Постоянство

      Стив Роджерс сидел в баре и пытался напиться. Ему срочно нужно было напиться, что-нибудь сделать с той болью, которая разъедала его изнутри, которая заставляла слезы литься, из-за которой тряслись руки и ноги. Ему было страшно и больно. Любой, кто сейчас его, великого Капитана Америка, увидел бы, покачал головой и подумал, что обознался, поэтому он выбрал самый дальний столик, чтобы не мешать другим праздновать очередную победу над ГИДРой. Сегодня можно побыть не со своей командой, не с Пегги, а просто посидеть одному.       Баки…       Перед глазами до сих пор его лицо, его рука, тянущаяся к нему, пытающаяся ухватить. Лицо, которое выражает растерянность, непонимание собственной смерти.       Он никогда не думал, что умрёт.       Баки жил мечтами, надеждами на счастливое будущее, делал все для их исполнения. Он старался для их будущего.       Баки, Баки..       Стив влил в себя новую порцию жидкости, которая сразу же обожгла горло. Нужно забыться, не думать о Баки, не думать о Бруклине, в котором каждый закоулок, каждый переулок связан с воспоминаниями о нем. Нельзя думать, нельзя грустить, плакать, раскисать..       Роджерс, ты чего нос повесил? Опять кто-то Линкольна с Вашингтоном спутал?       Баки, Баки, Баки, Баки..       Итак, Стив Роджерс, известный так же как Капитан Америка, родился 4 июля 1917-го в Нижнем Ист-Сайде Манхэттена. Родители — Сара и Джозеф Роджерсы, погибли. Не думать, не думать, не думать о нем. Нахожусь в черт-знает-какой-стране в черт-знает-каком-году. Главная задача — напиться до потери памяти, но чертов метаболизм, который протекает в организме быстрее, чем у нормальных людей, не позволяет этого сделать…        — Стив?       К нему подходит девушка в красном платье, которое подчеркивает все прелести её фигуры, черные волосы, которые были уложены в привычную прическу, закрывали шею и струились по спине. Мягкий британский акцент, который он слышит даже в своём имени, и легкий запах духов успокаивали немного, становилось как-то уютнее. Она кладет свою руку на его плечо. Пегги..        — Что ты делаешь? — она кивает в сторону пустых бутылок, продолжая смотреть ему в глаза.        — Не знаю, Пегги, я не знаю, что я делаю, что мне делать…       Баки бы не одобрил. Баки не любит напиваться вдрызг и к алкоголю не очень хорошо относится. Баки дал бы оплеуху, прочитал бы нотацию, что Стиву нельзя пить в большом количестве, что это может плохо сказаться на его здоровье, а потом бы сказал, что аспирин утром будет сам искать и от сушняка мучиться, что он предупреждал.        — Стив, это не выход, ты только переводишь алкоголь и…        — Пегги, я понимаю, что ты хочешь помочь, но не надо, пожалуйста. Сейчас мне нужно только это, — он потряс полупустую бутылку виски.        — Стив, послушай, он бы…        — Я знаю, Пег, я лучше всех знаю, что он бы сказал, но сейчас не стоит. Ты не понимаешь, никто не понимает…       Еще одна кружка. Если бы всё, что он сейчас выпил хоть как-нибудь подействовало, то он бы не только предложение не мог построить, но и сидеть вообще.       Бак, я устал, я не хочу ничего делать, давай сегодня дома посидим.       Она не понимает. Она не понимает, что их дружба, дружба двух лучших друзей, была чем-то большим. Она давно переросла рамки обыкновенной дружбы, она больше не могла ей быть. Они поняли это, когда Стив закончил школу. Все было спонтанно, быстро, но результат понравился обоим. Спустя месяц, они вместе сняли квартиру недалеко от работы Баки и академии Стива, через неделю Стив переехал в спальню Барнса.       Наш малыш Стиви устал? Что ж, надо ему хорошенько отдохнуть.       Никто бы не одобрил, им приходилось скрывать свои отношения. В Бруклине было легко это делать, в армии - нет. Вечный страх, что кто-то увидит, кто-то не так подумает, пойдут слухи, а потом…       Они старались об этом не думать.       В горячей ванне, потом попить горячего чая, потом лечь в теплую кровать и…       Баки!        — Я знаю, что так лучше не станет никому. Сходи к Говарду, он поможет, или к ребятам…        Опять ты не о том думаешь.        Я всегда думаю не о том, Бак. Он понимает, что нужно сейчас сделать и что лучше не делать. Но Баки, его Баки, его сейчас нет, он…        — Пегги, ты не понимаешь. Он был там, он держался за этот чертов поезд. Он хотел жить, он…        — Стив, здесь каждый этого хочет…        — А сейчас от него ничего не осталось. Даже тела! Оно так и осталось лежать в этом чертовом снегу, и никто не позволяет мне хотя бы забрать его! Он мог, он может…        — Стив, мы оба знаем, что это…        — Ты не была там, ты не видела его, Пег, ты не понимаешь, он не был мне просто другом, он был больше, чем друг. Ты не знаешь, каким он был, а он был потрясающим… Он не заслужил это, этот парень… Что ты знаешь о нем, что вы все знаете?! Ничего! Он сражался каждый день, чтобы жить. Для него важнее жизни ничего не было. Он сражался каждый день не ради победы над ГИДРой, не ради наград и славы, а чтобы жить. Пег, ты не поймёшь! Ты не видела этого парня без военной форме с винтовкой на перевес, ты не видела его в обычном смокинге, флиртующего с девчонками, танцующего в местном пабе, ты не видела. Для тебя, для всех он был просто Джеймсом Барнсом, сержантом, 32557038, одним из моих подчиненных и все. Не смей говорить про этого человека ни слова, не смей…       Слёзы, слезы, слезы, нужно как-то их остановить. Он не может больше говорить, он не может проглотить ком, застрявший у него в горле, он не может забыть все те времена с Баки, ведь Баки — это его все, его жизнь. Баки…        — Стив, я знаю, кем он был для тебя, послушай. Успокойся. Я знаю, но он был бы против твоих истерик и слез. Не надо больше говорит ничего, иди отдохни, поспи. Я схожу к Старку за снотворным, оно точно подействует. Дорогу сам сможешь найти?       Он кивнул и, пошатываясь, направился в свою комнату. Нужно успокоиться, не нужно ни о чем думать, нужно лечь и попытаться заснуть. Сон — хороший способ успокоиться.       Пегги, как и обещала, принесла снотворное, которое подействовало, если не мгновенно, то очень быстро. Эту ночь он просто спал, сны ему не снились, да и вряд ли когда-нибудь будут ещё.       Он больше не почувствует это тепло рядом с собой, не услышит, как он будет бурчать что-то во сне, никто не будет его ночью пинать, не будет перетаскивать одеяло на себя, разваливаться на всю кровать, придавливая Стива всеми конечностями, больше не будет этого.       Он будет стараться забыть эту боль, но Баки он никогда не сможет забыть.       Поэтому, после победы над Красным Черепом, он понимает, что он не забудет эту боль никогда, пока будет о помнить о Баки.       И он понимает, что есть только единственный способ забыть это все.       И решает, что самолёт не долетит до земли.

