Слава тебе, безысходная боль!

Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король. Вечер осенний был душен и ал, Муж мой, вернувшись, спокойно сказал: «Знаешь, с охоты его принесли, Тело у старого дуба нашли. Жаль королеву. Такой молодой! .. За ночь одну она стала седой». Трубку свою на камине нашел И на работу ночную ушел. Дочку мою я сейчас разбужу, В серые глазки ее погляжу. А за окном шелестят тополя: «Нет на земле твоего короля…» Анна Ахматова. 1910

      Гермиона стояла у окна в гостиной, комкая в руках тёплую вязаную шаль, подаренную ей миссис Уизли на последнее Рождество. Душный осенний вечер навис над пригородом Лондона. С востока шёл грозовой фронт, а на западе солнце, уступая тьме, тяжелым красным шаром катилось за горизонт, плавя стекла в домах.       Их с Роном собственный дом был куплен два года назад, когда стало ясно, что в семье ожидается пополнение. Оба к тому времени уже несколько лет работали в Министерстве магии на хороших должностях. Ужасы прошедшей войны постепенно стирались из памяти, и они смогли позволить себе жить тихой и размеренной семейной жизнью. Рон был любящим мужем и оказался заботливым отцом. Он безумно радовался рождению Лиззи. А Гермиона была счастлива. Настолько, насколько это было возможно в её случае.       Сегодня после обеда Рон ушёл на прогулку с Лиззи. Вернулся взволнованным и молча протянул жене свежий номер «Ежедневного пророка». На первой полосе большими буквами был напечатан заголовок «Трагедия в Малфой-манор». Под заголовком была огромная фотография красивой молодой женщины с безупречной осанкой и печальным благородным лицом. Женщина была в дорогом траурном платье. Рука её, затянутая в чёрную атласную перчатку, лежала на плече старшего сына, лет семи. Он стоял рядом с ней, низко опустив голову, так что не было видно лица, и держал за руку своего младшего брата, испуганно глядящего в объектив. Несмотря на то, что это была колдография, фигуры казались статичными. Они практически не двигались. Женщина едва заметно поджимала губы, стараясь ничем больше не выдать своих эмоций, а младший сынишка хлопал огромными серыми глазами. Далее следовал короткий текст статьи, повествующей о произошедшем.       Лорд Малфой приехал в свое поместье утром, отобедал с семьей и вечером в одиночку отправился на верховую прогулку в лес недалеко от Малфой-манор. Когда стало совсем темно, жена забеспокоилась и отправила слуг на поиски. Они нашли на опушке осёдланную лошадь. Сам молодой лорд сидел неподалёку на земле, прислонившись спиной к огромному старому дубу. Лицо его было бледным и спокойным, глаза закрыты. Следов борьбы обнаружено не было, палочка находилась в кармане владельца. Колдомедики пока не раскрывают причину смерти молодого лорда. Что произошло в тот роковой вечер в лесу — остается загадкой. Ежедневный пророк выражает свои соболезнования миссис Малфой и её сыновьям. Гермиона пробежала глазами статью и побелела как полотно. Рон не заметил этого, он уже ушёл укладывать дочку, которая всегда хорошо спала после долгой прогулки.       Рон убаюкал Лиззи и быстро переоделся, чтобы отправиться на ночное дежурство в Министерство. Он вошел в гостиную и увидел стоявшую у окна, спиной к нему, Гермиону. Она была напряжена, а руки комкали шаль, край которой теперь выводил узоры на паркете. Рон тихо подошёл к жене, положил руки ей на плечи и почувствовал, как она вздрогнула. Он не стал целовать её в щеку перед уходом, как делал это обычно. За годы семейной жизни он научился чувствовать её настроение. Видимо, смерть Малфоя всколыхнула в ней воспоминания о войне. Сейчас ей нужно побыть одной. Но перед тем как уйти, Рон все же тихо пробормотал: — Мы почти не пересекались в министерстве. Ты знаешь, я никогда не менял своё мнение о нем, но он не заслужил такой ранней смерти. Жалко его семью. Пожалуйста, не переживай! Гермиона продолжала неподвижно стоять спиной к нему, словно статуя, высеченная из мрамора. Она лишь закрыла глаза и по её щеке покатилась слеза. Рон тяжело вздохнул и развернулся. Через несколько минут где-то за спиной тихо скрипнула дверь. В голове Гермионы пронеслось: «Милый Рон, если бы ты знал, ЧТО для меня на самом деле значит его смерть!» А в слух она тихо прошептала: — Ты все-таки сбежал… *** — Господи, Рон! Как можно быть таким недалеким! Все! Я Больше не хочу с тобой разговаривать! — Гермиона со злостью хлопнула дверью в спальню. А в ответ ещё сильней хлопнула входная дверь. Ушёл. Ну и черт с ним! Маленькая съемная квартирка стала свидетелем самой крупной их ссоры. Нет, они редко ругались, а чтоб так, с криками — почти никогда. Но Рон приревновал её к коллеге абсолютно беспочвенно. И они с горяча наговорили друг другу столько всего, что вспомнили даже школьные обиды. Сейчас Гермиона была так зла. У неё даже промелькнула мысль, что это конец. Рона не было всю ночь. Утром он так и не появился, и Гермиона даже не хотела знать, где его носит.       