***
Данте стоит у окна, и держит в руках кружку с свежезаваренным чёрным чаем, купленном в ближайшем магазине. Тот наблюдает за падением капель на недавно уложенный асфальт, вглядывается в окна жилых панельных домов, заглядывается на столб дыма из ближайшей красной трубы ТЭЦ. Горячая поверхность чашки заставляет чувствовать боль в подушечках пальцев, а затем ожоги на руках отдают в голову приятной волной эндорфинов. За окном слышится песнь одинокого дождя, а через одну "хрущевку" вой дворовых собак. Всё же эта идиллия реального мира нравилась Данте. Тот обожал стоять ночью у окна, и наблюдать за ночной жизнью города. После этой "медитации" философ всегда ложился спать, чем хотел сегодня и закончить очередной день после освобождения из Карточного пространства. Данте допивает чай, и ставит кружку в мойку, затем смотрит на даму. Николь, подозрительно тихая и печальная, сидит за рабочим столом и изредка всхлипывает. Бубновый тихо вздыхает и неслышно подходит к учёной, думая об очередном месте, где любил гулять Габриэль. Садясь на корточки перед ней, он проводит своей смугловатой рукой по пухленьким, веснушчатым щекам. От этого, глаза, скрытые стёклами круглых очков, на малую секунду отвлекаются на Третьего. Данте больше всего в данный момент переживал за свою даму. Тот просто не мог привыкнуть к тому, что за эту неделю взгляд глаз рыжеволосой учёной стал тусклым, улыбка, когда-то не сходившая с губ, исчезла вовсе. Впервые он чувстовал от этого рыжего лучика солнца такую тоску и печаль. Это она винила себя в том, что Габриэль сбежал. Ведь во время её последнего эксперимента, после рокового взрыва в лаборатории, Валет Бубен исчез. - Хей... - пытается мудрец начать разговор, смотря в эти апельсиновые глаза, - Мы обязательно найдём Габриэля. Даже если ни у Червов, ни у Трефов, ни у Пиков он не был. В конце-концов, куда он может убежать из города... - Философа осенило, - Давай, я поищу его в парке. Ведь он обожал гулять там... Помнишь, как он обожал гоняться за голубями и лазать по деревьям, и с каким удовольствием делал всё это? Николь на мгновение отрывается от своих раздумий, и смотрит на Данте. В его глазах есть огонёк надежды, и сейчас он хочет увидеть тот же огонь в глазах своей дамы. Николь слабо улыбается, вспоминая, как тогда они втроем прогуливались в городском парке, и как заразно смеялся эльфёнок, залезая на очередное дерево. В тот день было солнечно и свежо, а Первый радостно и энергично, словно белка, ползал по ветвям многолетних деревьев, и прятался от своих покровителей в изумрудной пышной листве. Тот день запомнился Бубновым ещё тем, как внезапно кончилось веселье. Габриэль сорвался с ветки, и упал в горку опавших листьев. Вечером того же дня Николь обрабатывала ссадины Первому, и делала это с такой лаской и заботой, что эльф почти не плакал. - Вот и хорошо, - улыбается Данте, поцеловав ту в щёку, и протяжно зевая, встаёт с пола. Затем, Третий направляется к двери из лаборатории, и одарив прощальным взором, добавляет, - От постоянного физического переутомления дух человека притупляется. Ему прежде всего нужен отдых. Николь кивает на прощание. Дверь закрывается, шаги Данте угасают. Бубновая сидит, и ждёт. Проходит минута, две, пять, пятнадцать. Та просто молча сидит, и пялится в белую равнодушную стену. Затем та кусает себя за нижнюю губу, и убрав очки, закрывает лицо руками и тихо плачет, чтобы не разбудить своего Короля. Душевная рана снова раскрылась, а ком потенциальной лжи рвался вон из горла, заставляя перейти Николь на громкий плач. Она знала, что Габриэль не в парке. Не в лесу. Не у братьев и сёстер. Он ближе, чем думал Данте. Николь хмурится. Она зла на себя, что подвергла такому риску своих. Получается, она врала абсолютно всем, даже самой себе. Только она прикроет глаза, то сразу слышит, взрыв и треск лопнувших пробирок. Дальше картина становится чётче. Сквозь дым та кричит: "Габриэль! Ты в порядке?", и пытается нащупать эльфёнка. Дальше вспоминать не хочется.***