***

      Сначала новый век пугал Стива. Он был для него слишком… ненастоящим. Он будто оказался в какой-то фантастической книге и его задача изучить этот мир, познать его и все новые странные вещи. К примеру, Интернет. С одной стороны, все до безумия просто (всего лишь ввести в строку поиска интересующий вопрос), но столько нюансов. К примеру, вот такая ситуация случилась со Стивом на днях: он решил узнать, что лучше употреблять утром. На одном сайте написано, что на завтрак лучше есть яичницу или омлет и творог и воздержаться от жирной пищи, а на другом, что одну котлету нужно обязательно включить в свой завтрак, молоко же лучше пить вечером. И что дальше прикажете делать? Ему не завтракать вообще, потому что мнения авторов статей расходятся? А нет, не есть тоже нельзя, потому что «завтрак запускает метаболизм», который так важен для его организма, как утверждает третий автор статьи. Еще есть некие вирусы. Они могут заражать устройство (как оно вообще может болеть?). Сэм говорит, что лучше сайты с большим количеством рекламы сразу закрывать, Наташа же, что забить, не обращать внимания на всякую ерунду и не заходить на левые сайты (бывают правые?). Стив понял, что не стоит забывать про общественную библиотеку, которая находится на соседней улице.       В новом времени изменилось практически все, даже люди. Их стало гораздо больше. Настолько больше, что они смешивается в одну серую однообразную кучу, где у каждого одно и тоже ничего не выражающее лицо. Они все спешат куда-то, говорят по телефонам и никогда не смотрят в глаза другим. Можно пройти мимо знакомого и вы даже не заметите друг друга. Вперёд, вниз, наверх, в сторону, в телефон, в книги, в документы — куда угодно, но никогда не на идущего навстречу человека.       Технический прогресс на лицо. Хочешь стать таким же?       Нет, не хочу, Бак. Я хочу, чтобы ты был рядом со мной, хочу к тебе. Но ты, черт возьми, застрял в чертовом сорок четвертом, и я не могу тебе помочь оттуда выбраться. Извини…       Стив не переставал думать о нем. Никогда. Он надеялся, что боль со временем, если не пропадёт, то хотя бы уменьшится. Все вышло наоборот. В новом веке, невоенном, у него появилось очень много свободного времени (на войне новый день — новая миссия, не то что у мстителей, раз в неделю — две), а значит его нужно чем-то занять. Сначала Стив вспоминал о Бруклине, о детстве, школе, академии, потом о войне, товарищах, а затем это все кончалось самобичеванием, потому что везде был он. И так практически каждый свободный вечер. Он пытался найти хобби, но ничем хорошим это тоже не закончилось. Вскоре Стив вспомнил, что как бы умеет рисовать.       На следующий день в квартире Роджерса появились кисточки, краски, мольберт, карандаши, ластики, мелки — в общем, все для рисования. Но возник следующий вопрос: что рисовать? Природу он никогда не практиковал, только людей. Ему нужен натурщик. Следующая проблема: у него мало знакомых на эту роль. Нет, не так, у него мало знакомых, а на роль натурщика у него нет вообще. Из этого следует, что идея с рисованием временно считается проваленной.       Опять наш Стиви приуныл? Какая же ерунда на этот раз случилась?       Наташа предложила коротать вечера без миссий у неё. «У меня есть телек, фильмы, попкорн, выпивка и уйма свободного времени. У тебя нет даже первого, поэтому будем собираться у меня». Идея была хорошей, да и Нат живёт недалеко, поэтому он согласился. Но после «Пилы 3», Стив предпочел сидеть дома или гулять по парку. Так и прошёл его первый год в новом мире.       Бак, отстань, все нормально. Я просто хочу побыть один.       Боюсь, у тебя это не получится, ведь есть я.

