Весна, 1907 год
Я совсем недавно родился и практически всё время провожу с мамой. Возле неё так тепло и уютно! Мы с ней много разговариваем, она мне многое объясняет. Кстати, я заметил, что в лесу местами ещё лежит снег, хотя мама говорит, что он редко задерживается до конца весны в наших краях. Солнце уже светит очень ярко, я даже не могу смотреть на него. Как здорово, это моя первая весна! Облака светлые-светлые, легкие-легкие, удивительно… Ах, да. Папа сказал, что меня зовут Бэллир. Не знаю, зачем нужны эти чудные названия, но папа сказал, что так принято, и что, как он выразился, «имя должно быть у каждого оленя». - Папа, а как тебя зовут? – спросил я. - Джейк, - ответил он. - А маму? – я поверить не мог, что совсем-совсем у всех есть эти забавные… Кхм… Как там папа говорил?.. Точно, имена! Не верится, что у всех есть эти имена. - Рози, - ответил он. Родители меня хвалят, говорят, что я очень смышленый оленёнок. Между прочим, я научился ходить и бегать гораздо раньше, чем мои сверстники. Несколько раз слышал, как папа хвастался этим своим друзьям. Я заметил, что у папы есть что-то на голове, а у мамы этого нет. Я спросил, что это. Мне сказали, что это рога. У меня они тоже, по словам взрослых, скоро должны появиться. Хоть я и достаточно развитый оленёнок, большинство времени провожу с мамой. Родители говорят, что мне ещё небезопасно ходить гулять одному. Но я не жалуюсь. Мне уютно и тепло возле мамы, нам с ней интересно вместе.Лето, 1907 год
Жарковатое лето выдаётся, скажу я. Мама говорит, что это не совсем нормально. Такой жары в прошлые года она не припоминает. Впрочем, мы с ней частенько греемся на солнышке. Если честно, то это очень приятная процедура. Вокруг всё цветет и пахнет… М-м-м… Как чудесно, это моё первое лето! Кстати, у меня появились друзья: другие оленята, несколько кроликов, парочка совят и немного скунсов. Папа сказал, что какой-то «адский состав» у нас вышел. Мама же в свою очередь заявила, что ничего страшного. Мол, пусть дети играют. Иногда, когда мы собираемся с друзьями и идем гулять, мы слышим странные звуки. Что-то похожее на «тыдыщ» или «пдыщ». Родители сказали, что когда мы слышим нечто подобное, нужно как можно скорее бежать домой. А если, вдруг, эти звуки со стороны дома, то надо бежать в обратном направлении от них, где-нибудь спрятаться и переждать. А затем не спеша идти к дому, будучи крайне бдительными. Взрослые сказали, что эти звуки очень опасны и нам стоит их остерегаться. Эта информация нас очень насторожила, со временем мы стали меньше гулять, а эти странные звуки слышны были всё чаще. Мама с папой были напуганы и взволнованы, хоть и старались не показывать этого. К концу лета я гулял крайне редко, эти звуки непонятного происхождения были слышны каждый день. Я стал замечать, что вокруг гораздо меньше оленей, чем было весной. Странно всё это, очень странно…Осень, 1907 год
Всё вокруг такое желтое, листья у деревьев совсем опали. Природа выглядит такой… мрачной. Да, слегка мрачной, несколько поникшей, но загадочной. Это моя первая осень... Уже потихоньку идет снег. Так здорово видеть, как он падает откуда-то свыше… Все карибу Доусона (отец сказал, что это наше общее, среди оленей, официальное название, ну или что-то вроде того) стали держаться семьями и редко выходили из своих укрытий. Мать и отец рассказали мне, что к чему. Что это за звуки, откуда они, зачем они… Стало понятно, почему вокруг осталось так мало оленей. Я давно не видел своих друзей. Друзей-оленей просто не осталось, они все, в то или иное время, не успели скрыться от этих вредоносных звуков. А кроликам, совятам и скунсам запретили со мной видеться. Их родители сказали, что это слишком опасно. Впрочем, я могу их понять. «Жаль, что не перед кем похвастаться своими уже совсем выросшими рогами», - люблю пошутить я при родителях. Хотя, на самом деле, это далеко не главное. Я скучаю по друзьям и боюсь за родителей, хоть и стараюсь не показывать этого. Изредка мы с родителями видимся с другими оленями, но совсем редко. Надеюсь, всё это ненадолго, и вскоре мы вернемся к спокойному существованию.Зима, 1908 год
Звуки выстрелов слышны почти круглосуточно. Не помню, когда я видел в последний раз спокойных оленей. Не помню, когда я видел карибу Доусона, которые никуда не спешат, никуда не бегут. А спустя некоторое время я стал забывать, когда видел в последний раз хоть какого-то карибу Доусона, кроме родителей. Мы редко выходим из укрытия. Разве что, чтобы поесть, или, в случае опасности, убежать. Да и кушать мы стали меньше обычного… Слишком опасно надолго покидать укрытие. А вокруг всё так чудесно выглядит… Столько снега… Всё-всё в снегу. Непередаваемое ощущение. Наверное, оно было бы ещё более чудесным, если бы местами этот снег не был окрашен кровью. Мама говорит, чтобы я не обращал на это внимания и старался туда не смотреть. Легко сказать, но тяжелее сделать. Чем дальше, тем такого «красного снега» становится всё больше и больше. Я спрашивал у родителей, почему так происходит. За что убивать нас? Мы ведь ни в чем не виноваты... Мы ведь ничего плохого не сделали! Родители лишь отвечали, что пока мне не стоит знать истинную причину. Узнаю, когда стану постарше. Папа вышел поискать немного еды, но вернулся спустя несколько минут. По его встревоженному виду мы поняли, что пора немедленно убираться. Мы бежали так быстро, как могли. Бежали, куда глаза глядели, пока... Пока позади слышались жуткие выстрелы. Вскоре эти выстрелы стали слышны повсюду. Чувство, будто мы окружены. Я услышал, как что-то упало. Оглянулся… Папа! Нет! Они убили его! - Беги, сынок. Беги и не оглядывайся, найди укрытие, спрячься! – крикнула мне мама, а затем… Затем вновь послышался звук удара. Я оглянулся, хоть мама сказала не делать этого. Сначала я не понял, где она, но потом… Она тоже лежала на земле. В нескольких метрах от папы… Мама! Теперь она тоже мертва. Я не знал, что делать. Стоит ли продолжать бороться за жизнь, когда, похоже, не осталось ни одного карибу Доусона… Кроме меня. Я остался совсем один. Пока я раздумывал, как же теперь быть, неосознанно добежал до какой-то небольшой пещерки. Я влетел туда, забился в самый дальний угол, стараясь быть как менее заметным. Сил у меня не осталось вовсе, я уже не мог и стоять. Не знаю, сколько я там пробыл, когда вновь послышались странные звуки. Нет, это были не выстрелы. Кажется, это шаги… Кто-то в пещере. Кто-то приближается… Это моя первая зима. Первая и, видимо, последняя…