. За пару часов они успели обойти корабль снизу доверху, часто встречаясь с матросами. Те с удовольствием здоровались с капитаном и с настороженным неодобрением смотрели на его спутницу. Ночь выдалась на редкость приятная и теплая, и потому, когда Родриго с Фредерикой закончили осмотр и выбрались на палубу, они застали весело и шумно пьющую компанию моряков. Вокруг них горели масляные фонари, в руках у одно из уже была гитара и по кругу ходили сыр и вино. Родриго, поймав заинтересованный взгляд своей спутницы, легко ввернулся в круг. Им дали место. Выделили кружки и налили вина. Фредерика никогда раньше не пила такого крепкого и сладкого вина, очевидно, привезенного из южной Кэналлоа, и поэтому уже после нескольких глотков в ее голове стало легко и весело. А под задорную южную музыку ноги сами просились в пляс. Родриго это уловил, улыбнулся и выскочил в центр, приглашая Фредерику на танец. Сначала было неудобно – танцы на паркете были совсем другие, чем тот, что показывал ей Родриго на палубе, но Рика быстро освоилась и уже совсем скоро танцевала с Вальдесом быстрый танец. Вокруг звенела гитара, лился смех моряков и их хлопки, отбивающие быстрый и незамысловатый ритм. В парусах пел ветер, перебирая снасти, ему тяжко и глубоко вторило море, ласковым всплеском волн стуча в борта. Фредерика кружилась все быстрее, не замечая, как высоко подлетает свободная юбка, что длинная белая коса окончательно расплелась и рассыпалась по спине богатым белым шелком. Девушка смеялась, воздевая в танце руки к небу и чувствуя себя упоительно легкой и свободной. Люди, совсем недавно пугавшие, вдруг стали такими родными и понятными, и Родриго, восхищенно поедающий ее глазами, и море, и ветер, и небо, и весь этот огромный мир, который сейчас легко уместился в ее распахнутом настежь сердце. - Что здесь происходит! – неожиданно раздался над палубой властный голос. Все вздрогнули, музыка резко оборвалась. И Рика так же резко замерла. Вальдес передвинулся, закрывая девушку собой. Матросы как-то сникли и быстро потянулись в стороны. У противоположного борта, где висела так никем и не убранная лестница, стоял высокий, худощавый мужчина с седеющими волосами и пронзительным, темным взглядом. - Ничего, альмирантэ, - немного натянуто улыбнулся Вальдес. – Празднуем хорошую ночь и удачный рей. - Вальдес. Мне доложили, что ты скрытно умыкнул с берега даму… но я даже в страшном сне не мог подумать, что ты похитишь достойную дочь генерала Блитца. Ты чем думал, мальчишка? – загремел адмирал, наступая на капитана. Вальдес побледнел, невольно отступая на полшага. Но опомнившись, встряхнул головой. - Альмирантэ, я всего лишь хотел показать прекрасной дорите свой корабль, - мягко начал он. - А каюту свою, ты прекрасной даме показать не додумался между делом?! – в голосе старика-Салины бушевал такой шторм, что становилось страшно. – Ты хоть на минуту задумался о последствиях своих действий? А вы, эреа? Взгляд адмирала упал на Фредерику, и девушка почувствовала острое желание сжаться, и спрятаться в канатный ящик. - Я дала капитану Вальдесу свое согласие на это путешествие, - выдавила Фредерика. - Я думаю, капитан Вальдес, в вашей защите не нуждается, милочка, - ядовито усмехнулся Салина. – Вы не первая барышня на его корабле. И не последняя. Фредерика поджала губы. Слова адмирала больно упали в душу. - Нет. Первая, - тихо, но твердо возразила Рика, почему-то точно зная, что это правда. Но ее никто не услышал. - Альмирантэ… - начал было Родриго. Но Салина не позволил себя перебить. - Ты понимаешь, крабий потрох, что ты творишь? Она дочь генерала этого города. Она дочь бергера. А ты за одну ночь покрыл ее несмываемым позором! Как я буду объясняться перед городским советом, если мои капитаны в недержании своем воруют и портят их дочерей? Я сейчас же верну девушку домой и постараюсь замять эту историю, а ты завтра же исчезнешь из гавани и никогда более не появишься в этом порту. Ты понял? - Понял, - гневно произнес Родриго, сверкая глазами. – Вот только, это мой корабль, альмирантэ. И я намерен вам не подчиниться. Я сам доставлю девушку домой, откуда ее забрал. И никуда из Хексберг уплывать я не собираюсь. - Сумасшедший мальчишка! Ты понимаешь, какой скандал навлечешь на ее голову?! – рявкнул Салина. - Ни один скандал не сможет коснуться моей будущей жены, - безмятежно улыбнулся Родриго. – Фредерика, ты выйдешь за меня замуж? Вальдес