Всё могут короли, всё могут короли, И судьбы всей Земли вершат они порой. Но что ни говори, жениться по любви Не может ни один, ни один король, Не может ни один, ни один король.
— Миленько, — сказал Кёркленд, оглядев свою будущую комнату. В первый раз, когда он заносил чемодан, у него не было времени осмотреться. Теперь же он заметил, что и у второй кровати стоит внушительного вида багаж: чёрный чемоданчик на колёсиках с ручкой-тянучкой. Знакомый такой. «Нет… не может быть…» — Bonjour, Angleterre, — донельзя радостный и ехидный голос донёсся из-за спины. Артур мысленно сосчитал до десяти и обернулся: ну конечно, кто же ещё. — Я, правда, надеялся на соседа повеселее, но что есть, то есть, — ослепительно улыбаясь, Франциск Бонфуа плюхнулся на свою кровать. «Брагинский… Неужели нарочно… Чтоб тебе… повылазило», — Кёркленд аккуратно опустился на ближайшую койку. — Всё-таки Жан довольно прагматичен, — то ли самому себе, то ли Артуру сообщил важную новость Бонфуа, разглядывая потолок и скрестив руки под головой. — Ты только заметил, — непроизвольно хмыкнул англичанин, не отрывая взгляд от пола. — Вопросы выживания — это одно, а вот… — Франциск повернулся лицом к Кёркленду, — а вот организация быта — совсем другое. Ты уже видел новый спортивный комплекс? Артур отрицательно мотнул головой. — Обязательно посети — тебе понравится, — француз мечтательно улыбнулся, да так, что Англии стало как-то не по себе. — Я тут хотел добиться неофициальной встречи с Жаном через Гилберта, знаешь, что он мне ответил? — Что? — Артуру и впрямь стало интересно. — Я не его секретарша, — довольно похоже передразнил Байльшмидта Франция. — Сам знаешь, где он живёт. Вот иди и сам с ним договаривайся. — Этого стоило ожидать, — Кёркленд криво улыбнулся. — А в честь чего ты решил с ним встретиться неофициально? — Ну, всё-таки когда-то мы были друзьями. Артур чуть не рассмеялся в голос. Но многосотлетняя выдержка не подвела. Всё же забавно, как вовремя Бонфуа мог вспомнить о старой дружбе. А ещё забавнее, что иногда этот трюк у него срабатывал. — И что бы вы обсуждали в этой дружеской беседе? — Кёркленд даже не старался скрыть издёвки. — Твои последние карикатуры? Я думаю, он вполне их оценил. Особенно его любимый еврейский вопрос. На лице Бонфуа снова появилась улыбка. И снова странная. Странная для Франциска. — Я хотел бы узнать, что он собирался делать после, — спустя пару секунд произнёс Франц. — После чего? — Артур знал ответ на свой вопрос, но хотел потянуть время. — Ну не вечно же он будет там стоять, — Франциск издал нервный смешок, Кёркленд поёжился. — Год, два, три, десять — какая разница? Уйдут русские — кто придёт вместо? — Ты думаешь, кто-то снова туда придёт? — и на этот вопрос Артур тоже знал ответ. — В её случае это предсказуемо. — О, а ты решил своего Нострадамуса вспомнить? — Кёркленду не нравилась тема разговора, он бы хотел её сменить. — В своё время он был очень способный мальчик, — уже мягко ответил Бонфуа. — Ты знаешь, почему мы с Кубертеном хотели возродить Олимпийские игры? — Ради вида красивых атлетичных тел, — не удержался от укола Англия. — И это тоже, — пропел Франциск. — Но… Пьер считал, что молодёжь мира должна мериться силами в спортивных состязаниях, а не на полях битв. А я подумал, что это не так уж и плохо, — усмехнулся Бонфуа. Кёркленд молчал. — Артур, — Франс вдруг стал неожиданно серьёзным, — мне бы очень не хотелось узреть Третью мировую не только в качестве участника, но даже свидетеля.***
