Не уходи

Несмотря на все усилия, приложенные отрядами стражников Баккипа, не удалось обнаружить никаких следов Лорда Голдена. Судя по слухам, которые удалось собрать, он отправился в Джамелию, умудрившись дать взятку капитану торгового судна, выходившему в тот день из гавани Баккипа. Правда ли это? Поговаривают так же, что там осталась большая часть его состояния, которое он не успел растратить за месяцы своих развлечений. Группа бродячих артистов, прибывших в город по случаю праздника Весны упомянула о смуглой девушке с золотыми волосами, пытавшейся присоединиться к ним, утверждая, что замечательно жонглирует, а также подражает голосам птиц. Лицедеи отказали ей, убедившись, что девушка не способна удержать в руках более двух мячей, а её «птичьи трели» все походили одна на другую. Мы проверили множество слухов и домыслов, которые имелись о Лорде Голдене, но ни один из них не дал хотя бы крошечной зацепки, указывающей на его местонахождение. Ущерб, нанесённый гостинице «Серебряный ключ», благодаря Вашему щедрому дару был полностью возмещён, однако владелец объявил награду за любую информацию о беглом аристократе, так как заведение приобрело дурную славу и обросло различными слухами о сомнительных развлечениях Лорда Голдена за время его проживания там. Хозяин поклялся на камнях-свидетелях, что если джамелийский аристократ когда-либо объявится в Шести Герцогствах, он вспомнит о годах, проведённых на борту «Руриска» во время войны красных кораблей. Доклад Сайдала, капитана «Гвардии Королевы». Я стоял у входа в жилище черного человека, не решаясь войти. Как только я толкну дверь в тепло и уют его тесной комнаты, время полетит стремительней драконицы Тинтальи, спешившей на выручку последнему в мире самцу—дракону. За время, которое я провёл в покоях королевы, пересказывая доклады Чейда, я не осознал ни слова, из тех, что срывались с моих губ. Если бы можно было представить себе «перекованного», не стремящегося напасть на любого стоящего поблизости человека, наверное, я бы выглядел так же. Бездумно произнося тайные послания и передавая ответы при помощи Скилла, я в то же время обдумывал каждое слово из речи, которую хотел произнести перед Шутом. Чем дольше я повторял наш с ним разговор у себя в голове, тем яснее мне казалось, что я способен убедить его остаться. Испытания, выпавшие на нашем пути, наконец окончены. Мир, который Шут так долго стремился создать, лежит перед нами, и замыслы Бледной Женщины более не причинят нам вреда. Я толкнул дверь. Прилкоп медленно выпрямился, поднимаясь из-за стола, где раскладывал какие-то камни. Шут сидел у очага и, кажется, до моего прихода что-то вырезал, однако теперь он, расслабленно смотрел на меня, опустив руку с ножом. Выражение его лица оставалось непонятным, возможно, я не привык к его вновь потемневшей коже и янтарно-карим глазам. На мгновение перед моим взглядом промелькнул прежний образ, виденный мной в Баккипе незадолго до смерти короля Шрюда. Отчаяние сквозило в каждом его взгляде, обращенном ко мне. Тогда, он надеялся, что я смогу облегчить страдания его короля. Тот Шут отпускал злые и едкие остроты в адрес любого придворного и лакея, которые имели неосторожность попасться ему на глаза. Сейчас он молча улыбался усталой улыбкой матери, дождавшейся ребёнка, впервые отправленного ей на рынок в соседнюю деревню, и теперь волновавшейся из-за его задержки. Он отложил свою неоконченную работу, не дав мне разглядеть, над чем он трудился. Я присел за стол и Прилкоп поставил передо мной кружку с чаем, а из моей корзины выложил на стол сыр, хлеб и бутылку абрикосового бренди, специально прихваченную мной из башни Чейда. Шут улыбнулся напитку, как старому другу, и, налив себе в кружку, присел напротив. С тех пор как я вошел в хижину, никто из нас не произнёс ни слова. Я искал подходящего момента, чтобы начать свою речь, а Шут не собирался облегчать мне задачу, похоже, решив, что я принял его уход. — Послушай, — сказал я и тут же увидел, как он изменился в лице: улыбка ушла с его губ, а пальцы сжали стакан с бренди. В этот момент вся моя подготовленная речь показалась мне неубедительной и бесполезной. Как мне убедить его? Как подобрать правильные слова, объяснить, какое отчаяние я испытываю при мысли о том, что мы можем больше не увидеться. — Шут… — предпринял я ещё одну попытку. -Нет, Фитц, ты не должен ничего говорить, по правде говоря, я и не хочу этого слышать, — в его взгляде проскользнула тень Лорда Голдена. — Мы с Прилкопом выходим на