***

      Второй год был более… весёлый? Атака пришельцев, создание «Мстителей», разоблачение ЩИТа. В ЩИТе, как оказалось, завелись крысы из ГИДРы, причём эти крысы там настолько давно живут и плодятся, что от своих не отличишь. О них не знали даже такие шишки как Фьюри, и это немного напрягало. Но Фьюри мёртв, флешка оказалась практически бесполезной, она была ещё одним подтверждением, что ГИДРА не была погребена во льдах вместе со своим основателем. Роджерс надеялся, что после смерти Красного Черепа ГИДРА, тоже перестанет существовать, но: «Отрубишь одну голову, на её месте вырастут две другие, » — не покидала мысль Стива. Сколько же за это время было голов отрублено и сколько выросло?       И сейчас, когда они едут в военный институт, чтобы забрать оружие для Сэма, Стив не переставал задаваться этим вопросом. Он наконец-то смог думать о чем-то другом помимо Баки. Ему перестали сниться кошмары, больше он не видел в каждом встречном своего друга, не слышал в тишине его голос, пропало ощущение кого-то в квартире. Он пытается отпустить его, но не забыть. Баки мёртв, его не вернуть, о нем можно только скорбеть, и в его смерти виноват только он, Стив, что позволил остаться наедине с противником, который был явно сильнее, что не сумел защитить, не поймал руку, не прыгнул за ним, не попытался даже найти его, быть может, он был жив и просил о помощи, но никого рядом не было. Рядом не было Стива. Во всем виноват только он.       Наташа объясняла план, чтобы украсть оружие и остаться незамеченными, Сэм вставлял свои комментарии и пытался доказать, что многие моменты были слишком опасными и нелогичными, что нужно подумать о новом плане. Напрасно, Наташа была более опытным агентом и вором, чем он и Сэм вместе взятые, но продолжал молчать и иногда кивать, когда-то требовалось.       Все последующие события произошли настолько быстро, что даже Стив не заметил. Металлическая рука выдергивает руль, авария, взрыв, человек в маске и с оружием — Зимний Солдат. Пулемётчик, снайпер, подрывник. Солдат. Кто бы мог подумать, что он так хорош в ближнем бою. Мастерски владеет ножом, заставляя не раз отступать Роджерса, перехватывает щит, несколько ударов по ребрам, замахивается ножом, как перед последним ударом, промахивается, снова атака. Стив не может нанести ни одного удара — Солдат проворный, быстрый. Удар в скулу, ребра, подножка, и Солдат падает на землю. Стив замечает чёрную маску в руке и поднимает голову, взглянуть на лицо противника.       Баки, где ты, черт возьми, был? Обещал же вернуться к восьми!       И застывает.        — Баки?        — Какой к черту Баки?       Солдат в недоумении смотрит на него. Нет, Баки смотрит на него. Серые глаза, прямой нос, лёгкая щетина, пухлые губы и отросшие каштановые волосы — это его Баки. Баки, который защищал его от бандитов, когда он был дохляком. Баки, который всегда поддерживал его. Баки, который помогал ему, когда не было денег или когда умерла его мать. Баки, который любил его и был для него всем. Баки, который последовал за обычным парнем из Бруклина, а не за Капитаном Америка. Баки, который упал с поезда и который умер. Баки, который смотрит на него и ничего не понимает. Это его Баки.        Извини, на работе задержался. Ну же, не хмурься, морщины рано появятся!       Стив смотрит на него, пропускает момент, когда тот вскидывает пистолет и простреливает ему ногу. Резкая боль заставляет его присесть на землю и отвести взгляд, но потом он никого не находит.        — Баки…       Прибегает Сэм, весь испачканный в пыли, местами в крови, пытается помочь кэпу подняться. Около чёрного фургона, прислонившись, стоит Наташа, тяжело дышащая и держащаяся за плечо. Подстрелили. Они не успевают уйти, их окружают агенты ЩИТа, точнее ГИДРы. Они что-то говорят, надевают наручники, сажают в фургон, куда-то везут… Стиву сейчас не до этого.       Баки жив, его Баки жив.       Я же обещал вернуться. Всего лишь чуть-чуть задержался.