обернулся к ней и опустился перед ней на одно колено. У Рики на мгновение море и небо перемешались местами. Но ответила она, не задумываясь. - Да. Салина молчал, наблюдая за этими двумя. - Вальдес, это конечно благородно, прикрывать собственную глупость своей жизнью. Но помяни мое слово… бергеры тебе этого не спустят. - Альмирантэ, мне плевать на бергеров и их мнение. Я первый увидел эту девушку. Я все равно собирался забрать ее себе. И если она согласна – нас никто и ничто не остановит. - Кроме меня, - веско отметил адмирал. – Эреа, немедленно спускайтесь в шлюпку. Я верну вас в отчий дом, где вам и положено быть. Может вам и плевать на свою честь, но надеюсь, что доброе имя отца и сестры вам не настолько безразлично. - Нет… - прошептала Рика, только сейчас начиная понимать, о чем говорит адмирал. Поджав губы, чтобы не выдать слез, она медленно сделала шаг к адмиралу. Родриго тут же догнал ее. - Я же сказал. Я сам верну ее домой. И сразу же попрошу ее руки у генерала, - Родриго смотрел прямо в глаза Салине. - Нет, - покачал головой адмирал. – Если ты хочешь, чтобы у тебя все получилось – ты придешь завтра утром. Или же, еще до первого звона покинешь гавань. Тебе я выбор оставляю, Вальдес. А теперь идемте, эреа. Салина взял Фредерику за локоть и подтолкнул к раскачивающейся на ветру люльке. Рика послушно уселась, чувствуя, как по щекам начинают течь слезы. Она оглянулась на Родриго, но капитан не смотрел на нее. Взгляд его был направлен вглубь, как будто он что-то сосредоточенно решал. Через несколько минут она оказалась в адмиральской лодке, на широкой скамье, но совсем одна. Салина сел на другую скамью. Рика подобрала ноги и обхватила себя руками, давясь беззвучными слезами. - Хватит сопли разводить, - проворчал Салина. – Сама глупостей натворила, сама и расхлебывать будешь. И нечего себя жалеть. Рика снова вздрогнула, но на слова адмирала не ответила. Только бросила последний отчаянный взгляд на корабль. Как адмирал и грозился, он привез ее домой и передал лично в руки отцу. Герман стоял перед адмиралом бледный от стыда и гнева. Как только за Салиной закрылась дверь, на голову девушки обрушились настоящие громы и молнии. В запале чувств Герман высказал ей все, что у него наболело на душе. И ее непочтение к традициям семьи, и ее позор от связи с марикьяре, и ее поруганную честь и доброе имя. Пообещав отдать беспутную дочь в монастырь, Герман лично запер ее в комнате. Фредерика, глубоко переживающая расставание с любимым и гнев отца, упала без чувств, так и не дойдя до кровати. Утром Марта так и нашла ее лежащей на полу. Перепугалась ужасно. Фредерика была тут же приведена в чувство, переложена в кровать, напоена горячим молоком с медом. И вскоре уже вся семья собралась около ее постели. Юлианна, которую никто не поставил в известность, сердобольно помогала Марте кормить старшую сестру. А Герман какое-то время мялся в дверях, глядя на бледную и больную дочь, а потом со вздохом пошел мириться, услав Лину ненадолго из комнаты. - Наверное, мне не стоило говорить того, что я наговорил вчера, - сказал он, усаживаясь на край кровати. У Фредерики болезненно сжалось сердце от того, каким несчастным, потерянным и старым выглядел ее отец сейчас. - Нет… ты во всем прав отец… я не подумала… сделал глупость, - Рика почувствовала, что снова плачет, от жалости к себе и отцу, и от любви к нему же. - Ты сожалеешь? – Герман поднял глаза на дочь. - Нет, отец, - тихо и честно ответила Рика. – Нет, прости… я не сожалею о сделанном. Я… я люблю человека, с которым пошла ночью гулять. И… никого, никогда я не полюблю так сильно. - Даже если он сейчас сбежит, покрыв твое имя бесчестьем? – на скулах Германа заходили желваки. Фредерика побледнела. У нее не было времени подумать о будущем и прошлом, и о том, что случилось. Весь остаток ее ночи прошел во мраке забытья. - Я не знаю, отец… на это сможет ответить только время… но… я чувствую, что люблю его. И моя любовь мне важнее бесчестья, - Рика вздохнула, а потом подняла на отца глаза, вдруг осознав, зачем он все это спрашивает. – Он пришел? Герман долго молчал, глядя в лицо своей дочери и колеблясь. Наконец, он решился. - Сегодня с первыми петухами у порога моего дома появился капитан-марикьяре и потребовал твоей руки. После слов адмирала Салины, я его, конечно, спустил с лестницы, но, говорят, он так и сидит на ступеньках. - Что? – Фредерика удивленно посмотрела на