teeth in the grass

Примерно через пять секунд с тех пор, как их схватили, Жан решил, что эта миссия, несомненно, проёбана. Он связан какими-то толстыми головорезами, его голова больно бьётся о дно повозки каждый раз, когда та проезжает особенно ухабистые отрезки дороги. По соседству Армин не сдерживает короткого хныканья, пока ещё один, не менее толстый, головорез покрепче затягивает на его руках верёвку. Даже из своего положения на полу Жан замечает кончики арминовых волос, выглядывающие из-под неестественно светлого парика, когда того толкают, вынуждая сесть у стенки повозки. Голос откуда-то сверху с подчёркнутой медлительностью рассказывает, как его обладатель ожидал от печально известного Эрена Йегера более настойчивого сопротивления, пока Жан стискивает зубы и водит взглядом по сторонам, не высматривая ничего конкретного. Он любезно игнорирует Армина, скрючившегося в уголке повозки и заинтересованно наблюдающего за Жаном. … В следующий раз Жану не удаётся встретиться с Армином глазами, и он может ощутить, как кровь стучит в его ушах. Его грудь будто сжата, стеснена злостью или отвращением, или безымянной смесью обоих, а выражение арминового лица грузом ложится на его разум даже при том, что он, не сдержавшись, кривится и отворачивается. Ещё только вчера Жан насмехался над Армином, пока они вместе сидели в столовой и в очередной раз обсуждали план Ирвина. — Эй, в конце концов, если ты сможешь сойти за Кристу, это докажет, что ты хорошенький. — Хисторию. — Что? — Она Хистория, а не Криста, помнишь? — Поправил Армин, не отрывая взгляда от плана миссии в своих руках, но Жан успел заметить приподнятые в маленькой довольной улыбке уголки губ и был этим весьма удовлетворён. Теперь же он чувствовал себя немного больным. — Ну же, хочу послушать твой голосок, красотуля. Его губы изогнулись в гримасе отвращения. Он бы всё отдал, лишь бы Леви и Микаса появились сейчас же и положили конец этой нездоровой хуйне. … Иногда Жан забывал, сколь ужасную силу могут представлять остальные члены отряда, особенно Леви и Микаса. Главным образом Леви и Микаса, на самом деле. Микаса разрезает верёвку на его запястьях единственным ударом своего лезвия, повторяет то же с Армином и исчезает, прежде чем Жан может хотя бы пробормотать спасибо. Его непосредственная обязанность — осмотреть Армина, который к этому моменту уже восстановил большую часть самообладания, но вместо этого он, стиснув зубы, остаётся неподвижен, придерживая за спиной куски верёвки до времени возвращения их пленителей. Когда же вся шайка головорезов связана и заткнута на полу склада, Жан получает возможность снова взглянуть на Армина. У него сводит желудок, когда он замечает, как тот сжимает в руке кляп того самого больного урода, потрясённый. Жан выдыхает проклятия, и снова это яростное биение крови в его черепе, его пальцы чешутся от желания скорее ударить. А ведь Жан никогда не считал себя особенно жестоким. — …Не поможешь мне с этим, а? Когда он подходит к Армину, непроизвольный рефлекс заставляет схватить и оттолкнуть его подальше от мужика, будто спасая от бешеного животного. — Армин. — Проходит секунда, пока тот поднимает взгляд и выжидающе смотрит на Жана, широко распахнув голубые глаза. — Позволь, я сам об этом позабочусь. Сзади них мужик продолжает стаскивать с себя короткие штаны, и Армин чуть кивает, будто самому себе, сбрасывает руку Жана и отходит к уже начавшим допрос Микасе и Леви, обессиленно обнимая свои плечи. Жан наблюдает за ним, потом поворачивается к мужику и ловит его взгляд, всё ещё преследующий Армина, вызывающий новый приступ злости, на этот раз выходящей наружу. Вблизи его лицо ещё уродливее, чем у титанов. Кляп, который Армин уронил чуть раньше, всё ещё на полу, и он быстро хватает его, получая некоторое удовольствие от издаваемого мужиком короткого обиженного звука, пока Жан затягивает кляп вокруг его рта. Жан делает шаг назад; кулаки сжаты, презрение всё ещё кипит в его венах. Он вспоминает, как Эрен избивал Энни, волнующее столкновение чистой ярости и боли волнами исходит от него, пока он использует что-то вроде агрессивного боевого стиля, какой мог бы подойти только такому вспыльчивому идиоту, как Эрен Йегер. Он знал, что его собственные навыки рукопашного боя и рядом не стояли с навыками Энни, а то и Эрена, если уж быть с собой честным, а детские потасовки в Тросте, к которым обычно приводила его беспочвенная самоуверенность в двенадцать лет, явно не были лучшим способом развить его боевые умения. Тем не менее, вспоминая выражение арминового лица, пока они были связаны, он наполнялся уверенностью в