Соткан из лжи

Яркими огнями сверкает Париж. Этой свежей, теплой весенней ночью город не спит, сияя золотым и синим. Свет здесь никогда не гаснет: днем греет солнцем, вечером зажигаются фонари. Уличный шум вьется над крышами домов, уносясь в даль вместе с легкими порывами шального ветра. Если хорошо прислушаться, можно уловить, как разные звуки, доносящиеся с улиц, складываются в самобытную, тихую мелодию. Париж поет. Поет для тех, кто не спит по ночам. Обычно песня звенит и льется, будто чистейшая горная вода. Сейчас в нее закрались тревожность, невыносимая горечь и фальшь. И Франция прекрасно это слышит, чувствует кожей. Он знает, что все неуловимо меняется уже очень давно. Фальшь и горечь в ночных песнях были всегда. Просто раньше эти нотки было легче игнорировать... Франция тяжело вздыхает и закрывает окно, ограждаясь от звуков, приходящих извне. Все, что находилось за пределами небольшого кабинета ,не вызывает сейчас ничего, кроме раздражения. Противная физическая боль, из века в век сопровождавшая его, вспыхивает с новой силой, ударив по вискам и сердцу. Мысли путаются, свиваются в клубок, не давая ни спать, ни работать. Франциск в конце концов не выдерживает, швыряет на стол ручку и откидывается на спинку кресла, закрывая глаза. Он устал. Устал лгать себе и другим о том, что все хорошо. А разве может быть иначе? Ведь он же воплощение Французской Республики – легкомысленный и ветреный романтик, со слегка развязной улыбкой на лице и синими глазами, что полны жаждой жизни. Безупречный и блестящий, независимо от ситуации. Только мало кто знает, что творится за всем этим лоском и красотой, что Франция просто лжет из-за того, что слишком часто испытывает боль. Из века в век он искусно врет, скрываясь за голубым шелком дорогого платья, белым батистом платков и зеркальными галереями Версаля. Прячет боль за блеклой военной формой, трехцветными полотнами флагов и пестрыми стеклами церковных витражей. Все соткано из лжи, пронизано и опутано ею, как паутиной из тонкого кружева, в центре которой скрывается страх, слабость, боль и все другие чувства, о которых Франциск хотел бы забыть. Да вот только не получается. Однако не он один вынужден лгать, скрывая негативные эмоции. Виновные и безвинные, ради спасения или выгоды – все лгут. Это словно карнавал, театральное представление, в котором каждый играет свою роль, ни разу не показав истинного лица. Иные изображают дураков, другие – королей. Кто-то верит, что еще не поздно сбросить надуманный образ, явив миру себя настоящего, распахнуть душу, открыться. Франция так не может. Маска приросла к лицу, уничтожила все, что было за ней. Осталась ложь, под которой скрыта боль. И он снова вынужден принимать участие в этом лицемерном параде... Незаметно пролетает время, уже совсем близко рассвет. Очередная ночь проходит для Франции без сна, но он более не чувствует усталости – не в первый раз встречает рассветы, сидя за рабочим столом. Он отодвигает в сторону занавески и распахивает окно, впуская в комнату свежесть раннего утра, прогоняя прочь все, о чем думалось ночью. Плохие мысли вспугнутыми птицами вскакивают со своих мест и улетают вслед за весенним ветром. Медленно и неспешно поднимается над городом алое рассветное солнце, затихает ночная песня. Улицы наполняются звуками нового дня, новой мелодией парижского утра. Франция слушает песню с улыбкой и, как прежде, лжет самому себе о том, что все будет хорошо.