отца, чувствуя, как сладко забилось сердце. - Твой капитан пообещал не сходить с нашего крыльца до тех пор, пока я не дам свое согласие. - Правда? – Рика не удержала счастливого восторга в голосе. – Отец, но ты же согласишься?! - И не подумаю! – встопорщил усы Герман. – Моя не дочь не будет женой марикьяре! - Тогда я буду вместе с ним ждать на крыльце твоего одобрения! – воскликнула Фредерика, выскакивая из кровати. Подхватила со стула шаль и как была, босая и простоволосая кинулась вниз. Родриго и правда сидел на крыльце с самым философским видом глядя на безоблачное небо. - Капитан, - Фредерика, сияя счастливыми глазами, подошла к нему, зябко кутаясь в шаль. – Вы… правда просили у моего отца моей руки? - Конечно, - Вальдес улыбнулся, поднимаясь ей навстречу. – Я… признаться давно подумывал об этом. И хотя брак кажется мне ужасающей вещью, ради вас я готов на все. Я люблю вас, Фредерика. Я полюбил вас почти сразу как увидел… а вчера, я понял, что без вас моя жизнь будет… удивительно скучной. - Ах, - только и смогла выдавить Рика, падая в его объятья. - Марш в дом!!! – Герман выскочил за дочерью на крыльцо, застав уже самый финал трогательной сцены, когда влюбленные уже слились в объятиях и собирались подарить друг другу первый поцелуй. – Убери от нее свои руки, негодяй!!! Генерал схватил Фредерику за руку и дернул к себе. Девушка вскрикнула от боли и неожиданности. - Папа! - Барон фок Блитц… - глаза Родриго моментально потемнели. – Я попрошу вас, не чинить насилия над моей будущей женой, иначе я найду способ заставить вас пожалеть. - Мы говорим о моей дочери, - сцедил Герман. – И вам, прохвост, она не достанется. - Папа! – Фредерика попыталась вырваться. - Молчи! И марш в дом, - одернул дочь Герман. - Я всегда получаю то, чего хочу, - улыбнулся Вальдес. Но улыбка эта была неприятная. - Ты не высидишь тут и трех дней, - фыркнул задетый за живое Герман. - Хорошо. Если я продержусь на вашем крылечке три дня, вы измените свое решение? – вдруг пошел на попятную Вальдес. - Ты не сможешь, - отрезал Герман. - Ну не скрою, ср… гкхм… В общем на вашем крылечке будет неудобно, но я еще не такое могу пережить, - ухмыльнулся Вальдес. Фредерика охнула, и почувствовала как стыд заливает щеки румянцем. - Сукин сын! – Герман встопорщил усы и, отпустив дочь, пошел на Вальдеса, желая совершенно не куртуазно надавать ему по лицу. - Отец! – Фредерика стрелой метнулась между мужчинами. – Отец, пожалуйста! - Рика! Не смей вставать между мужчинами, которые желают драться! – резко оборвал ее генерал, отталкивая со своего пути. - Я приношу вам свои извинения, барон. Я был не сдержан на язык. Но я не буду с вами драться, - вдруг удивительно спокойно сказал Вальдес. - Что? – взревел оскорбленный до глубины души Герман. - Ваша дочь. Я не хочу быть причиной ее слез. Только ее счастья. А наша дуэль может кончиться, только ее слезами, - Родриго прямо встретил взгляд Германа. Оба мужчины замерли, продолжая мерить друг друга тяжелыми взглядами. И Рика замерла, впервые понимая, насколько может быть непростым окружающий ее мир. Ее сердце разрывалось, мечась между отцом и возлюбленным, и никак не могло найти середины. Герман первым отвел взгляд, выдохнул и тяжело, веско произнес. - Неделя, Вальдес. Если вы не сойдете с этого крыльца неделю – я подумаю над вашим сватовством. - Как скажете, - усмехнулся Родриго и подмигнул Фредерике. Рика ответила ему слабой улыбкой. Следующая неделя была самой удивительной в жизни дома на улице Цветочниц. Все жители Хексберг украдкой ходили посмотреть на капитана, поселившегося на крыльце барона фок Блитц. Даже адмирал Салина приходил, долго и шумно ругался на Вальдеса, но ушел ни с чем. Матросы с «Ветренного» по вечерам приносили капитану вино и гитару. А Фредерика старалась проводить рядом с Родриго как можно больше времени. Внезапно ощутив в себе силу женского инстинкта, она деятельно провела в доме генеральную уборку, каждый день следила за тем, чтобы Родриго принесли еды и, даже, ела с ним сама. А еще она постоянно чувствовала приближающийся момент счастья. И сговорившись с младшей сестрой начала перешивать на себя мамино свадебное платье. Родриго стоически сносил вежливое бергерское любопытством, пропускал мимо ушей ругань будущего тестя и адмирала, благодарно принимал приносимые ему подношения и с удовольствием болтал с Фредерикой и ее младшей сестрой. Герман взирал на эту крылечную идиллию