***

      После событий на хеликэриере Стив не переставал искать Баки. Малейшие упоминания, зацепки — он искал все, что могло касаться Барнса. Несколько раз побывал в России, Китае, пытался говорить с очевидцами, чаще всего это не касалась Баки, но Стив не сдавался.       Прошло полгода, Роджерс начал понимать, что Баки обычными способами не найти и придется действовать нелегально. Он узнал имена наемников и охранников, востребованных на черном рынке. Затем невостребованных, новичков. И потом оставшихся наемников и охранников. Результат нулевой, нет намеков ни на Джеймса Барнса, ни на Зимнего Солдата. Наташа не раз говорила, что не нужно никого искать:        — Стив, я знаю, что Баки тебе очень дорог, но оставь его. Он Зимний Солдат, он придет к тебе сам, когда посчитает нужным.       Баки не Зимний Солдат, Баки — это Баки, — хотел сказать Роджерс, но промолчал. Какое-то время он пытался еще искать Баки, вычислял базы ГИДРы, искал информацию, расспрашивал ученых, пленников, но все безуспешно. И в конце прислушался к совету Романофф. Он попытался вернуться к повседневной жизни, вспоминал свой график дня, вносил корректировки, что-то добавлял, что-то убирал. К примеру, он все-то решил продолжить рисовать, нашел убранные принадлежности, заинтересовался кулинарией и вязанием — все это успокаивало и отвлекало от ненужных мыслей. И почему он раньше до этого не додумался? Ладно, он и сейчас бы до этого не додумался, если не Романофф. Вечерние прогулки он решил сократить до минимума — один или два раза в неделю. В квартире избавился от старых вещей и заменил их на современные технологии. Их освоение тоже считалось как хобби, только более необходимым.       Роджерс продолжал числиться работником ЩИТа, и от заданий его никто не освобождал. Агенты ГИДРы, по крайней мере, большинство из них, были разоблачены, но он теперь не может каждый раз не оглядываться назад, старается придерживаться стен и каждый раз брать с собой щит. Лифтом он перестал пользоваться не только в здании ЩИТа, но и в других общественных местах, даже дома, и дело тут не только в здоровом образе жизни. Но доверять теперь здесь каждому он теперь точно не сможет никогда. Нет, не так, он больше не сможет доверять здесь никому, за исключением нескольких проверенных лиц. Он теперь вряд ли сможет назвать ЩИТ своим домом.

