Я - твой зверь.

- Все же я люблю жизнь. Тсуна улыбнулся, и поставил чашку на стол. Теперь от того "солнечного мальчика" остался лишь крохотный светлячок, изредка вдруг вспыхивающий во мгле. Зато есть пламенное чудовище. Тихое, пока ещё послушное, пламенное чудовище. Каждый Хранитель задавался вопросом: "Когда клетка надоест монстру?" Все знали, что то существо было и раньше. Все знали, что это и есть их Савада. Но раньше оно не снимало маску. Когда краски боевой жизни пришлось сменить на блёклые тона бумажно-официальной волокиты, когда фамильный особняк Вонголы стал их постоянным местом жительства, а Хранители начали встречаться вместе лишь восемь раз в году, именно тогда такие дни стали традицией для Кёи. Может Тсунаёши их таковыми не считал, но Хибари было плевать. Он любил смотреть на чудовище, пока то не выходило из клетки. Нет... Он любил это исчадье ада. Его зверь любил этого монстра, пока тот не разрывал когтями клетку. Любил, даже если б разорвал. А огненный монстр плевал на зверя с высокой башни. Лишь иногда он опускал взгляд. Это были именно такие дни. Когда Савада в лёгком, не слишком официальном костюме сидел на веранде и пил свой красный, как огонь, фруктовый чай, шутя, что "пьёт кровь своих врагов". Хибари, обычно сидящий напротив с отчётом, не успевший вымыть кровь из-под ногтей, пьющий зелёный холодный чай и изучавший монстра, не удивился бы, будь это правдой. Такие, как он, не ведают граней. Сегодня дул лёгкий ветерок, заставляя звенеть музыку ветра, которую привёз Кёя с прошлой миссии по просьбе Тсунаёши. - За что? - хищника не удостаивают ответом. Лишь тихий смешок, изящное движение руки за чашкой на столе и глоток кипятка. Поначалу казалось, что Савада сознательно сжигает горло. Казалось. Потому что монстр с удовольствием глотал кипящую лаву. Хибари замечает попытки Тсуны размяться - монстра пора выпустить погулять. Обычно он гуляет один и возвращается за полночь, напившись Смерти. Хищник не знал, чего захочет Монстр в этот раз. Сегодня Кёя остаётся в покоях чудовища. Брюнет повинуется приказу, знает, что его ждёт, и не против этого. Лишь жалеет, что этого мало. Зверь никому, никогда и ни за что не расскажет, как ему нравится подчиняться монстру. Савада нависает сверху, издевается над плечами и ключицами, кусая, слизывая кровь, ловя стоны. Шею он не трогает. Единственный уступок. Тсунаёши сжимает запястья до синяков, оставляет неразборчивые надписи-кровоподтёки. Оставляет раны на рёбрах, бёдрах, везде. Никогда не тратит время на подготовку, вход. Резко, быстро, выбивая стоны боли и наслаждения. Едва ли не вгрызается в позвоночник, слизывает кровь и пьёт слёзы, словно цветочный нектар. И дарит нежнейшие поцелуи. Два, как цветы на похороны. Один в начале, второй на грани сознания. Утром - лишь очередная миссия. Совместная. С монстром. - За что ты ненавидишь жизнь? Чудовище стоит в крови. Под его ногами - сотни трупов. Он стоит на них, пока медленно, по частям лишает десятилетнего наследника жизни и тела, специально топчется и спускается по телам, словно по лестнице. Величественно. В конце концов, у него сегодня праздник - он виновник торжества. Во всех смыслах. Монстр немного расстроенно смотрит на испачканную рубашку и скромные сломанные куклы в левой, отданной зверю части здания. Зверь упивается уничтожением, а не кровью. Исчадье ада - наоборот. И в больших масштабах. Кёя смотрит в глаза цвета тёмного шоколада с оттенком дорогого вина. Чудовище проводит когтями по щеке, пачкая кровью, и целует его, как всегда нежно. Савада отстраняется и довольно смотрит на испачканную одежду. Смотрит, как на произведение искусства. - За то, что её так легко лишиться. Монстр смеётся. Жутко, громко, до хрипа, хватаясь за живот. Он чувствует, что ему весело, как же редко ему бывает весело! А Хибари лишь ждёт следующего действия. - Тогда, мой зверь... Как же он выделяет своё превосходство! Кёе хотелось бы так же, но он слишком слаб. Тсунаёши подходит снова, падает, опуская безвольно руки, на подвластного ему зверя и шепчет. - Именно за это я её и люблю. Он снова смеётся, но на этот раз тише: чудовище сыто. А хищник бредёт к выходу, думая, что даже если монстр задумает уничтожить мир, а в его руках будет сердце чудовища, Кёя только вернёт его хозяину. И отдаст своё.