Don't close your eyes...

Холодно. Тук-тук – тук-тук. Неужели у Ивана всегда так холодно? Каждая клетка тела чувствуется и не чувствуется одновременно. Холодно. Тук-тук – тук-тук. Вверх поднимается небольшое облачко пара и почти сразу же растворяется. Немного страшно. Каково это – умереть? Или умирать? Впрочем, скоро узнаю. Тук-тук – тук… Такая же холодная рука чуть сжимает мои пальцы. Его прикосновения обжигают, от них будто остаётся след на обнажённой коже рук. Но это всё лишь психологическое – мои пальцы всё такие же холодные. Тук-тук – тук… Совсем рядом лежит одолженный мною автомат. Одолженный у мёртвого солдата. Скоро его ещё раз одолжат, только уже у меня. У мёртвого меня. Закон войны. А сверху падает хлопья снега напополам с хлопьями пепла. Что-то горит… Тук-тук… Вдалеке слышится гул и стрельба. Линия огня ушла совсем далеко от нас. Только мы уже никогда за ней не успеем. По крайней мере я. Он говорит что-то, а я не слышу – в ушах шумит. От потери крови. В груди что-то неприятно булькает, а во рту чувствуется металлический привкус. Его ладонь сжимает мои холодные пальцы ещё сильнее, заставляя медленно повернуть голову. Аметистовые глаза оценивающе скользят по моему лицу. А сам-то чем лучше выглядит?.. Такой же бледный… И тоже ранен… Тук-тук… И ведь совсем не больно. Странно, но правда. Подо мной растекается багряное пятно, окрашивая снег в ярко-алый цвет. Он опять что-то говорит. Я смотрю на него затуманенными глазами. - Я не понимаю… Слова даются с трудом: замёрзшие губы просто отказываются открываться, а голос совсем сел. Тук… Его глаза не веряще распахиваются. Почти сразу же щёку обжигает от удара. Несильного, но для небольшого прояснения сознания хватает. - Ты слышал, что я говорил до этого? Его тоже трясёт, но он всё равно склоняется надо мной, упираясь руками в снег и проваливаясь ещё глубже. - Нет… Зачем врать в конце жизни? Хоть сегодня можно побыть честным? Тук… - Не закрывай глаза, Альфред. Ты не можешь умереть. Не сегодня. Ты должен умереть от моей руки… Губы искривляются в болезненной ухмылке, а из горла рвётся кровавый рваный кашель. Тонкая струйка алой крови скользит холодной щеке, я её чувствую… - Прости, видимо, не судьба. Его пальцы осторожно, чуть дрожа, стирают кровь, больше размазывая её. - Ты помнишь наш спор? Don’t close your eyes. О, Иван, ты вспомнил этот дурацкий спор. Кто первый закроет глаза. Это так... по-детски. - I’m sorry… Глаза закрываются. Я больше не могу, прости, Ваня…

***

Тук… Где-то далеко слышу шум. Голоса… О чём они говорят? Тук-тук… Тепло… Определённо тепло. Голоса становятся чётче, но я не могу открыть глаза. Что-то сильно давит на грудь, мешая дышать… Больно. Где я?.. Тук-тук – тук… - С ним всё будет в порядке? Его голос… Он такой обеспокоенный… Тёплая рука невесомо гладит по волосам. Приятно… - Конечно. Но ему ни в коем случае нельзя вставать. - Я прослежу. Череда шагов, скрип двери и тишина, лишь наше дыхание её нарушает. Тук-тук – тук-тук. Кашель разрывает пересохшее горло, и я медленно открываю глаза. Они никак не хотят открываться… Почти сразу же натыкаюсь на обеспокоенный взгляд Ивана. Такой открытый. - Я проиграл… Натянуто ухмыляюсь. Сил катастрофически не хватает. - Я всегда знал, что ты придурок. Он сам немного морщится. Ему тоже больно, он же тоже ранен… - Ты как? - Лучше, чем ты. Я лишь тихо смеюсь. Что за привычка защищать всех, не жалея себя? Какая разница, что со мной? Жив и ладно… - Не смейся, я серьёзно. - Если относиться к жизни серьёзно, то и жить не захочется… - Заткнись. Мы уже начали думать, что ты действительно сдохнешь. - И не надейтесь, я не доставлю вам такой радости. - Никто и не хочет такой радости. - Врёшь ведь. - Не вру. С тобой тяжело разговаривать. Это правда. И это не только выражается в различии языка, нет. Мы давно выучили язык друг друга, так проще. Всё дело во мне самом. Со мной просто тяжело разговаривать. Я несерьёзен. Я не хочу быть серьёзным, даже сейчас, находясь на грани. Плевать. Это я. Я не изменюсь. И Иван единственный, кто принимает меня таким. - Don’t close your eyes. Еver. Он не очень хорошо разговаривает на английском. Не любит, хоть я и понимаю его. Он никогда не скажет, что любит. Я тоже. Мне не нужны эти обесцененные признания, которым я не верю. Другие фразы кажутся более глубокими, отражающими смысл. - Ты тоже не закрывай глаза. Никогда…