***

      Стив возвращался после утренней пробежки, когда увидел его. Баки стоял около двери его квартиры, опустив голову вниз так, что за отросшими волосами не было видно лица. Но это точно был Баки. Его Баки. Стив хотел окликнуть его, но не смог. Он мог не помнить его, не помнить свое имя, мог ничего не помнить. Это мог быть Зимний Солдат. Но он пришёл, неважно откуда он узнал, где живёт Роджерс, но он пришёл. Ему все равно, помнит он или нет, но он пришёл к нему. Да, он до безумия боится, что Баки ничего не помнит, что там может стоять не Баки вовсе, а Зимний Солдат, что он пришел завершить свою миссию. Но он уже все решил.       Стив подходит сзади, специально топает, чтобы его было слышно. Баки не оборачивается, не дергается от звука и не вырывается, когда Стив его обнимает сзади. Он услышал всхлип, затем другой. Он не стал ничего спрашивать, а просто провел рукой по голове и прижал дрожащее тело ещё сильнее к своей груди.        — Ты дома. Все будет хорошо. ***       Как оказалось, Баки все вспомнил. Он помнил, как они вместе ходили в маленький магазинчик за углом, в котором работала очень добрая женщина, которая постоянно клала им лишние яблоки, груши, ссылаясь на свою невнимательность и не обращая внимания ни на какие возражения. Он помнил, как они вместе ходил в парк развлечений, и как Стив долго отказывался кататься на американских горках, а после одной поездки, его очень сильно трясло, после этого случая, Роджерс никакие горки не переносил. Он помнил парк, который находился в десяти минутах от их дома, и что через него Стив возвращался домой, что очень любил в нем гулять. Он помнил каждый раз, когда «маленький Стиви» задыхался в приступе астмы, как тяжело переносил грипп и другие болезни, как сильно волновался за него. Он помнил даже то, чего сам Стив забыл.       Но ещё он помнил как был Зимним Солдатом. Помнил имена всех своих жертв, как убивал их, как они просили пощады и как он с легкостью переламывал им хребет, сворачивал шею или пускал пулю в лоб. Баки назвал имена всех людей, которых убил. Стив молчал, не перебивал, внимательно слушал, пытался успокоить Баки и его начинавшуюся истерику. У него получалось.       Баки не улыбался. Стив старался его развеселить, рассказывал про новый век, про технологии, как путался в них в первое время, как в мультиварку хотел положить грязное белье и удивлялся, что стиральная машинка такая маленькая. Рассказывал про новых друзей в новом времени, кроме Тони, он не хотел напоминать ему про смерть Старка-старшего. Вспоминал про войну, про Бруклин, что делал, пока Баки не было. Но он не выражал никаких эмоций, лишь кивал, пока что.       Спустя неделю он начал вставлять комментарии, а позже смеяться до слез вместе со Стивом.       Роджерс позаботился, чтобы ЩИТ его не беспокоил: взял отгулы, отпуск, больничные — все сразу, лишь бы от него на время отстали; убрал все жучки, камеры — Наташа помогла.       Наташа, кстати, была сначала против Баки, говорила, что он должен пойти в ЩИТ, сдаться, за что выслушала очень длинную тираду Роджерса, что «Баки мой друг, и отдавать я его не намерен».        — Стив, ЩИТ — не дураки, они узнают, что ты держишь дома профессионального убийцу и посадят в тюрьму, в лучшем случае. Он должен предстать перед судом, тогда будет хоть какая-то надежда. И если ты, — она сурово посмотрела на Барнса, — не хочешь проблем ни ему, ни себе, то ты знаешь, что делать. Могу проводить до здания ЩИТа, если ты, конечно, не знаешь, где оно находится, в чем я сильно сомневаюсь.       Барнс порывался несколько раз последовать совету Наташи, но был Стив, который не собирался никому отдавать Баки, у которого было стойкое убеждение, что Баки хороший, и никуда он его не отпустит, который был очень сильным не только в физическом плане, у которого откуда-то взялись наручники, которыми он угрожал, если Барнс вздумает бежать. При чем Баки несколько раз проводил поиски наручников в квартире, когда Стив уезжал на миссии, и все они были безуспешными. Но он их видел несколько раз у Роджерса. Но не мог найти в квартире. И у Стива их не было.       Спустя два месяца их совместного проживания Баки поднял вопрос их отношений. Забыть их Стив не мог и не хотел, но и боялся реакции Барнса на них. Сейчас он другой человек, у него другие мысли, другие чувства. Он не хотел навязывать то, что возможно так и осталось лежать там, в горах семьдесят лет назад. Но Баки хотел восстановить их любой ценой.       Через неделю Стив уходит из ЩИТа, он хочет посвятить все свое время Баки.       Через месяц они переезжают в собственный небольшой дом.       Первое свидание в этот же вечер, первый секс после семидесяти лет разлуки через полторы недели после него.       Теперь им никто не помешает. Никто не упрекнет, не скажет ни слова, не попытается разлучить. Они больше не будут бояться, что-то их увидит вместе держащимися за руки, что кто-то утром может не проснуться, как было на войне, что кто-то может не вернуться с задания или забыть другого. Больше не нужно бояться. Они будут жить только ради друг друга, думать только друг о друге, оберегать только друг друга.       Теперь все хорошо.