Цветы жизни - 2

- Паровозик, а-а-а! - Заткнись. - Паровозик, паровозик, да-да-да! - Засохни. - Едет, едет далекооо... - Чтоб ты сдохла. Нелл, размахивая руками, очень быстро бежала по песку и... ну, видимо, пела. Нноитора плелся следом, разрываемый противоречивым желанием не споткнуться об нее и одновременно отвесить пинка. - Паровозик летит-летит!.. … Ичимару Гин недавно сказал ему, что видит здесь типичное кармическое воздаяние. В конце концов, именно благодаря Нноиторе Неллиэль Ту Одершванк, Третья Эспада, впала в детство. Так что очень отрадно видеть, что именно Нноитора теперь выгуливает ее по пустыне и слушает про паровозик. Это, сказал Ичимару, свидетельствует о том, что все во Вселенной пребывает в порядке и следует законам высшей справедливости. Нноитора не видел в происходящем ровно ничего справедливого. Если бы он знал заранее,что кармическое воздаяние будет таким жестоким - о, если б он знал, он бы не ограничился простым разрубанием башки. Нет, он бы напоследок оттянулся по полной... - Парово... Ой! Прямо у Нелл под ногами распахнулась костяная пасть, беспорядочно утыканная зубами, и она немедленно туда рухнула. Нноитора, отбросив Санта-Терезу, хладнокровно извлек Нелл наружу, а свободной рукой ухватил охотящегося пустого за нижнюю челюсть и выдернул из песка, как морковку. Похожий на пиявку пустой, оказавшись в воздухе, жалобно заскулил и уставился на Нноитору с мольбой. Но Нноитора не знал жалости. - Отвернись, сопля, - велел он, ставя Нелл наземь. - Сейчас будет сцена насилия. Не то чтобы его волновало, что Нелл может увидеть что-то такое, что скажется на ее детской психике. Лично ему было наплевать. Но совсем недавно владыка - после того, как Нелл, тыкая в него пальцем, проворковала: “Гребаная хрень!” - завел разговор о том, что детей надобно оберегать от травмирующей информации, и при этом поглядел на Нноитору со значением. Нелл, услышав роковые слова, послушно закрыла лицо руками и с интересом наблюдала сцену насилия сквозь растопыренные пальцы. А когда все было кончено, завопила: - Зубик! Зубик! - Чего? - Хочу зубик!! - А, - Нноитора с хрустом выломал из челюсти покойного пустого зуб и бросил ей. - Все, находились. Давай, копай теперь. Во избежание новых инцидентов он использовал пескизу, чтобы убедиться, что больше никаких опасных пустых поблизости нет. После чего швырнул в Нелл ведерком с формочками и уселся на песок, готовясь потратить еще один бесценный час своей жизни хрен знает на что. Песок был сухим - что, в общем, естественно для пустыни - и, какими бы формочками Нелл не пользовалась, на выходе все равно получался просто осыпающийся холмик. Ее, впрочем, это нисколько не смущало. Она ползала на четвереньках, ложилась на пузо, роняла слюни в ведерко и была очень довольна жизнью. - Солнышко светит сверху вниииз!.. - Что это за фигня? - спросил Нноитора, отчаянно скучая. - Дворец для принцееессы! - пропела Нелл. - Для маленькой принцееессы! - Какой, нахрен, принцессы? Нелл гордо показала ему окровавленный зуб пустого: - Этой! Поиграй со мной! - Отвали. - Поиграй со мнооою! Поиграй со мноооою! - Отвали!! Солнце шпарило, пронзительный детский голос, от которого болела голова, а рука сама собой тянулась к рукояти Санта-Терезы, звенел, не смолкая. Время тянулось, как резина. Надо было книгу с собой взять, что ли. Или хотя бы не убивать придурка-пустого так быстро... - У принцеееессы был дооомик... - Никогда больше не пойду с тобой гулять, - пообещал Нноитора. - Пусть Тесла гуляет. Пусть Ичимару гуляет. Пусть владыка, блин, гуляет, если он так любит детей... А я пас! - Дооомик, дооомик, - заливалась Нелл, полностью погрузившись в игру. - Как же ты меня задолбала, - сказал он с грустью. - Что ты вообще себе думаешь, мелочь? Ты станешь когда-нибудь опять взрослой