Переезд в Олимпийскую деревню Союзом Социалистических Республик намечался на следующий день сразу после обеда. Ну, а пока, ближе к вечеру, а точнее — ночи, в просторном домике Советского Союза все республики, ГДР, Венгрия и Польша планировали культурно провести время. А всё потому, что Иван обещал сюрприз. — Брагинский, ты скоро там? — постучал в дверь комнаты Байльшмидт. — Мы тут так и закрытие встретим! — Сей момент! — Иван со всей широты души отворил дверь и чуть не зашиб Гилберта. — Прошу! Вся толпа втиснулась в комнату. — Ванечка, ты раздобыл видеомагнитофон? — Ольга обрадовано подошла к телевизору, на который руки мастера прикрепили современное чудо техники. — Да! — гордо ответил Иван, доставая несколько кассет. — Сейчас кино смотреть будем. Или не кино, — Брагинский задумался. — В общем, что взял, то взял. — Да ладно! — Байльшмидт вытащил из рук России кассеты и вставил в видик первую попавшуюся. И это оказался сборник советских мультфильмов. Лукашевич прыснул: — Да ты, дитятко, умеешь выбрать. — Кто-то сейчас договорится… — Так! — Наталья прервала разгорающуюся ссору. — Мультфильмы, значит мультфильмы! Кто против? Никого. Хорошо, значит, все за. Давайте рассаживаться, только поживее! Несколько стран облюбовало диванчик, однако большая часть расселась на большом мягком ковре. Однако позже все остальные присоединились к ним. Союзные республики как-то инстинктивно плотно, но так, чтобы было удобно, скучковались вместе. Гилберт присел рядышком с Натальей и Ольгой. Эржебет и Феликс — чуть поодаль. Вдруг из соседней комнаты раздался телефонный звонок. Брагинский нехотя поднялся и пошёл на выход, стараясь никого не задеть. — Это точно тебя? — вздохнула Ольга. — Если звонят на ночь глядя, то меня, — крякнул Иван. — Братик, тебе поставить на паузу? — спросила Наташа. — Нет, нет, смотрите, не отвлекайтесь, — ответил Россия и вышел из комнаты.***
— Джонс, ты хоть знаешь, какой сейчас час? — со вздохом ответили по ту сторону океана. Альфред улыбнулся: — А ты разве спишь? — Нет. — Ну вот и в чём проблема, Брагинский? Расслабься. — Так в чём дело? Что-то важное? — голос на том конце провода был до отвращения ласковый и дружелюбный. — Может, я просто так позвонил. — Соскучился, — из трубки послышалась усмешка. — И не мечтай, коммунист! — рыкнул Джонс. — Хочу узнать, как твоя Олимпиада без большей части государств. — Ну, во-первых, не большей части. А, во-вторых, у тебя, что, телевизор плохо идёт? — с очень явным беспокойством спросили из-за океана. — Всё у меня в порядке, — процедил Америка. — Тебе не стыдно? После секундной паузы ему ответили: — Будь так любезен и уточни, за что именно? — Во время Олимпийских игр не ведутся войны, — выдал Альфред. — А у тебя войска в Афганистане. — Они туда вошли ещё до Олимпиады по просьбе афганского же правительства. Так что расслабься. Это было сказано таким спокойным тоном, что Альфред поперхнулся от возмущения: — Ты хоть понимаешь, что теперь самый главный душитель прав и свобод? — Ну, это весомый аргумент, — с усмешкой послышалось в трубке, и Альфред был готов поклясться, что Брагинский нагло улыбается. — Да как ты… — Джонс, давай ты в другой раз будешь говорить, какая я сволочь. Хорошо? Как только Олимпиада закончится, так сразу. Тут недолго осталось. Позвонишь, выложишь мне всё, с чем ты, защитник угнетённых, не согласен. Но только после игр. Мне сейчас не до твоих… — Эй, вообще-то, я тебя игнорирую! Не наглей, — воскликнул Альфред. Однако в конце Ивану послышались усталые нотки. Послышались ли? — Джонс, — голос у Брагинского стал тихий-тихий, — а вот если бы ты приехал… Угадай, чем бы мы занимались? — Чем? — сглотнул Америка. — Соревновались, — мягко-мягко своим бархатным голосом произнёс Россия. — Лёгкая атлетика, бег, гребля… — Продолжай… — Баскетбол, — всё так же ворковал Иван. — Помнишь в семьдесят втором… — Заткнись, — резко оборвал его Альфред. — Ну, на нет и суда нет, — весело отозвались с другой стороны земного шара. — Ты как снова заскучаешь, включи телевизор. Можешь полюб… Джонс резко положил трубку. Злость в нём так и кипела, и тому была одна весомая причина. Альфред хотел соревноваться, он любил соревноваться, а ещё он хотел и любил соревноваться с Брагинским. И не важно где: в спорте, в космосе или в политике. Чувство соперничества было приятным и обволакивающим. А та или иная победа — сладкой. Альфред Джонс, можно сказать, и жил ради этих побед. — Сукин ты сын, — кисть непроизвольно сжалась в кулак.***
