Глава 6. О грёзах наяву
2 мая 2016 г. в 18:07
Тьма, кромешная тьма. Ни проблеска света, ни призрачных контуров и очертаний предметов. Чёрный полог застилал собой всё, из-за чего не осталось никакой разницы — держать глаза открытыми или закрыть, кругом одно и то же. Густой смолистый мрак казался всепроникающим, от него закладывало уши, и Цукуё, попробовавшая было крикнуть, так и не поняла, чего же лишилась — голоса или слуха?
И как теперь быть? Ведь она больше не может здесь оставаться, не хочет убегать от воспоминаний, ища спасения в забвении и небытии. Ещё совсем недавно мгла была желанна и совершенно необходима, однако теперь девушка знала, что больше не позволит себе увязать в её обманчивом покое. Это трусость и бесчестье — так просто отказываться от того, кому обязана жизнью. И пусть даже мечты о его благополучном возвращении на утро причинят стократ больше боли, чем бесконечные сны о немой пустоте, Цукуё примет её без сожалений. Он стоит любого разбитого сердца и заплаканных глаз.
— Ооо? — насмешливый голос странным образом дополнил абсолютную тишину, и каждое новое слово, так и не достигнув слуха, отдавалось звучным эхом прямиком в голове. — Всё серьёзно, да?
Из тьмы выделился сумрачный силуэт, странный и едва различимый сгусток, подобный разлитой по чёрной бумаге туши. Его очертания нельзя было разглядеть наверняка, и лишь смутная догадка, навеянная каким-то шестым чувством, подсказывала в подплывавшем ближе призраке женские черты.
— Значит, хочешь выбраться? Не отвечай, всё равно не можешь. Да и все твои мысли мне будут известны получше, чем тебе самой. И только не надо этих дурацких вопросов: «Кто ты?», «Что ты?»… Не вгоняй в тоску! Ах… Да, конечно, я слышу всё, что происходит в твоей голове. И, должна признать, для обыкновенной сломанной куклы такое буйство фантазий — просто нонсенс! Тебе бы книжки писать, будь только мозг на месте... Что, до сих пор не понимаешь, о чём я? Хмм… А ведь сама меня позвала. Я-то надеялась, что ты созрела для серьёзной беседы и готова смиренно склониться перед правдой. Но нет, по всей вероятности, ты до сих пор так и не осознала своей главной проблемы. — Призрак расстроенно вздохнул и качнулся в сторону, приведя в движение бесчисленные ниспадающие складки роскошного фурисодэ* с длинным шлейфом. Поверх чёрной ткани вырисовывался едва заметный бледный контур, сраставшийся в обширное изображение шествия объятых пламенем чертей и демонов. Кого среди них только не было: лисы, псы, кошки, быки, пауки; одноглазые, клыкастые, рогатые, крылатые, мохнатые; с когтями, сетями, копьями, палицами, мечами… Из-за произведённого призраком движения по узору прошла волна, и Цукуё показалось, словно процессия нечисти пробудилась и зашевелилась, зажив собственной жизнью.
— Красиво, правда? — Очевидно, собеседница заметила внимание, уделённое её одеждам, и проронила самодовольный смешок. — Я подглядела этот мотив на одной гравюре с Дзигоку-таю*. По-моему, очень эффектно! — Призрак ловко крутанулся вокруг себя, поднимая в воздух тяжёлые ткани и заставляя орду демонов кривиться в дикой пляске. — Ах, какой прекрасной танцовщицей я могла бы стать, будь у кого-то психика выносливее! Но увы, увы, талант похоронен, так и не родившись.
Наступила пауза, во время которой странная женщина-тьма хранила торжественное молчание, будто бы отдавая дань памяти своему так и нереализованному потенциалу. Потом она вздохнула, и вновь заговорила:
— Ну, а ты о чём грустишь? Чего тебе так неймётся? Что? Хочешь видеть сны о Сакате Гинтоки? Ками-сама, как же всё запущено… Как теперь разгребать эту кашу? Ладно, давай начнём с малого: нет никакого Сакаты Гинтоки. Нет и не было. Он — всего лишь плод твоего воображения, и не более. Да ведь если бы только выдумка ограничилась лишь им одним!.. Ох и непросто мне с тобою будет. Одно лишь счастье, что ты нема как рыба, а потому не придётся выслушивать обязательные истерики и визги… Ладно, напряги всё то, что там у тебя осталось вместо мозга, и слушай меня внимательно: вся жизнь, какой ты её нарисовала, все дорогие и близкие люди, которых ты знаешь, все твои качества и свойства характера — всё это одна сплошная ложь.