том, что сможет отделать этого сукиного сына до потери сознания. Жан бормочет проклятия, отводит кулак, и бьёт со всей силы. … Позже он ловит взгляд Армина, направленный на продолговатые ранки на его костяшках, там, где они сталкивались с зубами мужика после того, как кляп сполз. Армин открывает рот, будто собираясь что-то сказать, но в этот момент в комнату входят Эрен и Микаса, и вместо этого Армин опускает голову, глядя на стол с совершенно смиренным выражением. Жан мягко кладёт руку на его плечо, пряча другую, со сбитыми костяшками, за спину. Арминовы плечи, кажется, расслабляются под его ладонью, и он замечает, как Эрен пытается прожечь в ней дыру силой своего взгляда. … К тому времени, как Жан возвращается в свою комнату после небольшого разговора по душам с Сашей (Ты точно почти постоянно глазеешь на Армина, не так ли? … Саша, умоляю, просто перевяжи мне руку), Конни уже улёгся лицом вниз на своей койке и полностью отрубился. Жан фыркнул, начав снимать собственную рубашку, когда раздался тихий стук в дверь, и через секунду в проёме появилась голова Армина. — Жан? — Погоди, — ответил Жан, спешно натягивая рубашку обратно и толкая дверь, чтобы она захлопнулась, не желая беспокоить Конни. Тусклое освещение коридора опутало Армина тенями, и Жан щурится, пытаясь разглядеть, что тот держит в руке. — Конни сказал, что ты недавно искал бинты, — мягко заметил Армин, показывая свёрток. Жан вытягивает вперёд руку с добросовестно перевязанными костяшками, чтобы тот увидел, и чуть вздрагивает при попытке пошевелить пальцами. — Прости, Саша добралась до меня раньше. — Оу. Армин тихо вздохнул, оперев голову на стену позади и прикрыв глаза. На секунду засмотревшись на его бледную шею, Жан вдруг понял, что это их первый разговор с этого утра, в которое они готовились к заданию. — Эй, — аккуратно начал Жан, заставив Армина открыть глаза и посмотреть на него, — ты в порядке? Рот Армина слегка приоткрылся и снова захлопнулся, прежде чем он едва заметно кивнул. — Просто немного переутомился. Он определённо выглядит уставшим, подумал Жан, глядя на опущенные плечи. — …но я по-прежнему хотел бы сказать тебе спасибо, — продолжает Армин, наклоняя голову, чтобы можно было смотреть Жану в глаза. — Спасибо тебе за то, что вытерпел мою слабость на сегодняшней миссии. Жан ощутил знакомое чувство разочарования от направления, которое принимал разговор. — Это не было слабостью, Армин. Тебя оставили уязвимым в данной ситуации, кто бы, чёрт возьми, не испугался? Там и делать было нечего с одной только собственной силой. — Ты не испугался. — О, поверь мне, ещё как, — Жан скривился, думая о своих запястьях, ноющих в местах, где верёвка врезалась в кожу. Армин пожал плечами, нехарактерно для себя не став защищать своё мнение, и Жан подумал, что тот, должно быть, измотан ещё больше, чем показывает. — В любом случае, я лишь хотел сказать тебе спасибо. Армин оторвался от стены, подходя ближе к Жану и как-то нерешительно склоняясь вперёд. Жану потребовалась секунда, чтобы осознать его действия, и прежде чем он понял, что происходит, руки Армина оказались на его плечах, а на уголке рта отпечаталось мягкое влажное прикосновение. Чувство оказалось таким мимолётным, только прядь арминовых волос мазнула по щеке, когда тот медленно отстранился. — Спокойной ночи, Жан. Волна воодушевления дала Жану понять, что нельзя позволить Армину вот так просто уйти теперь, и он потянулся удержать его за подбородок так, чтобы его лицо приняло правильный угол наклона и можно было обхватить арминову нижнюю губу своими. Армин непроизвольно издал маленький удивлённый возглас, прежде чем ответить на давление, приоткрыв рот и мягко поддаваясь Жану. Всё снова закончилось слишком быстро, когда Армин повернул голову, отчего жановы губы теперь были прижаты к его пылающей щеке. — Спокойной ночи, Жан, — повторил Армин, и маленькая улыбка расцвела на его покрасневшем лице. Жан ухмыльнулся, отодвигаясь и опуская руки. — Спокойной ночи, Армин. Он наблюдал, как тот уходит, прижав рулон бинтов к груди и резко свернув налево в конце коридора. Армин пропадает из виду, прежде чем до Жана доходит, что они могли разбудить Конни, желая быть поближе. Слишком поздно, думает он, входя в комнату и забывая закрыть дверь за собой с наименьшим шумом. В темноте раздаётся слабый со сна голос Конни: — Этбыл Армин? Ты его поцловал накнец? — Неа, — отвечает Жан, стягивая рубашку через голову, — вообще-то это была Саша, признавалась мне в вечной любви. Некоторое время он наслаждается задушенным звуком, изданным Конни, прежде чем потянуться погасить стоящую у кровати лампу.