Любовь загробная

​Не задалась нынче неделька во Внешнем мире. По случаю дня рождения (а какого, уже все сбились со счету) главный некромант при дворе Императора Куан Чи, впал в депрессию по поводу того, на кого и куда ушли лучшие годы его жизни и крепко запил, а как известно: пьющий некромант — горе в семье. Идя по кладбищу и неся в одной руке допитую бутылку водки, а в другой пузырь с зеленым зельем непитьевого назначения, он чалился своим молчаливым друзьям о тяжкой бесперспективной жизни и начальниках-сволочах, превративших любимое хобби в опостылевшую обязанность. Закончив печальную тираду, он хотел с досады разбить пустую бутылку, да по пьяной лавочке перепутал руки и со всей дури шарахнул о могильный камень злосчастный пузырек, который мигом впитался в землю, озарив ее опасным свечением. Раздосадовано протянув «ну тв'ю ш мать», он собирался было идти за нейтрализатором, но паршивое настроение и пьяная усталость взяли верх и, махнув рукой, он решил, что на досуге приберется и побрел дальше предаваться декадансу. На свою беду, ничего не подозревавшие Кертис Страйкер и Кабал шли домой и решили сократить путь как раз через злосчастное кладбище. Коп весело болтал, рассказывая бывшему «черному дракону» о работе в полиции, о любимой роднульке, которая ждет недождется, когда ее ненаглядный вернется домой, о том, как намеревается сделать ей предложение и прочая сопливая лабуда. — Надоел трындеть — ворчливо отозвался Кабал, выпуская из маски облачко пара — Нашел же место, сократить дорогу. Что тебе не шлось привычным путем? Ему страшно не нравились кладбища в целом, а ночью он их просто ненавидел, и свою обеспокоенность он старался скрыть за раздражением. — Да брось ты — хохотнул полицейский и дружелюбно ткнул его кулаком в плечо — Боишься трупаков? Или в свое время не зарывал их втихаря ночью на кладбищах? — Я не выполнял черную работу! — взорвался убийца, — для этого у нас были «шестерки»! — Ладно-ладно, не кипятись, а то аппарат аж бурлить начал. — веселился Страйкер, — ты мне лучше расскажи, у тебя-то девушка была? — У меня их были сотни — высокомерно заявил брюнет. Они миновали ворота и прошли вглубь погоста. — Да я не о том, — не унимался Кертис. — Я имею ввиду любовь всей жизни. Ту, с который ты хотел бы связать жизнь. — Зачем? — удивился Кабал. — Бесполезная трата времени, а любви твоей хваленой не бывает. Гормоны, аминокислоты, медиаторы…вот и вся любовь. — Нееее, не соглашусь — коп мечтательно возвел глаза к небу, — Любовь — это нечто высокое, нечто такое, что не поддается объяснению и науке, это то, что меняет нас изнутри. В ответ «дракон» лишь презрительно хмыкнул. — Неужели тебе не хотелось бы иметь рядом ту, которая принимала бы тебя таким какой ты есть? Поддерживала, заботилась, беспокоилась — не унимался Страйкер. — Кертис, ты издеваешься? — Кабал сорвал с себя респиратор, повернув к товарищу изрезанное, испещренное шрамами лицо, — Принимала бы таким, какой есть, заботилась бы, любила бы? Да мне и раньше этого в голову не приходило, а сейчас-то что вообще об этом говорить? Смени пластинку, любвеобильный, а то создается ощущение, что вокруг меня скоро все станет липким, розовым и сладким, как конфета. — Ну да, шкурку тебе немного попортили — смущенно опустил глаза Страйкер. Он помнил убийцу еще до Внешнего мира. То был здоровый брутальный мужик, с красивым лицом, густыми длинными черными волосами и крепкой, хорошо просматриваемой мускулатурой. Кабал был разыскиваемым номер один, и Страйкер долго и тщетно пытался его поймать, пока они не столкнулись лицом к лицу уже в другом мире и на одной стороне, став союзниками, а потом и друзьями. Кабал все так же внушал ужас, только уже по-другому. Весь в шрамах, лишенный половины органов, с системой жизнеобеспечения, прикрепленной к поясу, и мерзковатой трубкой, входящей в горло, худощавый, жилистый, только