сверху и с каждым днем мрачнел все больше. Глаза его видели, что дочка сделала свой выбор, но сердце терзало дурное предчувствие. Однако слово должно быть тверже камня. Через семь дней, скрепя сердце Герман пообещал повести к алтарю свою старшую дочку. Счастью Фредерики не было предела. Она даже смогла убедить отца не ждать положенный год помолвки. Барон фок Блитц устало махнул рукой. Разговоров вокруг его семьи из-за марикьяре и так было уже столько, что одним больше, одним меньше – это ничего не меняло. В середине лета в церкви святого Франциска сыграли шикарную свадьбу. Приглашенных на нее оказалось столько, что не все вместились в здание. А уж свадебный пир и вовсе устроили за городскими стенами на широком пустынном пляже. Фредерика и Родриго смотрелись чудесной, абсолютно счастливой парой. И их счастье было настолько большим, что заражало всех вокруг. На свадьбе гуляли с марикьярским размахом – несколько дней. Хотя молодожены пропали с праздника еще в первый вечер, и возвращаться к гостям явно не планировали. Когда отгремели свадебные гуляния, Вальдес, опьяненный молодой женой, подал адмиралу Салине рапорт с просьбой перевести его в состав хексбергской эскадры. И старик-адмирал, вздохнув, удовлетворил прошение. Фредерика была абсолютно счастлива, полностью обретя себя в муже и доме. И ее счастье смягчило даже гнев Германа. Конечно, у них все еще было много недопонимания с Вальдесом, но из любви к Фредерике, мужчины старались сдерживаться. А вскоре Рика поняла, что ждет ребенка. Ну, вернее ей на это намекнули женщины на кухне, и это оказалось правдой. Почему-то они с Родриго сразу решили, что это будет мальчик и даже сразу определились с именем, которые было достаточно основательным для бергера и достаточно звучным для марикьяре – Ротгер. Ближе к концу осени, Родриго решил, что раз семейные перипетии немного улеглись, он вполне может сходить в небольшой рейд. С севера пришли слухи о дриксенских контрабандистах, которых было бы неплохо проучить. Нежно простившись с Фредерикой, он пообещал ей, что вернется не позднее чем через месяц. Со светлой грустью, Рика поцеловала мужа и пожелала ему удачи, оставшись ждать на берегу. Но месяц прошел, а желанный парус так и не появился на горизонте. Фредерика беспокоилась, ходила на набережную каждый день и до боли в глазах вглядывалась в горизонт. Когда так, а когда через подаренную Клаусом трубу. Клаус, получивший чин капитана, уже не мог так же часто как раньше составлять ей компанию. Но Рика и так не оставалась одна. Маленький Ротгер в полной мере унаследовал непоседливый характер отца. Ближе к Излому, небо затянуло тучами, и море захлебнулось штормами. Надежды на возвращение Родриго почти не осталось. Фредерика ходила потерянная и опустошенная, она до последнего надеялась… но чувствовала, что надежда ее тщетна. За день до праздника зимнего излома, Фредерика не выдержала. Одевшись потеплее, она тихо выскользнула из дома и окольными путями добралась до горы. Подъем оказался неожиданно крутым, и вершины Фредерика достигла почти к закату. Вершина горы оказалась лысой и продуваемой всеми ветрами. С нее открывался удивительно красивый вид на море. И единственное, что было на этой горе – белая кривая сосна, мертвыми корнями цепляющаяся за камень. - Где вы? – тихо спросила Рика, чувствуя, как дрожит голос. – Где вы, хранительницы Хексберг? Где вы, заступницы моряков? Придете на зов мой! Ей ответила тишина, только ветер на мгновение затих, а потом задул с новой силой. Фредерика почувствовала, как внутри словно провернулся кинжал. Из глаз хлынули слезы, и она упала коленями на камень, до крови разодрав ладонь. - Ответьте мне, где мой любимый?! Куда вы его от меня забрали? Верните! Слышите! Верните мне его… Пожалуйста… - Рика сжалась. Рыдания вырвались из горла и сотрясли все ее тело. – Пожалуйста… верните мне его… верните… верните… верните… Слезы застили глаза. Она не удержалась, опустилась на землю целиком, рукой оперевшись на что-то гладкое и холодное… оказавшееся белым деревом. Рика вздрогнула и отдернула руку, с удивлением отмечая контраст цвета коры и ее крови. - Пожалуйста… верните мне Родриго… - совсем тихо прошептала она и вдруг услышала перезвон колокольчиков, совсем далекий и едва различимый. - Рика, девочка моя, не плачь, - раздался позади насмешливый и до боли знакомый голос. Фредерика стремительно обернулась и с криком бросилась в объятия