Звонки и поздравления

Ещё с вечера Петтеру начали сыпаться поздравления с днём рождения. И неудивительно, что проснулся он не по своей воле и даже не по воле будильника, а от телефонного звонка. Телефон разрывался как-то по-особенному – нагло и дерзко. Поэтому первой мыслью, которая прилетела в голову разбуженного злого Нортуга, было не взять трубку, а поменять эту грёбанную, некогда любимую песню на звонке. Медленно открыв сначала правый глаз, а затем левый, Петтер первым делом заметил тёмный расплывчатый силуэт, который вскоре превратился в Эмиля Иверсена, сидящего на соседней кровати, свесив вниз ноги, и какими-то стеклянными глазами смотрящего на противоположную стену. Похоже, он до сих пор находился в прострации после вчерашней победы в спринте. Однако вспомнив о бесконечно долго звонящем телефоне, Эмиль и его состояние отошли на второй план, Петтер стал думать, как бы ему вытащить затёкшую руку из-под своего тяжёлого тела, и наконец ответить на этот звонок, от кого бы он ни был. - Алло, – прохрипел в трубку Нортуг, так и не посмотрев, кто ему там звонит. - Я думал, ты уже не возьмёшь! – раздался бодрый мужской голос. - Свеннсен, ты – свинья, – простонал Петтер, накрывая лицо одеялом. - Такая же, как и ты! - Это ты меня так поздравляешь, что ли? - Ага, – хихикнул в трубку Эмиль. – Ты – тридцатилетняя свинья, Нортуг. - Спасибо, блин! – тут уже и Петтер не выдержал и прыснул от смеха. - Не спасибо, а хрю-хрю! – хоть Эмиля и назвали свиньёй, но ржал он по-прежнему, как самый настоящий конь. – Как у тебя дела там вообще? - Ну, если не провалю сегодня гонку, то будут очень даже ничего! - Тогда искренне желаю тебе удачи... - И... – внезапно перебил друга Петтер, – ну давай, я хочу услышать от тебя эти заветные слова... - И поднять свою накачанную задницу на этот Альпе-Чермис! – снова послышалось громкое гоготание. – В общем ещё раз поздравляю тебя с днём рождения и прощаюсь! Погнал я на тренировку и тебе, кстати, тоже советую! Пока! Настроение Нортуга после звонка старого друга заметно улучшилось, и он даже, скинув наконец с лица тёплое одеяло, заставил себя зачем-то встать с кровати. Бездумно обойдя весь гостиничный номер раза три точно, он вдруг обнаружил, что Иверсен уже не сидит на своей постели и вообще в комнате им даже не пахнет. «Ну вот, не успел, опять он ванную первый занял!» – подумал Петтер и опять присел на кровать. Зависнув на минуту, он вспомнил, что хорошо бы найти и надеть любимые треники, которые он вчера на ходу снял и запустил в какой-то угол, сразу рухнув на кровать. Любимые треники служили ему верой и правдой зимой и летом, дома, на соревнованиях и даже на горных сборах, а он с ними так обращается. Не дело это! Тем более сегодня они не обычные серые тренировочные штаны, а праздничные! Отыскав их за шторой, у батареи, Петтер в который раз поразился своей меткости и, довольный, натянул их на себя, и с чувством, как будто он только что выполнил сверхсложное задание, пошёл стучаться в дверь ванной комнаты. - Да выхожу я! Выхожу! – негромко пробубнил Иверсен, сразу же послышался щелчок, и дверь распахнулась. Показавшийся на пороге в одном только полотенце, еле державшемся на бёдрах, Эмиль, весь красный, распарившийся, с какой-то хитрой улыбкой, вдруг кинулся на отказывающегося что-либо понимать Петтера, сжимая его в своих объятиях. - С днём рождения! – заорал Иверсен прямо в ухо Нортугу, хорошенько взъерошив его волосы на затылке. - Ты хочешь, чтобы я оглох в тридцать лет?! – заорал в ответ Петтер, удивлённо косясь на своего соседа по комнате и одновременно пытаясь высвободиться из кольца его цепких рук. В этот момент Нортуг чувствовал себя беззащитной антилопой, на которую напал голодный лев. Это ему совсем не нравилось, потому что роль льва всегда была только его. Эмиль, заметив мучения Нортуга, хмыкнул и ослабил хватку, наконец пропустив его в ванную.