или нет? - А потом пришла лошааадка... Смотреть, как она размазывает по физиономии песок и сопли, было невыносимо. Нноитора задрал голову и уставился прямо на солнце. - Когда же ты опять станешь взрослой, - повторил он тихо. - Одна лошадка, две лошадки, три лошааадкиии... - Когда ты наконец станешь такой, как раньше, - продолжал он, - я... Я не знаю, что сделаю. - Птички уснули в пруду... - Я каждый день думаю: может, сегодня. Может, ты сегодня наконец вернешься. Почему бы и нет. - А потом акула прыг!! - Когда Заэль сказал, что, ты, может, вообще не вырастешь, навсегда останешься такой - я его чуть не убил. Я ему чуть башку не раскроил, только потом мелкого Заэля мне же и отдадут. Так что пусть живет. - Прыг-скок, прыг-скок... - И каждый день, - продолжал Нноитора, - каждый гребаный день я думаю: нахрена. Нахрена я это сделал. Почему я думал, что так станет проще. Ничего не стало проще. Теперь-то я знаю. Нелл умолкла и рассеянно возила совочком по песку, прислушиваясь к его словам, но он этого не видел. Он по-прежнему смотрел в небо. - Теперь-то я знаю, - повторил он тоскливо. - Если бы ты вернулась, я бы знал, что делать. Я бы наконец сказал тебе... Мир вокруг него вздрогнул от мощнейшего выплеска реяцу и словно просел, солнце подскочило в небе. Он медленно повернулся, боясь поверить. - Ну? - спросила она. Нноитора моргнул. Оказывается, он уже здорово успел ее забыть. Забыл, какая она высокая, и крепкая, и гладкая. Как она хмурится, как дергает головой, откидывая челку с глаз, как солнце скользит по ее коже... - Нелл, - начал он сипло. - Я... Нелл! - Давай, говори, - сказала она резко. И, глядя в ее глаза, которые он тоже, оказывается, успел забыть, он все сказал. - Что? - переспросил Ичимару Гин страшным голосом. - Ты ей в самом деле все это сказал? - Ну да, - сказал Нноитора, пожимая плечами. - А что? - Вот этими самыми словами? И про печень тоже? - Да сколько можно жевать-то? - взорвался Нноитора. - Да, я все так и сказал, а что такого? Че ты пристал ко мне?! Некоторое время Ичимару смотрел, как Нелл ползает по полу, двигая перед собой его сандалию, и тихонько бубнит. - Я, друг мой, просто хочу удостовериться, - сказал он наконец, - что все понял правильно. Что ты ждал ее, тосковал по ней, чувствовал вину за содеянное, хотел все исправить. И вдруг она вернулась, и ты... Нелл, заткни уши, сейчас будет описание насилия... и ты пообещал немедленно отрубить ей ноги, вспороть живот, размазать печень по песку и натянуть глаз на жопу. Я ничего не упустил? - Еще про сиськи в тесте, - сказал педантичный Нноитора. - Зачем? - рявкнул Ичимару. - Зачем ты ей это сказал, а? - А что я еще должен был сказать? - рявкнул в ответ Нноитора. Ичимару с большим артистизмом изобразил фейспалм без помощи рук. - Нет, а она! - воскликнул Нноитора, негодуя. - А она что? Она тут же превратилась обратно, даже слова мне не ответила, я уж не говорю про подраться! Как будто ей вообще на меня плевать! Почему она так?! Склонив голову набок, Ичимару задумчиво взирал на собеседника. Он видел обиду, ярость, уязвленную гордость - и ни проблеска понимания. У Ичимару был большой опыт общения с упертыми идиотами - недаром же он столько лет посещал еженедельные капитанские собрания в Сейретее - и он научился сходу угадывать ситуации, когда объяснять что-либо и апеллировать к разуму бесполезно. Можно только утешить. - Знаешь, - сказал он, - может, она просто не была еще готова вернуться. - Думаешь? - спросил Нноитора с надеждой. - Очень, очень на то похоже, - заверил Ичимару, сохраняя непроницаемое лицо. И, зная, что с таким же успехом можно давать советы бревну, все же не удержался и посоветовал: - Когда она вернется в следующий раз, попробуй для начала сказать ей “привет”. А потом уже давай про сиськи и печень.