Родриго, который стоял на несколько шагов позади нее. - Я так боялась, что потеряла тебя… - всхлипнула Фредерика, пряча лицо у него на груди. - Ты никогда меня не потеряешь, пока ты меня любишь, и пока ты ждешь нашего сына… - произнес Родриго. Рика поежилась в его руках и подняла лицо, уже внимательнее вглядываясь в любимые черты. - Ты… ты не Родриго! Кто ты?! – в душе ее поднялся ужас и она отступила на несколько шагов, оступилась и почувствовала что начинает падать, а позади пропасть, скалы и вода. Лже-Родриго мгновенно схватил ее за руку и дернул к себе. - Ты права, - он улыбнулся. – Женское сердце чуткое… Ты звала. Я пришел. - Где он?.. – прошептала Фредерика, чувствуя в груди все заледенело. - Он танцует там, где танцуют все, кто не танцует здесь, - ответил ей морок, глядя серьезно и печально. – Он там счастлив. - Он… вернется? – слезы вновь текли по щекам, но Рика их не чувствовала. - Нет. Он там, где только смех, где не помнят боли, где нет зла. Там где всех окружает любовь. Там, где никого не ждут. Но он ждет тебя, - морок моргнул, продолжая держать ее за руку. - Тогда… тогда я пойду к нему. Отведи меня! – Фредерика выпрямилась. Страха она не чувствовала, только оглушительную боль, обрушившуюся на нее со всех сторон. - Нет. - Почему? – теперь уже она схватила за руки «ведьму». - Ты ждешь его сына… Пусть мальчик родится, - улыбка у этой ведьмы была совсем не похожей на улыбку Родриго, но в ней было что-то теплое. - Если его ждет такая же судьба… утонуть в море или остаться одному, лучше ему уйти с нами, - горько произнесла Фредерика. - Нет. Мы не допустим. Мы подарим твоему сыну небо… море… звезды… танец… - продолжила ведьма, и черты ее лица неуловимо преобразились. – Мы присмотрим. Это будет договор. Ты уйдешь сейчас. И вернешься… через три года и четыре месяца. Вернешься, и мы отведем тебя к тому, кого ты ищешь. А ваш сын останется с нами. И мы подарим ему удивительную жизнь. Счастливую жизнь. - Ты обещаешь? – тихо спросила Фредерика. - Ты окропила кровью белое дерево. Мы тебя услышали. Мы слышим твою боль. И твою любовь. Мы поможем. Верь нам, - улыбнулась ведьма. – А теперь уходи. И помни. - Я не забуду! Помните и вы. Раз не стали беречь, - Рика закрыла глаза и всхлипнула. - Вот, - к ней из сумерек вышла странного вида девушка в совсем легком платье. - Возьми это, - другая протянула ей руку, в которой лежало кольцо с большим изумрудом. Совсем такое, какое было у Родриго. - Пусть будет память. - От него. - Не забывай. - Не переставай любить. - И возвращайся. - Мы будем ждать… Вокруг Фредерики закружились вихри ветра, но они не были ни добрыми, ни ласковыми. В животе тяжело перевернулся маленький Ротгер. Рика оправила шаль, еще раз всхлипнула и побежала прочь от проклятой горы. Ротгер родился на весенний излом. И не смотря на то, что отец нашел лучшую акушерку в Хексберг: роды прошли очень тяжело, и Рика еще долго не могла встать с постели. Зато на радость всем, Ротгер родился крепким, здоровым и улыбчивым ребенком. Юлианна пришла в восторг от появления маленького племянника и на пару с более опытной Мартой помогала Фредерике ухаживать за младенцем. Прошло несколько месяцев. Фредерика оправилась, занялась домашними заботами и делами, но сердце ее по прежнему было полно боли и грусти по погибшему мужу. Герман старался как-то помочь дочери, обещал, что они найдут ей нового мужа, намного лучше погибшего. Но Фредерика о таком и слушать не хотела. Ближе к осени, она впервые ощутила, как тело охватывает слабость, а перед глазами темнеет и в груди просыпается кашель. Совсем такой же, какой был у её матери. - Так вот какие три года вы мне дали… ведьмы горные, - тихо прошептала она, усаживаясь у колыбельки своего маленького, обожаемого сына. Ротгер вздрогнул, проснулся и потянулся к ней радостно курлыкая. Фредерика подхватила его на руки, крепко прижимая к груди и холодея от ужаса при мысли о скором расставании. Два с половиной года пролетели как один миг. Осень-зима-весна-лето. И снова по кругу. Приходил флот. Адмирал даже навестил вдову своего капитана, но Фредерике это все было уже не важно. Где-то глубоко в душе у нее постоянно словно стучал маятник огромных часов. И каждую минуту она старалась отдать своему маленькому Ротгеру. Пока болезнь её была не очевидна, ей это удавалось. Но вскоре Лина начала узнавать страшные нотки кашля, иногда настигавшего сестру. - Рика… - Лина аккуратно забрала у