***

«Уж лучше бы в этот день не было гонки, ей богу! – пронеслось у Петтера в голове, когда он возвращался из столовой, доедая остатки торта со своего лица. – Просидел бы весь день в номере, никуда бы не высовывался... А так кошмар какой-то!» Всё время, буквально всё время к нему кто-нибудь подходил, чтобы поздравить. Друзья, знакомые и незнакомые, завистники и те, кто просто считали его полоумным бараном... И на завтраке, когда он мирно, никому не мешая, ел свою овсяную кашу, несколько раз прилетело «с днём рождения!» и это докучающее похлопывание по спине, и на тренировке, когда он хотел от всего абстрагироваться, и на обеде. Нортуг бы уже даже не удивился, если б во время гонки его специально кто-нибудь догнал и поздравил. Как будто сегодня это было всеобщим долгом. Как будто без их поздравлений этот мир непременно рухнет. Ну, конечно, это же юбилей! Тридцать лет, как никак! Петтеру уже было тошно и от этой цифры, и от всех этих поздравлений, из которых едва ли наберётся хоть парочка действительно искренних, идущих от чистого сердца, и от того, что всё время приходилось из вежливости что-то отвечать. Весь настрой на гонку сбили... даже не сбили, а закатали в асфальт своим катком лицемерия. Хотя далеко не всех он считал лицемерами. - Петтер! – из-за спины, откуда ни возьмись, выпрыгнула широко улыбающаяся Тереза. – С днём рождения! - Спасибо. - Ой, у тебя, кажется, торт на лице... и в волосах! – Йохауг провела своим маленьким пальчиком по сладкой щеке именинника и попробовала его на вкус. – М-м-м, вкусно, даже очень! - Я знаю, – рассмеялся Петтер, – между прочим, мой любимый торт! А за то, что он оказался на моём лице, можешь поблагодарить Дюрхауга. - Обязательно! – продолжала улыбаться Тереза. – А теперь мой подарок. Норвежка уже было потянулась, чтобы поцеловать юбиляра, но вдруг у того зазвонил телефон. И Петтер, уже одной рукой доставая из заднего кармана штанов этот ненавистный предмет, пальцем другой указал Терезе на свои губы, присел и прошептал: «Только быстро!» Йохауг просто чмокнула и, на прощание вновь улыбнувшись, убежала. - Ну привет, – донёсся из трубки весёлый голос. - Между прочим, из-за тебя в полной мере не смог состояться мой поцелуй с Йохауг, – привычно забрюзжал Петтер, хотя на самом деле именно этого звонка он ждал весь день. Потому что звонил ему Маркус Хелльнер, его горячо любимый швед и просто отличный собеседник. Хотя отличным собеседником он был не всегда: иногда он любил включать «режим Олссона», начиная жаловаться на свои обострившиеся болячки, и тогда его было не остановить, а слушать всё это – ещё та пытка. Однако сегодня Маркус был явно в прекрасном расположении духа. - Да брось! Я же знаю, что я для тебя важнее, чем какой-то там поцелуй. Скажу больше, я абсолютно уверен, что к этому моменту тебя уже перецеловала вся ваша сборная: и женская... и даже мужская! – его тон, как показалось Петтеру, стал до неприличия насмешливым, а конец фразы сопровождался уже нескрываемым ржанием. - Один ты меня, Хелльнер, до сих пор не поцеловал! - Один? Что, неужели даже Суннбю успел? – не переставал потешаться швед. - Упаси боже! Не надо мне такого счастья! – Нортуг, успевший добежать до своего номера и закрыть дверь, уже потихоньку сползал по стенке от смеха. - Нет, ты только представь, как борода Мартина будет щекотать твою нежную кожу... - Хелльнер, ты не мог оставить свои дурацкие фантазии при себе? Я же теперь всю гонку буду думать о его бороде, о боже... – скривился Петтер, словно съел самый кислый лимон. – А может, ты на него работаешь и сейчас пытаешься вывести меня из игры? - В отличие от тебя, он работает сам на себя, – как бы невзначай заметил Маркус. – И вообще, может, я помочь тебе хочу, ты не подумал? Вот увидишь его на трассе, так и рванёшь побыстрее. Или ты уже слишком старый? – без издёвки здесь вновь не обошлось. - Не старее тебя, друг мой кудрявый, – язвительно добавил Нортуг и, на мгновение замолчав, собираясь с мыслями, уже абсолютно спокойным голосом продолжил: - А вообще, знаешь, я тебе весь день завидую. - Чего это? – судя по тому, как изменился голос шведа, он очень удивился. Чтоб Петтер Нортуг и кому-то завидовал? Да-а, оказывается и такое бывает. - Ну, просто... Понимаешь, ты отмечал свой юбилей дома с семьёй, и никто тебя не доставал... - Как это никто? А ты? – послышался смешок Маркуса. – «Хелл, я так соскучился... Хелл, давай я приеду... Что это за праздник такой без Нортуга?!» – передразнивал друга швед. - Ну, я – это я! - Вот это аргумент! Так что это получается... Королю вечеринок больше не нужны вечеринки, я правильно понял? - Отчасти... - Ну раз ты это признал, то я тогда с огромным интересом буду следить за сегодняшним масс-стартом, что-нибудь сенсационное обязательно случится: либо Суннбю провалится, либо подиум будет без норвежцев, а представь, если и то и другое? – наигранно ахнул Маркус. Они, без сомнения, разговаривали бы ещё очень долго, но и у того и другого внезапно возникли, так называемые, непредвиденные обстоятельства: у Маркуса – проснувшаяся дочка, а у Петтера наоборот – отчаянно требовавший тишины, чтобы спокойно вздремнуть перед гонкой, Эмиль Иверсен.