Начнём издалека. Воспоминания о детстве и попадании в Ёшивару сильно не исковерканы, так что и не будем на них топтаться. Ты попала на обучение к одной куртизанке, которая тебя воспитывала и периодически избивала, и в целом всё шло очень даже недурно. Но однажды ты приглянулась какому-то важному клиенту, не пожелавшему терять времени даром, ожидая, пока ты подрастёшь и закончишь обучение. Видимо, его положение и внушающий доверие кошелёк расположили хозяина чайного домика, и он быстро подсказал способ заполучить тебя во временное пользование. По крайней мере, эта версия объясняет, как мужчина сумел так просто попасть в твою комнату и изнасиловать, совсем не боясь истошных криков о помощи и слёз. Ох, какая клишированная история, хоть сейчас её в рамку и на стену, висеть в ряду бесконечных штампованных сюжетных поворотов. Но нет, ты почему-то решила, будто твой случай чертовски уникален, а потому так и не смогла смириться с произошедшим, вместо этого начав медленно, но верно сходить с ума.
Самым ранним тревожным звонком стала Хинова. Эта редкая стерва, готовая пойти на всё ради достижения своих целей, стала превозноситься тобой как идеал святости. А ведь она самая обыкновенная шлюха, которая просто хорошо умеет манипулировать людьми. Ну да, в принципе, тут тебя даже и винить бессмысленно. Уж если эта подстилка смогла соблазнить Хосена, то очаровать идиотку, вроде тебя, ей и вовсе ничего не стоило. А знаешь, зачем ты ей вообще понадобилась? Она увидела в тебе конкурентку. Смекнула, какой ты можешь вырасти красавицей, да ещё и с редчайшим золотистым цветом волос, что так восхищает любого японского мужчину. Вот и решила, что надо тебя приструнить, поставить на место, приручив как верную и слепо преданную дворняжку. А ты и рада пойти на поводу у этой самовлюблённой дряни, самопровозглашённого «солнца Ёшивары»! Сколько ты за ней таскалась, как дворовая шавка, ища расположения и ласки? Тьфу, вспоминать тошно.
Но, видать, в какой-то момент даже твоя не слишком проницательная натура учуяла, сколь наплевательски относилась к тебе эта потаскуха, а потому ты начала искать новую отдушину. И в этот раз ты захотела большего, чем просто жилетку, в которую можно выплакаться. Ты хотела силы. И тогда возник образ Джираи.
Джирая был первым, кого ты выдумала от и до. Хотя реальный прототип у него всё-таки был — твой собственный насильник, лицо которого полностью смазалось в памяти из-за пережитого шока. Так и Джирая потерял облик, лишился внешних признаков, став воплощением всех мужчин и неконтролируемого ужаса, в который они тебя приводили. Вот за это ты мне и нравишься: определённая логика в твоих бреднях всё же есть. Учиться у своего страха, персонифицированного в безликом наставнике, и узнавать от него, как можно победить преследовавшие тебя кошмары — неплохо для фантазий простой сумасшедшей.
В мечтах ты зашла так далеко, что сотворила из себя лидера Хьякко, непобедимого и грозного воина. Меж тем реальность катилась по наклонной вниз. Хинова, взявшая тебя под опеку, заявила, что сама обучит всему необходимому для работы с клиентами. Однако вскоре столь обожаемая тобой бесценная наставница уговорила тебя притвориться совершенно бесталанной и неуклюжей, чтобы тебя перевели из куртизанок в простые служанки. Хинова заверяла, что так будет лучше, и подобная работа непременно подойдёт тебе гораздо больше, чем постоянные сексуальные связи с малознакомыми мужчинами. А ты ей и поверила… Мне правда надо рассказывать, что случилось дальше? Эх…
После того, как ты продемонстрировала актёрские дарования, убедительно разыграв ни на что не годную пустышку, тебя действительно вытурили из числа куртизанок высокого ранга. Вот только о роли прислужницы и речи быть не могло, раз уж природа расстаралась наградить тебя столь эффектной внешностью. Вместо этого тебя просто отдали в самый дешёвый бордель, где ты стала работать, как обыкновенная уличная девка. За одну только ночь у тебя успевало побывать с десяток мужиков: блондинка со смазливым личиком шла нарасхват. Ах, сколько чудных свиданий и встреч ты проводила, лёжа на татами! Какая поэзия: на клиента от пятнадцати минут и до получаса, в одной и той же комнате, разгороженной тоненькими ширмами, где усердствует ещё добрая дюжина подобных тебе трудяг. А уж каких только изысканных гостей к тебе не приводили: в рваных и сальных лохмотьях, смердящих, больных, грубых и безнравственных уродов. Гордись: через тебя прошёл самый цвет общества, спасибо всё той же Хинове.