Она собиралась на работу, сердито раскидывая вещи по комнате. Назло Рону надела платье и туфли. Она не затворница! Она интересная, мужчины обращают на неё внимание, она имеет право выглядеть хорошо! И при этом она честная, она не бросается ни к кому в постель! Рон может засунуть свою ревность куда поглубже! Гермиона была на взводе. День выдался утомительный, но злость к вечеру не прошла. Стало только обидней.       На выходе из здания кто-то галантно пропустил её вперёд. Она вышла, не обращая ни на кого внимания, пытаясь отыскать зеркальце в своей сумочке. Сзади раздался знакомый надменный голос: — Мисс Грейнджер, вы, кажется, кое-что потеряли.       Гермиона развернулась и столкнулась с ледяным насмешливым взглядом. Малфой, собственной персоной. Одет с иголочки, осанка идеальная. Он подошёл к ней и протянул шелковый шарфик, который она, по всей видимости, случайно обронила. Она осторожно приблизилась у нему, ожидая чего угодно. Вот сейчас он поманит её этим шарфом, а потом поднимет вверх и заставит подпрыгивать и просить отдать его. Вспомнились все гадости, которые говорил ей Малфой во время учебы в Хогвартсе. А настроение было и без того препаршивым. Драко разом прочитал по её лицу все. Он спокойно вернул ей шарф и учтиво кивнул, а потом вдруг ободряюще улыбнулся. Так искренне. Гермиона не ожидала этого. Враждебность и недоверие в её взгляде сменились усталостью. Она опустила голову и тихо прошептала: — Спасибо! Затем развернулась и медленно пошла домой. В тот момент она не знала, что именно подтолкнуло его окликнуть её. Желание помочь, любопытство, жалость или возможность воспользоваться моментом. Какая разница? — Грейнджер! Она вздрогнула и остановилась. Внутри снова зашевелился клубок неприятных воспоминаний. А Малфой уже приблизился к ней сзади. И вдруг она услышала своё имя. — Гермиона. Он никогда не называл её так. Ни разу. Грейнджер, зубрила, грязнокровка… Как угодно, но только не по имени. Она развернулась и удивленно посмотрела на него. Высокий, статный, гордый блондин с холодными серыми глазами и надменным выражением лица. — Не согласишься составить мне компанию? Она рассеянно кивнула, все ещё ожидая какой-то подвох с его стороны. И решила для себя, что сразу уйдёт, как только он даст ей повод. Но он так и не дал.       Это был странный вечер. Они зашли в ближайший ресторанчик, заказали ужин и минут десять сидели в молчании, даже не глядя друг на друга. Потому что каждый думал о чем-то своём. За весь ужин они перекинулись лишь парой дежурных фраз и под десерт поговорили о делах в министерстве, что было несомненным прогрессом. Гермиона чувствовала себя неловко, а вот Малфою кажется было все равно. Ещё бы! Аристократ. Его учили вести себя подобающим образом в любой ситуации. Однако положенной по этикету непринужденной беседы так и не состоялось. В ожидании счета оба молча смотрели в окно. Когда они вышли на свежий воздух, Малфой сказал: — Я провожу тебя до угла. Гермиона лишь кивнула. На углу она сухо попрощалась со своим спутником и пошла домой, а Драко остался на месте. Какое-то время он задумчиво смотрел ей вслед, а потом развернулся и пошёл прочь.       Гермиона полночи не могла уснуть. Она ломала голову, что же это было? Малфой решил поностальгировать? Вспомнить школьные годы? Или ему просто осточертела его дворянская жизнь? Ответов не было. А на следующий вечер все повторилось снова. И Гермиона не отказалась составить ему компанию. Теперь её терзало любопытство. Кроме того, это была возможность отвлечься от ссоры с Роном, который на какое-то время перебрался к родителям.       