Когда Иван вернулся к гостям, его взору предстала чудная картина: посреди комнаты страны ухахатывались, держась за животы. На экране шёл мультик про Бабу-Ягу и, видимо, подходил к концу. — Чудная сатира, Россия, — произнесла Хедервари, утирая слезу. — Да, Брагинский, — через хохот, подтвердил Гилберт. — Мультик как по заказу был нарисован. Иван понял, в чём дело, улыбнулся и ответил: — Ничего подобного. Он был отснят гораздо раньше. — Тогда ты провидец, — немного успокоившись, развёл руками ГДР. Примечания: Теперь же он заметил, что и у второй кровати стоит внушительного вида багаж: чёрный чемоданчик на колёсиках с ручкой-тянучкой. Вот такой примерно чемодан: https://media.sumkini.ru/blog-images/media/2015/02/20/luggage.jpg — Всё-таки Жан довольно прагматичен, — то ли самому себе, то ли Артуру сообщил важную новость Бонфуа, разглядывая потолок и скрестив руки под головой. Франциск может вкладывать в эту фразу множество значений, но одно из них связано с Олимпийской деревней. Старая Олимпийская Деревня (Олимпийская деревня) построена в 1978—1979 в рамках программы подготовки к играм в Москве для проживания участников XXII Московской олимпиады 1980 года. В отличие от олимпийских деревень прежних лет, изначально строилась как жилой микрорайон столицы. Этот олимпийский микрорайон имеет спортивный комплекс, торгово-бытовой центр, поликлинику и другие здания культурно-бытового назначения — это образцовый пример комплексной застройки жилого района. Характерно, что в Олимпийской деревне были сразу построены здания необходимые для эксплуатации после Олимпиады: три детских сада и две школы. Особенно его любимый еврейский вопрос. Возвращаемся к карикатурам 80-х годов: http://propagandahistory.ru/1580/Boykot-olimpiady-1980-g-goda-stranami-Zapada/ Карикатуры, призывающие бойкотировать Олимпиаду в Москве, были связаны не только с вводом советских войск в Афганистан, хотя это и была основная тема. Карикатуры призывали «дать свободу советским евреям», которых не выпускали за границу. То, что выехать просто так вне социалистического блока, было сложно многим, независимо от их национальности, мало кого волновало. Ми́шель де Нострдам (Нострада́мус) — французский астролог, врач, фармацевт и алхимик, знаменитый своими пророчествами. Пьер де Фреди́, барон де Куберте́н — французский спортивный и общественный деятель, историк, педагог, литератор; барон и просто интересный человек. Инициатор организации современных Олимпийских игр (проводятся с 1896). Президент Международного олимпийского комитета (МОК, 1896—1916, 1919-1925). Ему принадлежат многие крылатые фразы, такие как «О, спорт! Ты — мир!» и «В Олимпийских играх самое важное не победа, а участие; главное в жизни не одолевать, а достойно сражаться». Ванечка, ты раздобыл видеомагнитофон? В СССР бытовые видеомагнитофоны начали проникать с середины 1970-х годов и первоначально были только у лиц, имевших возможность выезда за рубеж. В широкой продаже они стали доступны только с начала перестройки. Первый кассетный видеомагнитофон «Спектр-203 Видео» формата VCR сошёл с конвейера Львовского ПТО им. Ленина в 1974 году. В 1979 году его сменили «Сатурн-505» и «Электроника-505» того же формата. Чрезвычайно высокая цена всех этих устройств (более 2000 рублей) в сочетании с нестабильностью их работы и отсутствием рынка готовых видеозаписей, препятствовали массовому спросу на бытовую видеотехнику. С 1980 года «Видеопрограмма Госкино СССР» начала выпускать мультфильм «Баба-Яга против!» на видеокассетах в системе SECAM. Тут автор мог и наврать, ибо он не знает, когда именно в 1980-м вышла данная кассета. — Баскетбол, — всё так же ворковал Иван. — Помнишь в семьдесят втором… — Заткнись, — резко оборвал его Альфред. Исход матча стал предметом долгих разбирательств и дискуссий. Американские игроки и официальные лица команды отказались выйти на церемонию награждения и по сей день не признают результат игры корректным. Для СССР эта победа принесла первое олимпийское золото в мужском баскетболе. СССР вырвал победу 51:50 в последние три секунды.