Сестричка-чертовка

Я никогда раньше не использовала это заклинание, а если уж совсем начистоту, то даже не слышала о нём и не мудрено: сильно сомневаюсь, что было много ведьм, желающих оказаться в постели с гриммом. И уж точно я не в числе этих немногих. Если бы я могла, то убила бы его, будь он проклят! Но выбора у меня нет, а мой план, хоть и крайне неприятен в исполнении, чертовски хорош. Сила любой ведьмы во многом замешана на её сексуальности, возможно именно поэтому все ведьмы красивы. По-разному, конечно, разные типажи, но некрасивой ведьмы я не встречала никогда. И эта сексуальность не внешняя, а внутренняя, обоюдоострая, можно сказать. И всё-таки мне очень, очень не хотелось проверять эту теорию практикой с гриммом. Мне понадобилось несколько минут, чтобы привыкнуть к чужому телу. Джульетта выше меня, худее и как-то жёстче, но в целом всё не так страшно. Даже забавно: словно примеряешь крутой костюм на Хэллоуин. Проникнуть в дом тоже оказалось несложно. Я закрыла глаза, уговаривая себя не бояться. Как бы я ни относилась к Нику, но должна признать, что он весьма красив, и если бы он не был гриммом, то мысль о близости с ним могла бы показаться привлекательной. Но он чёртов гримм! Этот страх сильнее меня, я не смогу! Гриммы поколениями уничтожали ведьм, мамочка рассказывала мне о них страшные истории, когда я была маленькой. Я не смогу, не смогу, не смогу! Но я должна. Страх растворён в моей крови, впаян в мои кости и сухожилия, страх сочится потом по спине, струится ознобом по плечам, страх почти парализует меня, а я ведь должна не просто переспать с Ником, а ещё и делать вид, что получаю от этого удовольствие. Я вспоминаю свою дочь и ради неё я смогу сделать это. Ради Дианы, ради того, чтобы вновь ощутить на руках вес её крохотного тела. Мамочка вернёт тебя, родная. Ник смотрит на меня с любовью, его руки нежны, а губы требовательны. Я знаю, что это предназначено не мне, а Джульетте, и всё же это мне помогает. Страх отступает под горячими ладонями мужчины, которого я ненавижу, которого собираюсь лишить сил так же, как однажды он лишил меня моих. И всё-таки стон, срывающийся с моих губ - настоящий.