длинная копна черных волос, как воспоминание о былой красоте. Кабал злобно зашипел на него, но вдруг остановился, как вкопанный, сжав маску в руке и открыв рот в беззвучном крике. — Да ладно, чувак, не пытайся меня разыграть. Ты меня не напугаешь — засмеялся полицейский, но повернув голову в направлении, куда в ужасе уставился его товарищ, заорал во всю глотку. На них, теряя конечности и подвывая, тащились четыре фигуры. Выйдя в поле освещения тусклого фонаря, они предстали разлагающимися трупами, которые тянули к ним облезлые руки с отваливающимися пальцами, жадно сверля их голодным безжизненным взглядом. — Мозгииии.....Мозгииииии — выли мертвецы скрипучими голосами. — Ссссссууукаааааа! — первым из ступора очухался Кабал, который, схватив за шиворот еще не оклемавшегося друга, рванул от исчадий ада прочь, но глядя назад, врезался в каменную стену так неудачно расположенного склепа, и они вместе с Кертисом рухнули на землю. Ходячие мертвецы неумолимо приближались, повторяя одну и ту же фразу, желая свежей человеченки. Вдруг одна из них остановилась и в ее мертвых пустых глазах промелькнула неуловимая искорка. Она уставилась на Кабала и удивленно тихо проклокотала: Моз…сссердце…сссердце. — Что?! — Кабал вжался спиной в стену злосчастного склепа, вцепившись дрожащими пальцами в руку улетевшего в астрал от страха Страйкера, а мертвая девица снова начала наступать. — Сссердце…ссссердце — утробно мурлыкала она, а неразложившаяся щека чуть заметно растянулась в улыбке. Она подошла к первому зомбяку, уже тянувшемуся к трясущимся мужчинам и одним рывком сорвала ему голову. Двое других, отвлекшись от своей цели, попытались на нее напасть, что дало несчастным время таки дать дёру от голодной нежити. Запыхавшись, они спрятались за большим могильным камнем какого-то генерала, из-под которого, к счастью, никто не лез и прислушались. Мертвая Джульетта, по всей видимости, уже расправилась с соперниками и теперь шла и нежно подвывала, призывая свое «сердце», в то время, как напуганный до смерти Ромео со своим другом, прижавшись друг к другу сидели, боясь издать малейший звук. — Нас преследует мертвая девка. — застенал охреневший в край Кабал — Мертвая девка, Кертис, понимаешь? Сожрет! Мертвая, Кертис! — Как они так быстро передвигаются? — пытался выровнять дыхание Страйкер — на вид еле ползут, а она в таком темпе уже почти догнала нас. Кабал вдруг схватился за грудь, в приступе асфиксии. Вспомнив, что обронил респиратор, пока удирал от ходячих мертвецов, он со всей досады стукнул кулаком об землю. В глазах начало плыть, звон в ушах превратился в рев, а грудную клетку жгло огнем. Он и в нормальной ситуации не мог долго без него находиться, так как на аппарат шла сильная перегрузка, а сейчас тот сходил с ума, вот-вот норовя разорваться от возросшего внутри давления. Вдруг, сквозь шум бьющегося сердца и свистящего искусственного легкого, он услышал полный ужаса крик Страйкера и поднял глаза, уткнувшись взглядом в костяную ногу. Он поднял голову и увидел, что над ним стоит та самая «воздыхательница». Она тянула к нему гниющую руку и брюнет уже начал прощаться с жизнью и орущим другом, как вдруг заметил, что эта рука ему что-то протягивает. Приглядевшись, он узнал в этом предмете свой респиратор, но, попытавшись встать, не удержался и снова рухнул на колени, и мертвая женщина впихнула ему маску прямо в руки. Страйкер уже перестал орать и во все глаза уставился на происходящее. Прикосновение ледяных пальцев резко отрезвило Кабала, и он в отвращении отшатнулся, но, увидев лицо горе-воздыхательницы, что-то кольнуло у него глубоко в груди. Безжизненные глаза с нежностью и грустью смотрели на него, она попыталась наклониться, чтобы лучше рассмотреть своего возлюбленного, но одно яблоко выпало из глазницы, повиснув на длинном нерве, словно маятник, раскачиваясь в стороны. Она смущенно