Тут ты окончательно сломалась, в результате чего возник полнейший разлад с действительностью. Сбегая из повседневного ада, ты создала иную реальность, в которой Хинова из предательницы преобразилась в настоящее, а не искусственное солнце Ёшивары, а Хосен взял на себя все её грехи, выступив жестоким угнетателем квартала вечной ночи. История требовала его уничтожения, но даже в своём полоумном состоянии ты понимала, что одной единственной женщине с Ято не совладать. И тогда — та-дам! — на свет родился Саката Гинтоки. Некое подобие сверхчеловека, невероятно сильный и смелый, готовый рискнуть всем ради обездоленных и угнетённых. Тебе, привыкшей иметь дело с самыми последними мразями, был необходим благородный самурай, который, разумеется, лишь мельком обратит внимание на твоё тело. По-настоящему его покорит твоя душа, он проникнется искренним уважением и даже больше, много больше — фактически возведёт тебя до небес, посвятив себя служению в роли благородного рыцаря.
Знаешь, от этой мелодраматичности хочется и плакать, и смеяться, настолько она убога. Хорошо хоть ты не сделала из своего возлюбленного тошнотворный идеал совершенства. Впрочем, вряд ли ты стремилась соригинальничать, скорее тебе просто хотелось сыграть перед ним высоконравственную деву, что будет всячески настаивать на своей чистоте и непорочности. Если бы твой обожаемый Гинтоки не оказался тем ещё придурком, а обращался с тобой подчёркнуто вежливо и обходительно, ты бы ничем не могла выказывать, сколь выше твой богатый и чуткий внутренний мир над его скудоумием.
В сущности, Саката Гинтоки — скучнейший тип, которого ты прописала редкостным кретином лишь для того, чтобы убедительнее выгородить себя на его фоне. Так что не будет большого горя, если ты наконец-то избавишься от этого картонного шаблона, выбросив его в ту самую тьму небытия, от которой теперь так отчаянно жаждешь сбежать.
Что ещё? Ну, с остальными тем более всё ясно. Каждый из твоих так называемых «друзей» — это либо воплощение мечтаний о лучшей доле, либо образы, навеянные реальными знакомствами. Вот, например, Шимура Таэ — это довольно умелая гейша, с которой вы несколько раз пересекались. Ты переселила её в мир грёз, так как была восхищена несгибаемой волей этой женщины, тут же приписав понравившееся качество и своему альтер-эго. А вот Кьюбей — ещё одна обманка, всего лишь твоя собственная ипостась, какой ты помышляла себя, если бы хватило сил стойко перенести боль и сражаться против обстоятельств. Если тебе угодно, мне даже нравится то, как ты обыграла в её образе собственный страх перед мужчинами, равно как и мечты о скромности и непорочности. Хотя глазная повязка всё же лишняя: слишком неумелым вышел реверанс в сторону собственных шрамов. Ну да кто как умеет, так и творит.
Короче, я тут могла бы долго рассказывать про всех твоих «знакомых»… Но, честно говоря, лень. Да и потом, ты ведь уже и так знаешь, кто из нас двоих прав. Вот, взгляни-ка.
Призрак вдруг оказался у Цукуё за спиной. Положив ледяные ладони ей на плечи, он кивнул в сторону зеркала, что неожиданно материализовалось прямо перед ними.
С гладкой поверхности взирало обрамлённое прядями светлых волос спокойное лицо, с пересекающими левую щёку и лоб глубоко прорезанным шрамами. Всё в нём казалось до боли знакомым. Всё, кроме злого взгляда, что с жестоким цинизмом прожигал отражение соседки. Цукуё перевела глаза на себя и…
Ничего. Она не увидела совершенно ничего. Её голова напоминала простой обтёсанный из дерева болванчик, на котором не нашлось места ни глазам, ни ушам, ни носу, ни рту. Гладкая и абсолютно ровная поверхность, точно скорлупка у яйца.
— Ну что, понимаешь теперь? Тебя тоже никогда не было. Есть только я, сознание настоящей Цукуё, что сейчас безвольно повисла в лапах очередного подонка. А ты всего лишь фальшивка, которой никогда не существовало. И не надрывайся, криками тут не поможешь. Всё же придётся признать, в каком бесконечном потоке лжи ты всё это время плыла, чтобы наконец очнуться от этой грёзы длиною в целую жизнь.
Фурисодэ — традиционный японский наряд незамужних девушек и невест, кимоно с длинными рукавами.
Дзигоку-таю («Госпожа Ад») — знаменитая куртизанка, чьё имя связано с буддийской легендой о неделимости жизни и смерти.