***
Понедельник не задался. -Ива-чан! Ива-ча-ан! Ну Ива-чан! - С каждым разом игнорировать это становится лишь сложнее. Иваизуми трёт глаза, вздыхает и наконец обращает внимание на Тоору: -Тебе чего? -Ива-чан, ты же знаешь, что скоро экзамены? О Ками, нет, только не снова. Хаджиме прекрасно известен этот тон. А вкупе с щенячьими глазками... В общем, это продолжалось уже третий год: Ойкава был не глуп, вовсе нет, всего лишь невнимателен. Угу, невнимателен. Да он просто внаглую дрых на уроках (за что получал оправданную взбучку от друга), а как наступала пора экзаменов, Тоору подтягивали всей волейбольной командой. Только крайний почему-то все равно Иваизуми. На все упреки Ойкава улыбается (как всегда) и говорит, что "кроме тебя, Ива-чан, меня никто долго не выдержит!" Хаджиме не прекращает бурчать, но уже знает: поможет, куда же денется. И ничего, что сегодня вообще-то очередь Киндаити. Ничего, что Иваизуми и самому надо готовиться. Просто Ойкава так улыбается. "Ива-чан" утыкается обратно в книгу. Ученые говорили что-то о глобальном потеплении, да, наверное поэтому ему так жарко...***
Вторник подводит чуть ближе к точке кипения. Сколько раз Иваизуми говорил Ойкаве не флиртовать с уже занятыми девушками. Но нет, Тоору умный, Тоору осторожный, Тоору, чертов ловелас, смеется: "Ревнуешь, Ива-чан?" Нет, ревнует не он, а вот такие вот... бугаи, по-другому и не скажешь. Пятеро на двоих не честно, но кого это волнует. А кто решил на правах капитана заниматься в зале до глубокой темноты? Правильно, Ойкава. Убью когда-нибудь, думает Хаджиме. Если нас не прибьют раньше. Сегодня, например. По чистой случайности они выпутываются почти невредимыми, спасибо проезжавшей мимо полиции. До дома, благо живут рядом, парни бегут что есть сил. И на полном ходу забегают - кто бы мог подумать! - к Иваизуми. У капитана в кровь разбита губа, а он счастливо смеется и достает учебники. Хаджиме качает головой и топает за аптечкой. Тоору сначала отмахивается, но после сдается. От лекарства жжет губы, парень шипит, а потом, снизу вверх смотря лукаво, просит, улыбаясь: -Подуешь, Ива-чан? Еще чего, думает Иваизуми, стану я такими глупыми, и нет, совсем я не смущаюсь, вещами заниматься. Обойдешься, думает он, легонько дуя на потрескавшиеся губы и стирая с них уже подсохшую кровь. -Ива-чан, - как-то тихо и хрипло. - Можно я тоже тебя полечу? Легкий, неуверенный кивок, и вот уже Тоору ловко обрабатывает и перебинтовывает сбитые костяшки на правой руке и тоже легонько дует. И боль уходит. Зато становится душно. И жарко. Вообще-то на улице зима, хотя кого это волнует?..***
Среда. Отличный день. Замечательный. Тренировка. Одно слово - скрип кроссовок, стук мяча, бешеное сердце, эмоции через край. Волейбол... А еще неизвестно почему донельзя счастливый Ойкава. Нет, ну серьезно, как можно столько улыбаться, думает Иваизуми. Весь день ходит такой. Как кот. Чеширский. Наверное, смотрит Хаджиме на очередной-безупречный пас от связующего, Тоору забыли сообщить, что декабрь - это зима. Иначе почему он улыбается так... солнечно? Нужно запретить такие яркие эмоции, а не то снег растает. Или сосульки начнут падать с крыш. По закону подлости - на самого Ойкаву. А домой тащить его придется Иваизуми. И даже не потому, что он живет рядом. А просто так. Зато шарф и перчатки не нужны будут. Тоору ведь теплый. Как солнце. Такой же ослепляющий, без очков прямо и не взглянешь. Иначе ослепнешь. Вот Хаджиме и слепнет постепенно: одного ведь этого горе-капитана не оставить. Среда - отличный день. Замечательный. Без всего, что обычно выкидывает Ойкава. С теплом, светом и мурчащим, как кот, самим Тоору. Только напряжение не спадает. Растет.***
Четверг. Все. Финиш, говорит почти вслух Иваизуми. Стандартная точка кипения - 100 градусов по Цельсию. Точка кипения Хаджиме - где-то в районе тысячи. Практически нереальная температура, а значит, взрыва не будет. До точки не дойдет. Дошел. Довели. Наглая морда по имени Ойкава Тоору. Только он и никто больше. После тренировки, где связующий побил все собственные рекорды шпилек в адрес Иваизуми, бурю чувствует вся команда. Боятся. Сбегают как можно быстрее из раздевалки, оставляя друзей детства наедине. А Ойкава улыбается. Снова. Точка достигнута. Тормоза отказывают. Внутри что-то срывается вниз. Грохот, и Тоору прижат спиной к холодным шкафчикам. А Хаджиме нависает сверху, тяжело дыша. И не скажешь ведь, что почти одного роста, где-то далеко думает он, стараясь успокоиться. Ни черта не выходит, особенно когда Ойкава, придвинувшись ближе, явно специально задевает губами ключицу Иваизуми, немного наклоняет голову и ведет выше, прямо по шее. Даже не улыбается. Лишь тяжело дышит, что чувствует Хаджиме, вздрагивая и невольно придвигаясь еще ближе. -Ива-чан, - хрипло шепчет практически в самое ухо Ойкава и отстраняется, напоследок мазнув губами по щеке. А Иваизуми тянется следом, к нему, и зарывается в растрепанные волосы. Чувствуя, как Тоору рукой прижимает его к себе. А потом Хаджиме начинает отпускать. И он краснеет. Но не отстраняется от Ойкавы. И понимает, что тот улыбается. Снова. Только Ойкава Тоору может довести Иваизуми до точки невозврата. Но он же и всегда возвращает его. А Хаджиме и не против.