Все рабочие дни теперь заканчивались для Гермионы ужином в странной компании. От прежней неловкости не осталось и следа. Они просто спокойно беседовали на отвлеченные темы, искусно обходя неудобные моменты. Негласно было принято табу на тему войны и прошлых разногласий. Малфой хоть и держался порой не как лорд, а как сам король, в целом вел себя на удивление доброжелательно и оказался интересным собеседником. Гермиона была удивлена, насколько легко им удалось найти общий язык. А в конце выходных она призналась себе, что с нетерпением ждёт новой встречи.       Пролетела ещё одна неделя, они давно перешли на ты и теперь сторонний наблюдатель мог бы подумать, что они — давние друзья. В очередной пятничный ужин Драко как обычно проводил её до угла, но не спешил прощаться. Повисла неловкая пауза. Гермиона вопросительно посмотрела на него, а он усмехнулся и сказал: — Я бы хотел пригласить тебя в гости в своё поместье. У тебя есть какие-то планы на эту субботу? Гермиона немного растерялась, не зная, что ответить, а он, пристально посмотрев на неё, добавил: — Я покажу тебе фамильную библиотеку. Это стало самым весомым аргументом в пользу принятия приглашения. Гермиона улыбнулась и кивнула. — Ты знаешь, что я не смогу устоять перед таким предложением. — Прекрасно! Тогда встретимся здесь в час дня, а потом аппарируем вместе. Она смущенно кивнула, а он обворожительно улыбнулся и шутливо отвесил изящный поклон на прощание. Гермиона вернулась домой крайне взбудораженной. Войдя в коридор, она кинулась к зеркалу и увидела, что щеки её горят. Что же это? Её бывший враг, а теперь новый друг пригласил её посмотреть своё поместье. Но почему она так смущена? Взрослая женщина, и вдруг ведёт себя как школьница!       Все утро следующего дня Гермиона готовилась к встрече. Она ломала голову над одеждой. В результате сердито отогнав мысли о том, что она проведёт день в компании красивого молодого и при том состоятельного мужчины, она надела узкие джинсы, сапожки, блузку, а сверху легкую кожаную куртку. Подумаешь, аристократ! Пусть хоть в фраке появится, ей то что?       Гермиона опоздала на пять минут. Драко уже ждал её. Вместо привычного костюма-тройки, в котором он ходил в министерство, на нем тоже были джинсы, рубашка и модный пиджак. Он галантно поприветствовал её, вместо рукопожатия, поцеловав протянутую руку. Гермиона смутилась. Впервые за две недели их общения она снова почувствовала себя не в своей тарелке.       Поместье было великолепным. Огромный дом, сад, парк, конюшни, и, конечно же, самое ценное — фамильная библиотека. Гермиона подумала, что одна только треть всех этих книг стоит десять таких поместий.       Они пообедали вместе в большом зале, а затем пошли на прогулку в старый сад. Мраморная крошка, которой были посыпаны аллеи, тихо скрипела под ногами. Гермиона остановилась у идеально сформированного розового куста. Перебирая пальцами бархатистые лепестки, она сказала, не поворачиваясь к Драко: — Прекрасное поместье. Нужно много сил, чтобы за всем следить. Ты — молодец. — Это не я. Всем занимается моя жена. Я провожу здесь очень мало времени. В будни я предпочитаю оставаться в лондонской квартире. — Богатые тоже плачут? — усмехнулась Гермиона. — Видишь ли, на самом деле здесь довольно скучно. Первые пять дней ты ещё будешь радоваться всему вокруг, а потом все это просто надоест. Дворянская жизнь — это рутина. Она даёт привилегии, но порой накладывает слишком много обязательств.       Гермиона, наконец, подняла глаза и столкнулась с ним взглядом. Он подошел к ней в плотную, так, что их тела теперь почти соприкасались. Она инстинктивно попыталась отодвинуться от него, чтобы вернуть личное пространство, и потеряла равновесие. Он крепко обхватил её за талию, чтобы удержать от падения. Её руки уперлись ему в грудь. А он вдруг склонился и коснулся её губ, не давая ей опомниться. Поцелуй был мягким, но настойчивым. Его пальцы поглаживали её спину, проникнув под куртку. И Гермиона, поколебавшись, ответила! Всего на мгновение, но он уловил это. Голос её разума быстро проснулся и попытался вернуть её на землю. Что же она делает? Он ведь женат! А как же Рон? Неужели такой эффект на неё произвела вся эта аристократическая мишура?! Она отпрянула. Не зная, как теперь вести себя с Драко, она отошла от него на пару шагов и обхватила себя руками. Она