кутающейся в теплый платок, Фредерики спящего Ротгера и переложила его в кроватку. К двум с половиной годам Ротгер изрядно отяжелел, стал очень активным, любопытным и шустрым сорванцом. – Рика… что с тобой? Фредерика вздохнула и покачала головой. - Не бери в голову Лина… и пожалуйста, не говори отцу. - Не скажу, - серьезно ответила Юлианна, глядя на сестру не по-детски взрослыми глазами. – Ты сама скажешь. И чем скорее, тем лучше. - Это разобьет ему сердце… - Рика отвернулась. - А твое малодушие не разобьет? Мы найдем доктора и успеем… - Нет. Лина, прости. Мы ничего не успеем… маме мы тоже искали лучших докторов… - Ты не можешь так говорить! – всплеснула руками Юлианна. – У тебя же Ротгер… ты ему нужна. Ты хоть об этом подумала? - Конечно… я об этом каждый день думаю. - И.. давно ты знаешь? – вдруг замерла от ужасной догадки Юлианна. Фредерика не ответила сестре, только посмотрела с невыразимой грустью. - И ты ничего не сделала!? Рика, как ты могла! Как… - Тщ..! Разбудишь, - Фредерика схватила сестру за руку. – Я не так давно догадалась что это так же болезнь, что и у матери… но мне… Лина, я чувствую что Родриго ждет меня… И… Я словно разрываюсь каждый день между его зовом и Ротгером. - Ты нужна живым, Рика. Мертвые на то и мертвы, что могут подождать, - Лина упрямо поджала губы. - Я понимаю… Ты не такая как я, Лина. Ты всегда была сильным маленьким солдатом… Я тебе даже завидую. Ты выполнишь мою просьбу? - Если она будет разумной, - Юлианна встряхнула заплетенными в косички волосами. - Подожди минутку, - Рика дошла до своего секретера и вынула из дальнего ящичка подзорную трубу и кольцо с изумрудом. – Вот. У меня не так много вещей, которые мне ценны… Но этим двум нет цены. Лина, когда Ротгер станет постарше, передай ему это? Сделаешь? - Ты и сама сможешь передать, - махнула рукой Лина. - Если я смогу сама, я просто попрошу их у тебя. У тебя они будут в большей сохранности… Лина, пожалуйста. - Хорошо, - поколебавшись ответила Юлианна подозрительно глядя на сестру. – Но скажи отцу, обязательно. - Хорошо… скажу, - Рика вздохнула, опускаясь в кресло. Фредерике удалось оттянуть разговор до середины зимы, хотя Юлианна постоянно напоминала о необходимости его провести. Наконец Рика сдалась. Поздним вечером, когда Ротгер уснул, она вошла в отцовский кабинет. - Добрый вечер, папа, - тихо поздоровалась и опустилась на краешек кресла. - Добрый вечер, родная, - отец тяжело вздохнул, с грустью и болью глядя на одетую в траур дочь. – Может тебе пора снять траур? - Ты же не снял траур по матушке, - мягко ответила Рика. - Это другое…. Мы с ней прожили вместе целую жизнь, а твоя жизнь только начинается, - Герман вздохнул. - Нет, отец. - Что нет? - Моя жизнь… она не начинается, - Фредерика прикусила губу, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. - Рика, что за глупости ты говоришь? – Герман испуганно посмотрел на нее. По городу и так ходили слухи, что его дочь повредилась умом. Но Герман всеми силами их опротестовывал. - Это не глупости… Юлианна настаивает, что я должна тебе сказать, хотя это очень трудно, - Рика опустила голову, собираясь с силами. Генерал молчал, вмерзнув в свое кресло. Наконец она решилась нарушить затянувшееся молчание. - Отец… я больна. - Что? – Герман вздрогнул. Он ждал, что дочь скажет что-то неприятное, но слова все равно оказались неожиданными. - Помнишь болезнь, от которой умерла матушка? Я опасаюсь… что я больна тем же, - Рика вздохнула. И словно в подтверждение словам на нее напал кашель. Более долгий и жестокий чем обычно. А когда она отняла платок от губ, на белом батисте алели капельки крови. Отец и дочь, оба смотрели на эту кровь с ужасом. Но если ужас Фредерики был просто горьким и обреченным, то ужас Германа подымал все страшные минуты, пережитые в дни, когда Лаура бессильно умирала в верхних комнатах. - Почему ты не сказала раньше?! – загремел генерал, вскакивая с места. – Немедленно иди в постель, я пошлю за врачом! Чем ты только думала, Фредерика?! Да и думала ли вообще?! Это все твой марикьяре! Вот что бывает, когда нарушаешь заветы предков! Иди скорее и не вздумай вставать! Герман почти вытолкал дочь за порог кабинета и сам помчался к дверям, намереваясь лично отправится за врачом. Фредерика молчала. Слова отца больно задели ее, но сил спорить с ним она в себе не нашла. Но вместо того, чтобы пойти к себе, она вошла в детскую и увидела, как Ротгер стоит