поймала его и попыталась засунуть назад. Больше она не улыбалась, остатки лица омрачила бездонная печаль, не смотря на свои возможности, она отлично осознавала, что с ней что-то не так и на рефлексе пыталась привести себя в порядок. Кабал наконец смог подняться и осмотреть ее: при жизни она была очень красивой, о чем говорили сохранившиеся черты лица, ввалившийся нос наверное когда-то был маленький и курносый, хотя, может быть, он это себе придумал, глаза наверное были голубого цвета, глубокие и большие. Остатки черных грязных волос свисали паклей, а раньше были густые, волнистые. Он подетально воссоздавал себе ее прежний образ, понимая, что на месте уродливого чудовища сейчас могла бы быть нежная красавица, доброй улыбкой озаряющая мир вокруг себя. — Сссердце — жалобно скулила она, пытаясь получше утрамбовать непослушный глаз обратно в глазницу. Кабал сделал шаг в ее сторону и она испуганно и недоверчиво посмотрела на него, но он уверенно взял руку, которой она вернула ему респиратор и положил себе на грудь. — Кабал, что ты делаешь? — крикнул Страйкер — она тебе сейчас сердце вырвет! — Не вырвет, — спокойно ответил он — Не вырвет… Мертвая женщина умиротворенно замерла, чувствуя, как под ее ладонью бьется живое сердце, уже спокойно, без дикого темпа. — Ну и что мне с тобой делать? — грустно спросил ее Кабал, а она лишь тихонько заскрипела. — Ее надо к Куан Чи. — предложил Страйкер — Его рук дело, пусть и упокоит нежить. Кабал мягко взял ледяную ладонь: — Ну что? Пошли? Зомби чуть заметно кивнула. — Эй, алкоголик! — крикнул Кертис, входя в дом к некроманту. — Чего тебе? — из-за двери спальни показалась сонная опухшая белая рожа, явно не ожидавшая гостей в такой поздний, ой, то есть ранний час. — Твое творение? — Кертис указал на идущего следом Кабала, ведущего за руку передвигающуюся вразвалочку и что-то нечленораздельно кряхтящую воздыхательницу. — Свадьбы не провожу, это к Рейдену — язвительно ответил Куан Чи и попытался вернуться к досыпу, но полицейский быстро схватил его за шкварник и вытащил из укрытия. — Я тебе пошучу, — доставая электрошокер, пригрозил Страйкер, — Исправляй давай, голубь, мать твою. — Почему голубь? — удивился тот. — Нагадил и улетел потому что! Живо я сказал! — коп резким движением швырнул его в направлении к двери и дал ускоряющего пинка. Всю дорогу к погосту некромант злобно ворчал себе под нос, пока не дошли до могильного камня с именем Элеонора Митчелл. — Элеонора — Кабал посмотрел на свою спутницу — Красивое имя. Женщина стояла, опустив голову и даже не скулила, а перебирала жесткими пальцами руку мужчины, в которого вцепилась, как в последнюю надежду. — Давай по-быстрому, я сейчас на месте отрублюсь — злобно проговорил бледный колдун, — Можешь поцеловать на прощание. — Нел, ты меня слышишь? — Кабал пропустил язвительность мимо ушей — Все будет хорошо, он тебя упокоит. Она подняла наконец на него глаза. Ему вдруг стало очень горько от ее взгляда, пустого, безжизненного…и такого безысходно печального. Она была так одинока, и он отчасти ее понимал, но их разделяла целая бездна, а значит, пора прощаться. Элеонора беспрекословно встала на свою могилу и некромант принялся зачитывать упокаивающее заклинание. — Прощай, Нел — Кабал снял респиратор и улыбнулся ей. Зомби улыбнулась в ответ и резко исчезла под землей. На следующее утро Кертис зашел за другом, когда тот выходил из дома с 5 красными розами. — Это еще что? — спросил он, удивленно глядя на друга. — Пошли через кладбище — немногословно ответил тот. Дойдя до могилы с надписью Элеонора Митчелл, Кабал аккуратно положил розы на каменную плиту, которую Куан Чи еще ночью положил сверху для верности. — В знак благодарности — сказал брюнет, обращаясь к могильному камню — Спи спокойно. Кертис мягко улыбулся: — Значит, любовь — это всего лишь гормоны и аминокислоты? Кабал не ответил.