боялась снова посмотреть в эти серые глаза, которые её сейчас очаровали. Он устало вздохнул: — Прости, но я не могу сказать, что это была минутная слабость. Я хотел сделать это и хочу снова. Она испуганно взглянула на него, а потом снова потупилась, не решаясь произнести ни слова. Тогда Драко медленно приблизился к ней. — Гермиона, выслушай меня! Я не могу предложить тебе серьёзные отношения, и я не требую от тебя никаких обязательств. Ты просто нужна мне здесь и сейчас. Ты такая живая! Ты как глоток свежего воздуха. Меня окружают холодные люди и вещи. В тот вечер, когда я первый раз пригласил тебя на ужин, я просто хотел выбраться из этой рутины. После школы со мной не происходило ничего интересней министерских интриг. Я теряю что-то очень важное. Я знаю, что ты меня понимаешь! Останься со мной сегодня, прошу! Последние слова он прошептал ей практически на ухо. Её сердце пустилось в бешеный пляс. Она снова решилась посмотреть на него, и весь окружающий мир пропал. Глаза в глаза. Она сама приподнялась на носочках, обвила руками его шею и поцеловала. Жарко, страстно.       Она не помнила, как они вернулись в дом, как нашли спальню. Она помнила только его руки, губы и глаза. Серые как сталь. И весь этот уверенный в себе человек, казалось, целиком был сделан из холодной стали. Стали, которая теперь плавилась от страсти.       После они лежали в абсолютной темноте прислушиваясь к дыханию друг друга. Он долго выводил пальцами узоры на её спине, а затем заговорил: — Посмотри на нас. Ты когда-нибудь могла представить себе такую ситуацию? Я точно не мог. Но от этого я как никогда чувствую, что я живой. Он помолчал немного и продолжил: — У меня есть все. Титул, деньги, влияние. Пределом моих мечтаний в школе был полный контроль над собственной жизнью. Чтобы я все решал сам, чтобы ни от кого не зависел. Теперь я могу себе это позволить, но я заложник обстоятельств. Иногда мне кажется, что моя жизнь расписана до самого конца. В такие моменты хочется бросить все и сбежать, но голос разума сразу спрашивает: «А что потом?». Я в этой клетке по доброй воле… Он умолк, а она лишь тихо вздохнула в ответ.       Они встречались весь август. Словно в дешевом дамском романе: король и его фаворитка. Каждый выходной она приезжала в Малфой-манор, и они проводили день и ночь вместе. После совместных ужинов в будни они оставались в его лондонской квартире.       В последний выходной месяца, воскресным утром они лежали вместе в постели. Её голова покоилась на его груди, он легонько перебирал её каштановые кудри. — На следующей неделе возвращается моя жена с детьми. Гермиона ничего не ответила. Она даже не пошевелилась. Они оба знали все с самого начала. У него есть семья, у неё — Рон. Их внезапный роман должен был рано или поздно закончиться.       Они простились долгим поцелуем, поставив последнюю точку в своей короткой истории. Больше никаких встреч, никаких совместных ужинов. Так надо. Теперь у них есть самое ценное — воспоминания об этом маленьком безумстве, которое пленило обоих. Их короткий роман, вспыхнувший как спичка и быстро погасший под дуновением обстоятельств.       Гермиона вернулась домой и долго сидела на кровати в полной тишине, а вечером к ней пришёл Рон. Пришел, чтобы помириться и сделать ей предложение. Какая горькая ирония! Она согласилась, не раздумывая. А через девять месяцев на свет появилась Лиз. ***       Гермиона не знала, сколько она так простояла у окна. Солнце уже давно закатилось за горизонт. Краски заката поблекли, поднялся ветер. На стекло упали первые капли дождя, послышался запоздалый гром.       Молодая колдунья развернулась и стремительно пересекла гостиную, задев край злополучной газеты, небрежно брошенной на кофейный столик. Та с тихим шелестом упала на пол и раскрылась. Войдя в детскую, Гермиона зажгла ночную лампу и склонилась над кроваткой. Она осторожно провела рукой по щеке дочки, и та приоткрыла сонные глазки. Серые. Как у отца. — Прости, милая! Спи! Все хорошо! Девочка снова смежила веки и тихонько засопела. Гермиона долго стояла над ней, всматриваясь в её маленькое личико и находя знакомые черты. А за окном под напором стихии шумели деревья. И этот шум аккомпанировал единственной мысли, крутившейся в голове Гермионы: «Моего короля больше нет на этой земле!».