Пока часы двенадцать бьют

      Когда я пришел, настроение в общежитии было какое-то напряженное и суетливое. Айгис с Юкари вообще меня не заметили, хотя стояли прямо у входа. Были заняты тем, что наматывали светодиодную ленту на срубленную ель в вазе.       — Хорошо тебе, Айгис, — говорила Юкари. — Тебя иголки не колют.       — Может произойти короткое замыкание или поломка подшипника, если иголка попадёт в механизм — отвечала Айгис.       — Ах, может, тогда тебе не надо этим заниматься?       — Всё в порядке. Эта одежда, — Айгис была в школьной форме, — надёжно защищает меня. Я, кажется, поняла смысл носить одежду людьми. Она дополнительно защищает от агрессивных факторов. Странно, что вы не надеваете одежду на все…       — Айгис! Падает, падает! — Юкари подхватила провод с лампочками, и они с Айгис продолжили её цеплять.       По лестнице, держа в руках большую картонную коробку, сбежала Мицуру. У неё нещадно звонил телефон. Осторожно поставив коробку на стол, она тут же вытащила трубку:       — Да, Кириджо слушает. Нет. Нет, не надо. Нет, мандарины я уже заказала, они прибудут, — посмотрела на часы, — через час. Нет. Акихико, купи только то, что в списке. Ничего сверх того не надо… Что? Да! Бери-бери, конечно! Как я могла о них забыть… Подожди, я сказала, что не надо, потому что в общежитии всё же действуют меры пожарной… А, ну если так – пожалуйста. Всё, пока. Жду.       — Мицуру! — пока она разговаривала, Юкари успела вскрыть коробку и теперь вертела в руках разноцветные полупрозрачные шарики. — Это что, хрусталь?!       — Да, я забрала немного из нашей семейной коллекции. Красиво, правда?       — Офигеть! — Юкари достала кусок стекла неправильной формы, сквозь которой просвечивала, отражаясь в гранях, красная подложка и золотые дорожки. Достала белый ажурный шар из фарфора. И катушку серебристой нити, всю унизанную бриллиантами. — Ты это на нашу ёлку вешать будешь?!       — Ну, мы дома всегда так делаем… А что? Так не принято? ..       — Упадут вдруг, заденет, если кто — жалко будет… У нас дома всегда каждый Новый Год какая-нибудь старая игрушка да бьётся.       — Но я хочу, чтобы было красиво… — огорчённо сказала Мицуру.       — Если закрепить растяжками за основание, можно не опасаться падения, несмотря на высокий центр тяжести, — сказала Айгис.       — Сможешь сделать? — сказала Юкари.       — Мы всё-таки сможем их повесить? — улыбнулась Мицуру.       — Да, давай. Всё же, никогда не было у меня таких красивых игрушек, — Юкари всё рассматривала красивые шары из коробки. И зачем они нужны? Сколько я ни смотрел, никакого практического применения им найти не мог.       Я кашлянул, привлекая к себе внимание.       — О, вечер добрый, Мочизуки, — сказала Мицуру. У неё снова зазвонил телефон, она извиняюще кивнула и отошла.       — Это… Я хотел поговорить со всеми вами, — сказал я Юкари, опасливо косясь на Айгис.       — Да, да, я помню. Но сорян, видишь, сейчас все заняты по самое не хочу. Можешь подождать где-то здесь. Хотя, мы, скорее всего, только к вечеру закончим. А потом будем сразу праздновать. Тебе есть, где праздновать?       — Праздновать что?..       — Новый Год же!       Мне это название ничего не говорило. Видел я на листовках поздравления с каким-то «Новым Годом», но решительно не понимал смысла этих поздравлений.       — Тогда, можно поговорить с Минако? Она здесь?       — Да, она коридоры украшает. Либо на втором, либо на третьем этаже, сразу увидишь.       Я пошел к лестнице. Проходя мимо кухни, увидел Джумпея с Фуукой, нарезающих кучу овощей и фруктов.       — Эх, мог бы вызвать сейчас Трисмегитуса. Он бы за один удар всё нарезал! Представляешь, одна атака – и это всё готово и нарезано, остаётся лишь перемешать! — говорил Джумпей.       — У тебя и так хорошо получается, Джумпей, — отвечала Фуука. — Только можно попросить резать кусочки чуть поменьше?       — Ещё меньше?! Их же тогда видно не будет!       Я пошел наверх. Минако была на третьем этаже. Ещё не поднявшись, услышал её голос:       — Скотч.       И голос Коромару, отвечающий:       — Аф!       — Ножницы.       — Аф-аф!       