Суженый-ряженый

— Змей Горыныч, выходи, гадина басурманская, биться будем, — орал во всю мощь богатырского голоса Илья Муромец. По правде говоря, доброму молодцу больше нравилось отсиживаться в княжеском тереме, вместе с товарищами боевыми отпаиваясь дармовым медом и иноземными винами на пиру Владимира — Красное Солнышко, обсуждая политику иностранных государств. Матушка-княгиня только бессильно всплескивала руками, после таких вот бесед находя верного супруга, который, с трудом держась на ногах, целовал в зад тушу дикого кабана. Богатыри же часто переходили от слов к делу, приводя разумные аргументы крепостью кулаков. Кулаки и вправду были крепкие. В этом не раз мог убедиться вещий Боян, развлекавший гостей княжеских игрой на гуслях и получивший однажды этими гуслями по голове. Удар оказался крепким. Музыкальный инструмент поломался на обе части. Голова у древнего сказителя выдержала, а вот содержимое в ней, похоже, сильно пострадало. С того момента Боян изъяснялся лишь односложными фразами да частенько пытался приставать к славным дружинникам, путая их с красными девками. За что и получал неоднократно от разобиженных воинов. — Зачем кричишь, Илюшенька? — из пещеры высунулась одна из заспанных голов величайшего злодея всея Руси. — Зачем биться требуешь? Лучше давай самогоночки выпьем, сама Баба Яга гнала на мухоморчиках. — Отравить меня, падаль, хочешь, — вскипел добрый молодец, обнажая меч-кладенец. — Ты почто дочь княжескую Василису Прекрасную похитил, ирод бесстыжий? Змей открыл пасть, намереваясь что-то сказать, но вдруг умолк, затравленно оглядываясь по сторонам. Вскоре и Илья понял в чем, собственно, дело. На полянку перед древней пещерой выплыла тощая, как жердь, девичья фигура в сарафане с пестрой вышивкой, кокошнике и тощей, будто крысиный хвост, косой цвета прелой соломы. Лицо девицы усеяла горсть крупных красноватых прыщей. — Горынюшка, — вскрикнула она, бросаясь к трехголовому ящеру. Зверушка нервно отползла назад в собственное жилище. Хвост бедной рептилии с шипом на конце нервно дернулся в сторону. Каменные своды пещеры угрожающе задрожали. — Кто ты, красавица? — русский богатырь первым овладел даром речи. — Василиса я Прекрасная, — ответила дочь князя, собираясь заплакать. — Заманил меня сюда змей проклятый, растоптал сердечко девичье, обещал жениться, а слово не сдержал, гад. Горыныч отчаянно заскулил, словно побитая дворовая шавка, и покрутил темно-бурой когтистой лапой у одного из шести висков. Княжна, заметив этот жест, обрушила на бедного змея бесконтрольный поток слез, сопровождаемый редкими подвываниями. — Не было ничего, Илюшенька. Врет она, — заорал несчастный, с трудом подавляя скорую истерику. — Сама это дура ко мне пришла. Говорит, замуж хочет. Как я ее ни отваживал, прилипла, точно банный лист к одному месту. Спаси, добрый человек. Не дай сгинуть безвременно. Призадумался Илья Муромец. Жаль ему стало представителя неизвестной древнерусской науке фауны. — Помогу я твоему горю, девица, — пообещал молодец. — В жены что ли возьмешь? — сразу приободрилась Василиса Прекрасная. Отважный герой резко отступил назад, для надежности осенив себя крестным знамением. — Так я и думала, — всхлипнула дочь князя, собираясь снова заплакать. — Батюшка мой отовсюду женихов призывал, только те шарахаются и падают в обморок, как меня увидят. Не хочу до старости в девках сидеть, лучше за Горыныча замуж пойду. Бедняга взвыл, намереваясь продолбить одной головой каменную стену пещеры. Перспектива обзавестись после трехсот лет холостяцкой жизни молоденькой женой реликтового ящера явно не радовала. — Не печалься, красавица, — русский богатырь ласково погладил княжну по голове. — За морем-океаном царство славного Салтана лежит. Целый гарем у него. На любую юбку, подлец, кидается. Он возьмет тебя в жены. Василиса радостно захлопала в ладоши, кидаясь на шею к спасителю. Змей улыбнулся во все три пасти. Скорая женитьба, похоже, больше ему не грозила. — Заходи еще, Илюшенька, — змей от умиления смахнул хвостом случайную слезу, махая лапой вслед счастливой паре. — Гостем будешь. — Как-нибудь в другой раз, — размыто пообещал герой древнерусских былин.