***
- Хен! ‒ запинаясь всю дорогу об собственные тяжелые ноги, обмазанные в теплом пляжном песке, Чондэ бежал, стараясь догнать непонятно на что рассердившегося старшего. - Ну-у-у хен ~ «Да чтоб его… Волной смыло!» ‒ прокручивал в голове старший. - Так громко кричать, пусть и на почти пустом пляже, попросту некрасиво, - пришлось затормозить. - Я тебя догнал, ‒ и счастливая улыбка. Ну что за несносный ребенок? - Почему ты сбежал? - Дурацкие у тебя шутки. - Да что я сделал? ‒ и глаза удивленные-удивленные. - Тебе не понравилось, что я тебя в воду столкнул? Ну извини хен. - Да нет же! ‒ Черт, и почему я должен объяснять? - Ты… Зачем ты сделал это? - Что, это? - П-п…, черт! - Поцеловал? - Да! - Захотелось, а ты что, против? ‒ взволнованно спросил и глазами, полными ожидания посмотрел, что сразу желание пропало что-либо отвечать. - Нет, не знаю я. Я не знаю, ‒ руки в волосы запустил и растрепал мокрую волнистую от соленой воды челку. - О, боже я с тобой с ума сойду! Почувствовал вдруг прохладу, словно вода сомкнулась вокруг руки. А на деле ‒ браслет из дешевого металла с милым маленьким китом на запястье, как у детей. - Ты где это взял? - Купил. Тебе не нравится? Взглянул еще раз на кита, на Чондэ и вновь на кита, и понял, что глаза вот точно похожи. - Нет, пусть будет, ‒ неловко поправил его и спрятал руки за спину. - Я рад, ‒ звонко рассмеялся и потянул его за украшенное запястье обратно. - Пойдем, еще фейерверк не прошел.***
Металл окислился, кое-где пожелтел и давно стал непригоден для носки, но Минсок все равно носил, подарок ведь, а еще кит же такой смешливый и маленький, улыбался ему. Улыбался, пока Чен не мог. Но ничего, он ведь проснется и все станет как раньше, когда-то ведь станет, правда? Тихо в палате гудели приборы и Мин видел как размеренно билось чужое родное сердце. Тук… тук… тук… - А может, ‒ запнулся, удивившись мысли, возникшей в голове. - А может мне спеть? Спеть для тебя, ‒ и снова взглянул на браслет, словно ожидая подтверждения. - Я спою, а ты… Ты подхватишь, как всегда было, ‒ неловко улыбнулся, порывисто вставая, чтобы капля, бежавшая по щеке, не успела упасть на белую простынь и оставить влажный след чужих горьких слез. Слушай мою старую гитару, Признания, которые не прозвучали, История, которую упорно скрывал Я без сомнения написал их в песне И теперь собираюсь рассказать Просто слушай, я спою для тебя Хотя я очень люблю тебя, Не говорю слов любви Мне неловко, моя гордость не позволяет Сегодня я наберусь смелости, Ты лишь послушай внимательно, я спою для тебя То, как ты плачешь, как улыбаешься Имеет для меня большое значение То, что хотел сказать, что забыл Я собираюсь тебе признаться, ты просто слушай Я спою для тебя, спою для тебя Просто послушай разок и улыбнись… Минсок тихо пел, стоя у окна, и безразлично смотрел на "белые звезды", что упали с небес и закружились в земном танце, подхваченные ветром, как в рождественской игрушке снег, который никогда не остановится. - Ты лишь послушай внимательно, а я спою для тебя, ‒ глаза щипали горячие слезы, а песня словно и не заканчивалась. Минсок хочет петь ее, петь пока Чен не прекратит спать. Тук… тук-тук, тук-тук… - Х-хен…