Николь решительными шагами идёт в подвал. В руках полно документов, а в глазах нет души. Шаг за шагом она все ближе к Габриэлю. К своему мальчику-на-побегушках. Единственному и неповторимому. Дверь в темное помещение медленно открывается. Посередине комнаты стоит большой резервуар с водой, внутри нечто живое. Николь прикрывает дверь, и подходит чуть ближе к пульту управления. Резервуар подветился неоново-голубым светом, мрачному взору Девятой представился Габриэль. Лицо его было чрезвычайно спокойно и безмятежно. Он спал, несмотря на кучу проводов, приклеенных к его руках, шее и ногам. Николь посмотрела на панели, находящиеся по ее правую сторону. Состояние эльфа ещё оставалось критическим, однако пульс был в норме. Николь сняла очки, и потерлась глаза пальцами. Перед глазами предстала картина того, как ее очередной эксперимент оказался роковым. Она помнила о том, как ее мальчик задыхался и держался за лицо. Разорвалась колба с ее экспериментом, однако тогда в первую очередь она волновалась не за науку... А за Габри. Все же, именно он открыл для неё прекрасный мир общения. В тот день в доме бубнов было тихо. Данте ушел в гости в усадьбу Червов, по инициативе Феликса. Николь же волновал синтез нового вещества, однако рук тогда не хватало. Габри, как и всегда интересовался каждому шагу за дверью Николь. Ему как и всегда была любопытно, что же там происходит и как это происходит. Внезапно дверь предательски открылась, взору Габа открылась картина, как Николь стояла перед вытяжкой, и добавляла в колбы странных форм вещества из пипеток. - Кто бы там нет был, срочно помоги. - взмолилась Николь, смотря точно на колбы. Нельзя было отвлекаться при работе с концентрированной кислотой. Габри поднялся с пола, и подошёл к колбам, смотря на свою даму. - Поставь колбы в шкаф, им надо постоять в темноте. Позже Габри пытался понять работу бюретки и титровал доверенные ему растворы. Получалось у него это вполне неплохо. Когда дело дошло до кристаллизации веществ через воронку и колбу, Габри одолела эйфория. Николь решила наконец-то посмотреть в лицо "спасителя", и облегчённо вздохнула, увидев Габриэля. - Спасибо, валет... - но она отвернулась, пытаясь проделать ещё один эксперимент. Ещё парочка экспериментов заканчивались чем-то равнодушным, однако с каждым разом Габри все больше и больше располагал к разговору, и интересовался всем вокруг себя. Спустя недели две Николь называла его Лаборантом-на-побегушках, однако Габри постоянно забывал значение этого слова, поэтому заслужил звание Мальчика-на-побегушках. Габри часто приходил к ней, когда ему было скучно, ему всегда находилась работа. Он приносил ей еду, укрывал пледом, когда та засыпала на рабочем месте. А однажды, Николь сама проявила энтузиазм, когда Габриэль захотел на улицу. Это был тот самый случай, который кончился тем, что Габриэль сидел у Николь в кабинете, и плакал от боли ссадин и царапин. Николь хотела завершить эксперимент, однако впервые ей было жалко Габри, и она решила завершить все позже. Ничего после этого не случилось. С этого момента прошла неделя. Требовалось подогреть крайне эдкое вещество, Габри к этому Николь не допустила. Та стояла около плитки, и контролировала температуру каждую минуту. Габри в это время калибровал доверенные колбы на 50 миллилитров. Однако в один момент все пошло не так. Николь очнулась около шкафа с бюретками, и слышала полу-стоны Габриэля, лежавшего рядом с плиткой. Тот ворочался от боли, и держался за лицо и шею. Бубновая подползла к нему, и ужаснулась. На лице эльфа не было живого места, были видны ожоги, осколки колбы впились в кожу. Габриэль спас ее от этого. И впервые в жизни она волновалась не за эксперимент. Ей был важен ЕЕ валет. Дама взяла его под руки и повела в тайную комнату, которая была предназначена для долгих и тяжелых экспериментов. Та поддалась эмоциям, и запрятала эльфа без сознания внутрь капсулы. Позже, когда Данте вернулся, Николь придумала эту историю с исчезновением. Сейчас Николь стёрла слезы, и посмотрела в обезображенное лицо маленького, но храброго эльфа. Та прикоснулась к стеклу, и вздохнув сказала: - Спасибо... Мой... Мальчик-на-побегушках...