на подоконнике, прижимаясь лицом к стеклу. - Мама! – радостно закричал мальчик и едва не свалился. Рика поспешила подхватить сына. - Как ты сумел забраться так высоко? – удивилась Фредерика, осматривая комнату и пытаясь понять, как у Ротгера это получилось. - Мне тетя помогла. Она красиво смеялась. Она сказала, что там будут кораблики, - Ротгер показал пальчиком на окно и поправил на себе рубаху. - Вот как? – Фредерика подошла к окну. В него действительно было видно, как в порту медленно меняются местами корабли. – Тебе нравятся корабли и море? - Да, - серьезно кивнул Ротгер и улыбнулся маме. И в этой улыбке для Фредерики в один миг собралось и южное солнце Кэналлоа, которое смотрело из глаз Родриго и зимние ветры Хексберг. Рика вздрогнула, сдавленно всхлипнула и прижала ребенка к себе, медленно опускаясь на пол. - Мама. Мама не плачь, - растерянно произнес Ротгер и осторожно погладил ее по плечу. – Я тебя пожалею…. Не плачь. - Ротгер, - Фредерика снова всхлипнула, но теперь уже не только от душевной боли, но и от умиления. – Ротгер я тебя так люблю, маленький мой… ты будешь самым лучшим моряком во всех морях… только улыбайся почаще, хорошо? - Хорошо, - кивнул все так же растерянно малыш и неуверенно улыбнулся своей маме. – Поиграем? - Да конечно, - Фредерика поспешила вытереть слезы. Весь вечер они с Ротгером играли в кораблики. А на утро пришел врач. И не смотря на то, что Рика знала, что ничего хорошего врач сказать не сможет – слушать его слова было все равно тяжело. Хуже всего пришлось Герману. Генерал, второй раз столкнувшийся с бессилием, заперся у себя и несколько дней просто не выходил. Юлианна каждый вечер колотила в двери его кабинета руками – но безрезультатно. Рика, видя страдания сестры, старалась ей помочь, чем могла. Но с каждым днем ее сил становилось все меньше и меньше. Затворничество отца смог прервать только дядя Петер, спешно вызванный Рикой на помощь. Глядя на уже очевидно больную девушку, Петер мысленно ежился, но отказать девочкам в помощи не решился. Герман был выдворен из кабинета, вымыт, выбрит и по возможности приведен в себя. Но Фредерика старалась как можно реже попадаться отцу на глаза, не желая причинять ему больше боли. В последний день зимы Фредерика поднялась очень рано. Она сделала это не специально, просто какое-то чувство толкнуло ее в грудь, и она поняла, что пора, что ее уже ждут. Тихо покинув свою спальню, она вошла в детскую, разбудила сладко спящего Ротгера. Тот сначала возмущался, но услышав, что они идут на прогулку – успокоился. Проходя через кухню, Рика прихватила несколько сморщенных яблок, вручила одно из них сыну. Ротгер сонно зевал, устраиваясь на руках у матери, но яблочко принялся грызть. Город был окутан ранней предрассветной дымкой, словно укрытый одеялом. Вокруг стояла звенящая и ясная тишина, даже ветер почти стих и лишь серебристо звенел веточками кустов. На улицах было пустынно. - У нас очень красивый город, - тихо произнесла Фредерика. – Я надеюсь, что ты его будешь любить так же сильно, как его полюбила я. Хорошо, Ротгер? - Хорошо, - кивнул Ротгер, сонно оглядываясь по сторонам. – А куда мы идем? - Увидишь. Тебе там понравится, - улыбнулась Фредерика. – Там живут тети с красивым смехом. - А зачем нам к ним? – удивился Ротгер. - Они звали нас в гости, - ответила Фредерика. - Так рано? Фредерика рассмеялась. - Какой ты у меня умный. Нет, не так рано. Но до них далеко идти. А я не могу долго тебя нести. Ты уже совсем тяжелый стал. - Я могу сам, - насупился Ротгер. - Спасибо, родной, позже, хорошо? - Да мама, - улыбнулся Ротгер, обнимая ее за шею. Путь действительно занял много времени. Фредерика несколько раз останавливалась передохнуть. А уж подъем на гору и вовсе отнял у нее очень много сил, тем более что на узкой тропе она побоялась выпускать Ротгера из рук. А мальчику путешествие было только в радость. Он с удовольствием крутил головой, разглядывая дорогу и гору. Наконец, они добрались до вершины. Фредерика выпустила сына, и устало опустилась на землю, переводя дыхание. Ее сотряс новый приступ кашля, от которого капельки крови разлетелись по вершине. - Мама? – Ротгер подошел к маме. - Все хорошо, малыш. Подождем? - Кого? - Тетенек с красивым смехом, - улыбнулась сыну Рика. - А они придут? - Обязательно. Они обещали приходить к тебе часто-часто. - Это хорошо, - Ротгер улыбнулся. – Они хорошие. Фредерика погладила его по щечке. - Ротгер… Я