Весь коридор был украшен блестящими кусочками фольги сложной формы. Пучки длинных нитей, фигурно выплетенные метёлки, ажурные сетки… К чему это всё? Хотя, надо сказать, красиво. И какое-то новое настроение у общежития от всех этих украшательств.       — Рёджи! Привет! — Минако подняла на меня радостно светящуюся мордашку.       — Минако, я пришел узнать ваше решение. Можно зайти к тебе в комнату?       Минако поднялась с корточек, потянулась.       — Пошли. Коромару, посидишь тут?       Коромару лёг рядом с кучей бумаги и всяких блестящих штук.       В комнате Минако тут же села к столу.       — Минако, мне нужно с тобой поговорить.       — Валяй, — она достала исписанный листочек. — Так, это я сделала, — вычеркнула строчку. — Это тоже. Это вообще не нужно. Это наполовину…       Сложно было сказать то, что мне нужно было сказать.       — Минако. Минако, вы уже решили, как вы будете…       Я замолчал, подбирая слова.       — Да! — воскликнула Минако весело. — Мы в полночь все поздравим друг друга, потом пойдём гулять по городу и дарить всем знакомым и незнакомым конфеты, печенье и доброту, а потом, когда основательно промерзнём — пижамка-пати в тёплых кроватках, девичник и мальчишник соответственно!       Я не понял, о чём она — но явно не о том, что я хотел.       — Минако, я хотел спросить…       — О! Вот что я ещё забыла, — подскочила к кровати, где лежали квадраты блестящей бумаги.       — Я хотел спросить…       — Рёджи, подержи вот тут, — протянула мне уголок, потянула за свой — и квадрат превратился в объёмную фигуру.       — Ты в итоге решила, чтобы меня…       Минако завертела головой, ища что-то, полезла в ящик, под стол, в пакеты.       — Куда я свечки-то дела?       — Минако, послушай, у меня к тебе серьёзный разговор!       — О, нашла!       Нет, слушать меня она не собиралась. Остался последний способ привлечь её внимание. Я не хотел ей показывать, но у меня не было выбора…       — Минако, — мой голос приглушен, словно звучит из загробного мира. — Минако, посмотри на меня.       Она обернулась – и в её глазах промелькнул ужас. Действительно, в своей истинной форме я не так привлекателен. Она уже видела раз меня, Танатоса, бога Смерти. Сына Никс, богини Тьмы…       — Рёджи… — прошептала она.       Я ждал, пока она успокоиться, чтобы задать вопрос, решающий мою судьбу.       — …ты-то чего такой ненарядный?!              — Чего?       — Ненарядный! Серый как прошлогодний снег! — она встала и осмотрела меня со всех сторон. — Катастрофа… Сейчас, подожди, не превращайся обратно, я сейчас вернусь! — и она выскочила за дверь. Через некоторое время дверь снова приоткрылась – сперва на щёлку, а затем распахнулась. За порогом стояли Минако, Юкари и Фуука.       — Там-там-там!       — Быть не может! Ты смогла вызвать свою Персону вне Тёмного Часа! — воскликнула Юкари.       — Не-е-е, — протянула Минако, — это не совсем моя Персона! Ну, кто угадает, кто это?       Фуука склонила голову:       — Действительно, не было у тебя ещё такой Персоны… Но это и не Тень… Но и не Персона… Хм-м-м-м… Но как на Тень-то похож… А! Рёджи! Это ты?       — Бинго! — Минако взяла с кровати свёртки цветной бумаги, мотки ленточек и ножницы. — Вот, хочу его украсить празднично. Не поможете? ..                     Минако надела на меня красную шапочку с белым помпоном, и все отошли к двери, оглядывая творение своих рук. Хорошо, меня сейчас никто кроме них не видит… Каждый гроб обернули бумагой, обклеили блестяшками и обвязали ленточками. Кроме шапочки на голове на меня ещё надели перчатки такой же расцветки. Дорогая мамочка, когда я к тебе вернусь, сделаем вид, что ты меня сейчас не видела, хорошо?       — Ну вот! — улыбнулась Минако. — Теперь ты Санта!                     ***              — Десять! Одиннадцать! Двенадцать!!!       Свет отключился. Мир замер, погрузившись в зеленоватое свечение Тёмного Часа. Жители общежития, собравшиеся в гостиной, вскочили со своих мест и принялись стучать бокалами с газировкой друг об друга. Звон, надо сказать, был достаточно мелодичен.       — С наступающем новым годом! С наступающим! — кричали они. После того как настучались, все выпили.       — А теперь все провожаем старый год! — Минако взобралась с ногами на кресло. Джумпей потянулся к бутылке с газировкой наполнить опустевшие бокалы.       — Мы решили, что пока длится Тёмный Час, мы провожаем старый год, а как только он заканчивается – начинаем праздновать новый, — объяснил мне Джумпей. — Тебе подлить?       Я отрицательно кивнул. Странный праздник. Но им, кажется, весело? Вот никогда ещё раньше я не видел их такими воодушевлёнными. Как будто скинули с себя все печали этого ужасного для них года, и не вспоминали о них. Вот зачем?       — Ребята! — Минако взяла протянутый Джумпеем бокал, — я хочу сказать всем-всем вам спасибо за этот год! На прошлый новый год я, конечно, знала уже, что переезжаю в Иватодай – но я и подумать не могла, что встречу всех вас, мои любимые ребятушки!       — Е-е-е-й! — прокричали все.       — Прошлый год был тяжелым, много чего было печального, — Минако села, Юкари встала, — но я бесконечно счастлива, что я в своих печалях осталась не одна, а мы все-все были единой командой.       — И мы все так же думаем!       Встал Джумпей:       — Не очень хорошо толкаю речи, поэтому просто скажу: вы все классные! Так держать!       — И будем!       Джумпей толкнул меня в ребро:       — Рёджи, и ты скажи.       — Скажи! Скажи! Скажи! — поддержала его Минако. Теперь не отверчусь. Я встал, крутя бокал между пальцев. Пришлось всё-таки огорчить девчонок и снять с себя все украшения – с ними я не мог принять обратно человеческий облик. Но, прежде чем позволить мне превратиться обратно, они меня тысячу раз сфотографировали со всем и со всеми, что только было в общежитии. Интересно всё-таки посмотреть, как я выглядел.       Мне нужно что-то сказать, как я понял, хорошее и что-то, что касается всех и что было в прошедший год. А если я их всех знаю только два месяца всего? Но мне велели сказать – значит, дело, скорее всего, не в этом. Что я могу о них сказать?       — Ну, это… Было весело?       — Да!! — тут же ответили все.       — Да уж, — усмехнулся Джумпей. — Веселья было хоть отбавляй!       — Ребята, посмотрите на улицу! — воскликнул Кен. — Снег идёт!       — В Тёмный Час? — удивилась Мицуру.       — Сами посмотрите!       Все прильнули к окнам.       — Пошли играть в снежки!! — воскликнула Минако. — Фуука, подскажешь, когда Тёмный Час будет к концу подходить?       И все вышли на улицу. Снежинки сверкали в свете полной луны и опускались на окруженные красным свечением тёмные гробы.       — Красота-то какая! — воскликнула Минако.       — Снег, скорее всего, шёл весь последний час, просто мы не заметили, — сказала Фуука. — Смотрите, сколько его уже нападало! — она зачем-то легла спиной на снег и стала размахивать руками и ногами, вычерчивая какую-то фигуру.       — Я тоже хочу сделать снежного ангела! — Джумпей плюхнулся рядом с ней.       — Ну что? — Мицуру сгребла руками комок снега и смяла. — У кого там слабость к ледяным атакам? — бросила комок в Акихико.       Юкари тоже сгребла комок снега и бросила в Джумпея.       — Ах, так! — Джумпей вскочил и кинулся тоже сгребать комки и бросать в кого попало. Это было похоже на битву – но какую-то небоевую битву, потому что все смеялись, будто им в радость подобное кидание снега друг в друга. Коромару носился между ребятами, хватая зубами упавшие комки. Кен прятался между стоящих на улице гробов. Что-то сегодня, мне казалось, их больше, чем обычно бывает в полночь. И чем всё-таки эта ночь особенная?       — Минако? — позвал я.       — Чего? — она смахнула снег с волос.       — Минако, в чём смысл сегодняшнего празднования?       — Веселиться, — сказала она.       — Но всё-таки? Обычно, когда праздник, празднуют какое-то событие… Что за событие сегодня?       — Ничего особенного. Просто с завтрашнего дня мы повесим новые календари, и в дате будет стоять не две тысячи девятый год, а две тысячи десятый.       — А смысл?       — Веселиться, я уже сказала. Просто, — она посмотрела в обложенное зелёноватыми тучами небо, — всем нужен повод радоваться. Радоваться вместе со всеми, всем миром. Праздновать, веселиться, желать друг другу счастья, дарить подарки, проводить время друг с другом. И верить в волшебство. Сегодня – особенный день, когда принято верить в волшебство. В волшебство доброе. В исполнение желаний. В радость и счастье для всех. Просто определённый день, потому что каждый день забываешь в него верить – а тут специальная дата, когда можно вспомнить, — она протянула руку. — Знаешь, есть много поверий, что если загадать желание под бой часов, отмеряющих начало нового года – оно обязательно сбудется. А есть ещё поверье, что если под бой часов поймать снежинку так, чтобы она не растаяла пока часы бьют двенадцать – желание точно-точно сбудется, — снежинки падали в её руку и таяли о её тепло. — Я хочу пожелать мира во всем мире. И поскольку это очень обширное желание, я хочу непременно поймать снежинку. Как думаешь, можно ли технически считать, что сейчас, в Тёмный Час, часы всё ещё бьют полночь?       Я тоже хочу загадать желание. Я протянул руку как она – но об меня снежинки тоже таяли. И так и стояли мы вдвоём под луной, с протянутыми руками, будто выпрашивая чего-то. И тогда я снова превратился. И о мою холодную белую лапу снежинки уже не таяли. Я смотрел на кусочек замёрзшей воды. Неужели, он обладает какой-то особенной силой, чтобы воплотить в жизнь то, что я хочу?       — Хочу, чтобы Минако сделала правильный выбор своей жизни, — сказал я тихо.       — А? Ты что-то сказал? — Минако повернулась ко мне. Посмотрела на мою руку. — Смотри! У тебя получилось!       Больше и больше снежинок падали на меня.       — Ты тоже загадай, — сказал я ей.       — Не, если я хочу загадать — я же и должна держать снежинку. Иначе нечестно… Хотя… — она взяла меня снизу под руку: — Хочу спасти этот мир! Хочу, чтобы мир был спасён нами, нашей большой дружной командой!       Минако… Знаешь ли ты, чего желаешь?       — И ещё хочу, — сказал я другой снежинке в моей руке, — чтобы Минако и все её друзья были счастливы!       — А я ещё хочу, чтобы Рёджи был счастлив!       Смогут ли снежинки исполнить такие противоречивые желания?       — Рёджи, — сказала Минако, — что-то ты сегодня невесёлый.       — Действительно. Грядёт Конец Света, и тебе надо решить за всех, как и когда ты его встретишь. А так, всё хорошо.       — Ну да, грядёт, — сказала она с необъяснимым спокойствием. — Но сегодня и сейчас – новогодняя ночь. И всем просто необходимо навеселиться на всю предстоящую зиму. У нас и так жизнь тяжёлая, чего ещё новый год портить? А с тобой о том, что ты сегодня спросить хотел, можем и второго числа поговорить. Ты же никуда не спешишь? Первого ещё будет праздник, а второго уже вернёмся к повседневным делам и решению всяких безотлагательных проблем, — она похлопывает меня по плечу: — Рёджи, чтобы не сломаться под всей нашей жизнью, важно уметь в определённый момент всё бросить и пойти праздновать. Что я сейчас и делаю. Что и ребятам велю делать. Так что ты тоже, давай, веселись с нами. Думаю, ты уже достаточно держал снежинки. Превращайся обратно.       Ей лучше знать правила. Я стал обратно человеком. А Минако тем временем сгребла снег в комок, кинула в меня и отбежала:       — Ну же! Теперь ты кидай в меня!       К ней подошел Акихико и протянул Эвокер:       — Минако, зажигалка не работает, а мы хотим салют поджечь.       — А что, Аги сработает?       — Вот и попробуй.       Она взяла Эвокер, повертела в руках:       — А дай-ка ещё один!       — Чего задумала?       — Вот сейчас увидишь.       Все собирались вокруг Минако, кто-то дал ей второй Эвокер. Она приставила их к вискам с обе сторон, одновременно спустила курки и воззвала:       — Джек Фрост! Пиро Джек!       Но, сыпя снегом, вылетел только Джек Фрост, радостно улыбаясь и паря вокруг хозяйки, ожидая приказаний.       — Ну вот, не получилось… — сказала Минако. — Сейчас Пиро Джека отдельно вызову, — она приставила Эвокер к правому виску.       — Разве получится вызвать Персону, когда уже есть одна? — сказала Фуука.       — Не знаю… Джек Фрост…       — Подожди, — я наклонился к картонной пирамидке, которую они собирались поджечь. Одной слабой атаки огнём должно же хватить? Пирамидка задымилась и выбросила в небо сноп разноцветных искр.       — Рёджи, слишком сильно! — все отбежали на безопасное расстояние, кто-то оттащил и меня.       — Но, тем не менее, оно работает, — сказал Джумпей.       Искры тоже были красивые и праздничные. Сколько за сегодня я увидел красивых вещей? Не пересчитать. Наверное, всё-таки хороший это праздник.