То, чем я буду жить

      Этот день настал.       Неспешными шагами иду по улице, на ходу прикуривая и блаженно затягиваясь ядовитым дымом, наполняя легкие никотиновым воздухом. Буквально заставляю себя идти к своему новому повелителю. К ребенку, не ведающему настоящей жизни.       Сеймей погиб, и я ничего не смог сделать. Я должен был просто перейти по наследству к его младшему брату. Как бездушная вещь. Хотя какая теперь разница?       Я воспитывался для того, чтобы стать таким — одиноким и никому не нужным. Учитель воспитал из меня сильного бойца, выдрессировал хорошего хищника. Только Рицу-сенсей не учел одного: я до сих пор могу чувствовать. Правда, боль физическую я теперь переношу с легкостью, но вот что сделать с тем, что внутри меня? От воспоминаний не избавиться, от чувств не отказаться. Хотя очень хотелось бы…       "— Боль. Ты должен научиться терпеть любую боль. Что бы ни случилось, ты должен защищать своего агнца. Полное подчинение и боль — это твое предназначение. Это то, чем ты будешь жить…"       Подчинение? Беспрекословное подчинение. Безраздельно принадлежать своей Жертве. Высшее счастье для Бойца — быть рядом с кем-то в паре. Это четко и ясно засело в моей голове благодаря учителю. И я тогда действительно желал быть кому-то нужным. Наивно верил в то, что моя судьба в лице моего агнца будет удачной, а может даже счастливой.       А потом я потерял свои ушки, поддавшись своим чувствам и его словам. Думал, что меня любят. Думал, что кому-то нужен. А это была всего лишь минутная слабость. Всего лишь воспоминание из прошлого и мое сходство с ней — с той, что дала мне жизнь.       "— Сегодня я познакомлю тебя с твоей Жертвой, Соби.       — Я думал, я буду принадлежать вам, вы ведь…       — Прости, Соби-кун, но у меня уже есть свой боец. У Сеймея он тоже имеется, но он пожелал взять еще одного.       — Но ведь это невозможно, сенсей!       — Видишь ли, Соби, ты не простой Боец. Ты — универсальный Боец.       — Вы хотели сказать: "запасной"…       Запасной? Когда я его увидел впервые, все эмоции и чувства внутри меня разом сжались в тугую пружину. Мне внезапно стало страшно. Его взгляд, улыбка, движения — все это было таким обычным, на первый взгляд, но всем своим нутром я чувствовал, что все это ни что иное, как ложь и притворство.       "— А имя мы вырежем здесь…"       Боль. Настоящее значение этого слова мне открыл Сеймей. Он знал, что я буду подчиняться ему без колебаний, и поэтому в его руках я был чем-то вроде подопытного. Боль стала неотъемлемой частью моей жизни в паре с ним. Бои проходили удачно, без единой царапины. Только вот после боя я страдал за любую оплошность: за то, что медлил, за то, что пропустил удар. Меня медленно ломали, а я просто подчинялся. Потому что так должно быть.       А сейчас я иду к нему — к ребенку, не ведающему настоящей жизни, к своей новой паре и к своей новой боли. Не физической.