сейчас тебе скажу что-то важное, хорошо? – тихо начала Рика, прижав ребенка к себе. - Мам! Пусти… - начал выворачиваться из объятий Ротгер. - Ротгер, маленький мой, я сегодня не вернусь с тобой домой, - Рика улыбнулась грустно. - А куда ты пойдешь? – Ротгер все же замер, посмотрел на мать с любопытством. - Я пойду искать твоего папу. - А я пойду с тобой? – радостно улыбнулся Ротгер. - Нет, малыш. Ты останешься с тетями. А потом они отведут тебя к тете Юлианне. И она будет за тобой присматривать. - Пока ты не вернешься? – черные глаза Ротгера были удивительно серьезные. Рика почувствовала, как на ее собственные глаза наворачиваются слезы. - Ротгер, малыш, я всегда буду рядом с тобой. Сердце мое всегда будет рядом с тобой, обещаю. Ты только помни это. Хорошо? - Мама ты плачешь… - в голосе Ротгера мелькнула испуганно-настороженная нотка. - Ротгер, я обещаю, у тебя будет очень богатая, интересная и счастливая жизнь. Потому что в тебе вся моя любовь и вся любовь твоего отца. Потому что не было ни минуты, когда бы мы тебя не любили. Ротгер… Рика сглотнула ком, вставший в горле, и они оба услышали далекие колокольчики. - Мама. Мама не надо, - Ротгер испуганно вцепился в рукава ее одеяния. - Все будет хорошо, малыш. Правда. Я обещаю. С тобой все будет хорошо. Все будет хорошо… - Фредерика стиснула сына в объятиях, целуя в лоб и медленно поднялась. - Ты пришла… - девушка в воздушном платье сидела на скрюченной ветви сосны. - Мама! – крикнул Ротгер, но Рика лишь улыбнулась ему, увидев, как другая ведьма положила ладони на плечики сына. - Да. Вы обещали, - Фредерика прикусила губу. - Мы помним, - одна из ведьм появилась совсем рядом. - Идем, - вторая протянула ей руку. - Не думай… - Просто иди… - Танцуй… - Люби… - Нас ждут… - Тебя ждут… - Лети! Ветер задул со всех сторон, подхватывая ее в свои теплые объятия. Фредерика услышала далекий смех и звуки танца, точно такие же, какие были на ее первом балу, а потом и на «Ветренном». Среди прочих звуков четче всего ей слышался смех Родриго и его голос, зовущий ее танцевать. Она вновь ощутила себя чайкой, парящей над волнами и готовой взмыть вверх, туда, где звезды и счастье. На горизонте показался «Ветренный», на палубе которого она точно увидела Родриго и всей душой устремилась к нему. - Мама!!! – долетел откуда-то издалека до нее полный боли и отчаяния вопль Ротгера. Фредерика вздрогнула, словно очнувшись от колдовского транса, обернулась, успев увидеть огромные черные глаза сына, полные слез, и почувствовала, как летит. А через секунду ледяные волны Устричного моря сомкнулись у нее над головой. Эпилог. В обед, так и не обнаружив ни сестры, ни племянника, Юлианна подняла тревогу. К вечеру Герман и его солдаты, а так же добровольцы из города принялись обыскивать окрестности. Нашлось множество очевидцев, утверждавших, что видели Фредерику с сыном в разное время, в разных концах города. И это лишь сбивало поиски. Пока, наконец, Клаус, более всех тревожившийся за подругу, не высказал страшное предположение, что ее могло понести на гору. Когда Герман, с отказавшейся уйти домой Юлианной и солдатами добрались до вершины горы, уже занималась заря. На вершине они обнаружили Ротгера. Мальчик лежал на земле, обессиливший от рыданий и замерзший. А на длинной, крючковатой ветви сосны покачивался обрывок ткани от платья, в котором видели Фредерику. Больше ни Герман, ни Юлианна никогда и близко не подходили к горе. А по городу поползли самые разнообразные слухи о том, за что именно на Фредерику прогневались ведьмы и почему они пожалели ее маленького сына. Впрочем, с годами слухи забылись, а правда стала более походить на вымысел. И многие годы спустя, старики с удовольствием рассказывали молодым морячкам эту историю, приобрётшую черты волшебной легенды. Кто-то рассказывал так, словно влюбленные бежали от гнева отца девушки и их погубило море. Другие утверждали, что он погиб в бою, а она в тот же день бросилась в волны с горы. Особо языкастые рассказчики утверждали, будто бы это сами кецхен были влюблены в бравого капитана, и из ревности своей погубили и его и её. Были и версии, в которых он посылал вместе с ведьмами для нее последние слова, и тронутые их любовью, кэцхен забирали девушку к себе. В одном только сходились рассказчики – легенда эта хоть и была красива, но конец ее всегда был печален. А когда прошло больше сотни лет – история стала прекрасной легендой.