рассвете, всё уже решено и никакие слова не могут этого изменить. Черный человек, потоптавшись на пороге, схватил мешок, с которым обычно ходил в ледяные лабиринты и вышел, тихонько притворив за собой дверь. Шут, казалось, был готов развернуться и отправиться вслед за ним. — Но я нуждаюсь в тебе. Всю мою жизнь ты был моим другом, даже за те 15 лет, которые я жил отшельником, ты был со мной серебряными отметинами на запястье, и я был уверен, что где бы ты ни был, ты жив. Теперь же мне не останется от тебя ничего, я даже не узнаю, если вдруг с тобой что-то случится. — Послушай, всё о чём ты говоришь сейчас: эти бесконечные «я нуждаюсь», «я не узнаю», «я уверен». Почему ты не подумаешь о том, что необходимо Шуту? В чем теперь могу быть уверен я, тот, кто с детства знал, чем закончится моя жизнь, видевший все важные, произошедшие и не случившиеся со мной события на перекрестках судьбы. Ты блестяще исполнил свою роль, изменил даже то, чего я не мог предвидеть. Я снова жив, но теперь у меня нет будущего, которое можно творить. Что мне может предложить возвращение в Баккип? Должность придворного Шута или личину брата-близнеца Лорда Голдена? Каким невиданным титулом наградит меня Фитц Чивел Видящий? Какую услугу я смогу оказать королеве Кетриккен? Загляни себе в душу Фитц, найдешь ли ты ответы на все вопросы, что я раз за разом задавал себе, пока мы с тобой были в каменном саду. Своих ответов я не нашёл. Закончилось моё время как Белого Пророка, и я больше не могу назвать тебя своим Изменяющим. В его словах было столько горечи! Таким я видел его однажды, во время ссоры в Баккипе, когда я, вспылив, произнес то, о чем буду сожалеть, до конца своих дней. Не найдя, что возразить, я промолчал. Видимо, он уже принял решение. -Могу я остаться до рассвета, чтобы проводить тебя? -Оставайся, Фитц, и раздели со мной этот замечательный бренди, - Казалось, он устыдился своей внезапной вспышки и снова улыбнулся, в очередной раз поразив меня своей способностью мгновенно менять маски. Только что передо мной стоял глубоко больной, израненный человек, в чьих глазах застыла тоска и блестели непролитые слёзы, и вот, мгновение спустя, ко мне обращается кукольник из Джампи, спокойный и уверенный в каждом своём движении. Он расстелил постель у очага, и мы легли спина к спине, словно возвратились в каменный сад. Сон не хотел приходить ко мне, я понимал, что стоит отдаться ему, рассвет сразу же настигнет нас, и расставание станет реальностью. Шут, по-видимому, тоже не спал, потому что я вдруг почувствовал, как он дрожит. Повернувшись к нему лицом, я нашел его ладонь. Нет, он больше не болен, его рука оставалась такой же прохладной, как и обычно. Возможно, его терзают воспоминания о пытках в ледяной тюрьме Айсфира. Не желая еще глубже ранить его, я спросил лишь: «Тебе холодно?» Он кивнул, не поворачиваясь. И я обнял его, желая отдать все свое тепло, чтобы хоть немного унять его дрожь и прогнать дурные мысли. Бережно, чтобы не потревожить пораненную спину, я притянул его к себе. Шут вздрогнул, но не отодвинулся, а лишь прерывисто вздохнул. Когда его дрожь начала понемногу утихать, сон подкрался ко мне. И, убаюканный треском поленьев в огне, я закрыл глаза. Я стоял на холме Неттл, она сидела на траве поджав под себя ноги. Мне казалось, она ждала меня, но не обернулась, услышав мои шаги. Когда я подошёл и присел рядом, она проговорила недовольно: «Ты излучаешь такую тоску, что невозможно спокойно спать, цветам недостает солнца, а бабочки и вовсе не поднимаются выше моих колен» Только сейчас я заметил, что на поляне пасмурно, не так как бывает перед летней грозой, такое небо скорее можно увидеть осенью, ровное серое небо-простыня без намека на солнечный луч. -Я не…- начал я -Не можешь ничего рассказать? — насмешливо спросила она. — Не продолжай, я не хочу слушать твои истории, уходи. Мне нужно хорошенько выспаться перед завтрашним днём. Я обнаружил, что на краю поляны, куда указала Неттл, среди деревьев промелькнула серая тень. Ночной Волк? Мне так нужна была поддержка друга, что я на короткое мгновение испытал радость от предстоящей встречи, потянулся к нему Уитом, раскинул сеть как можно шире в надежде, что он не успел убежать за каким-нибудь увлёкшим его зайцем, и тут же вспомнил, что моего волка больше нет со мной. Одиночество и осознание потери с новой силой накрыло меня. Поляна начала таять на глазах, сон истончался, пропала и девушка, сидящая на холме. Последним, что я увидел прежде чем проснуться, был темный уголок леса на краю поляны. Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на одеялах один. На мгновение мной овладел испуг, что Шут уже ушел, решив не прощаться. Я резко сел и тут же увидел его, сидящего у очага лицом ко мне. В руках он держал вещицу, над которой старательно что-то вырезая. -Скоро рассвет, — заметил он, — ты вовремя проснулся, чай уже готов. Одеваясь и наливая чай, я размышлял о том, почему все кажется таким будничным. Вот я поставил чашки на стол, а Шут, отряхнувшись от стружек, поднялся со своего места у очага. Он приблизился, отпил чай и, кивнув себе на какую-то неотвязную мысль, уселся за стол. Все его движения были спокойны и полны уверенности. И тут я разозлился, мне захотелось, чтобы он побыстрее вышел за дверь и отправился в свое путешествие без возврата. Почему он не желает облегчить нам обоим его уход и ведет себя, будто отправляется на ежедневную верховую прогулку? Вошел Прилкоп, и мое раздражение вмиг сменилось страхом. -Солнце уже показалось из-за горизонта, нам пора. Теперь я обнаружил, что все небольшое имущество Прилкопа собрано в заплечном мешке у входа в хижину. Шут из-за своих ран мог отправиться налегке, но у него была собрана легкая сумка, вероятно, там его инструменты для резьбы и бутылка бренди, к которой мы едва притронулись вчерашней ночью. Мы стояли друг напротив друга, и я с ужасом осознал, что вижу его в последний раз. Сейчас я был готов провести всю оставшуюся жизнь в роли слуги лорда Голдена. — Почему я не могу найти правильных слов? — Думаешь, ты когда-то имел такие? На моей памяти, подобных случаев с тобой не происходило, — он растянул губы в улыбке и отвесил шутовской поклон. -Ты на самом деле хочешь оставить на прощание только это? Он выпрямился и несколько секунд просто смотрел, будто на что-то решаясь. Внезапно он преодолел расстояние между нами и прижался лбом к моему лбу. Мое сердце пропустило удар. -О, Фитц, Фитц! Как бы я хотел стать Изменяющим для себя, — он отстранился. — Ты снова говоришь загадками. Я твой Изменяющий, что бы ты ни говорил, тебе, как и прежде, достаточно, лишь попросить, и я последую пути, который ты укажешь. - По этой дороге я никогда не направлю тебя. Только не так. Я уже однажды говорил тебе это. Я больше не принесу этому миру пользы. — Ты всегда будешь важен для меня. — Я запомню. И... я кое-что приготовил для тебя, — Он достал из сумки квадратный предмет, завернутый в тонкую ткань. — Хочу, чтобы он был у тебя. Смотри на него иногда. -Хорошо. Он накрыл мою ладонь своей, а затем легко коснулся губами моих губ, я опустил глаза, чтобы слезы не выдавали моей боли. Он отошел к входу, накинул сумку на плечо и открыл дверь. — Прощай, Фитц Чивел Видящий – всё, что смог вымолвить я. И тут же увидел, как глаза его расширились, он глубоко вдохнул, на лице на миг проступило отчаяние, затем он расслабился и с улыбкой, которую я никогда не мог разгадать, произнёс: — Прощай, Шут. Весь следующий день я просидел у огня в опустевшей хижине черного человека. Отчаянно не хотелось отправляться в ледяные лабиринты Бледной Женщины. Казалось, последние мгновения моего прощания с Шутом настолько хрупки, что стоит мне подняться и начать спуск с пещере, они раскрошатся, растеряются, словно тончайшая паутинка льда. И уж тем более мне не хотелось оказаться в том месте, где он испытал столько боли и отчаяния, где я потерял всякую надежду, обнаружив его мертвого среди обломков убежища Бледной Женщины. Я осторожно развернул последний подарок Шута. Там был один из камней памяти, которые лежали в хижине у Прилкопа, на его гранях был вырезан я, ночной волк и Шут, каким он был во времена правления Короля Шрюда. Я притронулся к его изображению, и в голове стали возникать образы: Шут, сидящий за спиной девушки на драконе, чувство его восторга и безудержной радости от полёта. Если же я касался одновременно двух граней: с собой и Шутом, на меня обрушивалась вереница воспоминаний о наших путешествиях, разговорах и молчаливых посиделках, все это я видел теперь и его глазами. «Я скучал по тебе, Любимый», - слова, произнесенные мной, каким он меня видел, и волна нежности окутала меня, я чувствовал, что получил нечто драгоценное. Таков был его прощальный подарок. Он вложил в камень ответы на все вопросы, которые я задал ему в вечер нашей самой ужасной ссоры. Прощай, Шут, ты забрал у меня возможность чувствовать тебя, когда снял свои отметины на моем запястье, но оставил взамен свою душу. Я сохраню ее, мой друг, мой шут, мой Любимый.