Длань будущего

      Шеавин-наблюдатель испытывал весьма… Пожалуй, он мог классифицировать это чувство как забавное. Вообще, в возрасте свыше тысячи лет физически и душевно, довольно сложно классифицировать свои эмоции, слишком они комбинированные? Всеобъемлющие? Единого определения нет, а тем кому оно могло бы быть нужно слишком заняты, либо им не до того. По той же причине, пришлось наложить на собственную душу ментальные ограничения. Тело было просто не способно обрабатывать такие объекты эмоционального типа.       Затруднения Шеавина были довольно обычными для эльдар. Сложно определить собственные качественное изменения в эмоциональной сфере, не имея возможности сравнивать её с кем-нибудь другим, прошедшим те же изменения, так как в каждом отдельном случае качество и направление психических изменений уникальны.       Но, мы отвлеклись, испытываемое Шеавином чувство осознания того, что забавная висюлька-талисман, которая, как мне тогда казалось, была просто руной наполненной переживаниями матери и напоминанием об опасности окружающего мира, на самом деле хорошо замаскированный камень душ (визуально не опознаешь, а проверять безделушку повода не было). Причем, «талисман», завязанный на меня с самого детства, ставший настолько привычным, единым со мной, что о его природе Шеавину ни разу не пришлось задумается самому или дать повод сделать это другим.       Сначала был не тот возраст и далеко не те знания, потом как-то не было повода для «задуматься», а там не успел и глазом моргнуть, как первый десяток столетий прошел. Довольно насыщенных столетий, нужно признать.       Падение пан-галактических империй, вообще, довольно насыщенное действием время…       Но вернемся к юному Альтер эго Шеавина, который сейчас, довольный и едва ли не излучал в видимом диапазоне счастье, бежал в свои покои за заранее заготовленными к отправлению вещами.       Увы, жизнь с одной матерью и редкими её гостями слишком скучна, потому подобные просьбы донимали мать уже не первый раз и даже не первый год (второй, если быть точным).       К удивлению юноши, у него на кровати уже лежало приглашение с координатами на планете и времени к которому нужно прибыть. Оценив расстояние, парень ушел в кладовую, готовиться к дальнему путешествию. Предстояло преодолеть к концу цикла(15 дней) около четырех тысяч километров, (здесь и далее все меры времени и расстояния будут приведены сразу в метрическую систему) что примерно равно суткам беспрерывного полета на гравибайке (гражданская версия реактивных мотоциклов используемые "Оседлавшими Ветер").       Впрочем, неведомый режиссёр… Хотя, почему неведомый? Жрица Иши (а я, наивно думал, что они все вымерли), судя по всему, не без помощи своего покровителя, знает толк в постановке сцен. Так вот, режиссёр решил мне показать не сборы юноши, а то, как одна тень прошла мимо единственного гравибайка в гараже. Что интересно, не знай, наблюдатель куда смотреть, вряд ли бы догадался о произошедшей диверсии. Точечный пси удар по антиграву и через две тысячи пятьсот километров, от разрыва охлаждающего контура, хрупкий одноместный транспорт приводниться в реку, оставив глупого ребенка посреди дикой планеты без еды, воды, оружия и снаряжения.       Да! Шеавин отлично помнил свое первое приключение. Такое событие, повлиявшее на всю дальнейшую жизнь сложно забыть, правда, урок вышел на загляденье и, смотря из ретроспективы старшего Шеавина, он мог даже сказать спасибо «неизвестному» испытателю. Впрочем, режиссер мнемо-сна, не поленился показать сцену, где, довольный, после ночевки «в поле» юноша запаковывал невеликий багажник байка спальником и системой оповещения.       Хоть мир и «девственный» (то есть, прошедший тераформацию и подготовленный для будущей колонизации, многие подобные миры на окраине галактики впоследствии стали мирами Экзодитов*), но принадлежит последователям Курноуса. А значит здесь очень много зверья для охоты, в том числе и такого, которое способно стать «охотником на охотников», выводимое специально для желающих утолить жажду новых ощущений в охоте.       Потому, когда два часа спустя на полном ходу лопнул охлаждающий контур, заодно едва не спалив левую ногу юноше, разлетевшимся вокруг брызгами и паром горячей жидкости. Затем Шеавину осталось только с гордостью смотреть на самого себя, не вырубившимся от боли и умудрившимся спланировать в ближайшую реку, оставляя за собой облака испаряющейся охлаждающей жидкости и начинающей тлеть обшивки транспорта. Увы, в реке пришлось попрощаться с собственным транспортом, так как сил было не так уж и много, а более-менее мягкая посадка — то есть, упасть на водную гладь корпусом не слишком быстро (а не уйти в неконтролируемое пике с участием, ушедшего в разнос антигравитационного привода) явно далась нелегко юноше.       Что и не странно. Огромный недостаток питающейся за счет пси водителя/пилота/оператора техники, что в случае выхода из строя (что нужно признать, происходит крайне редко, система диагностики близкая к таковой у живого организма способствует ранней диагностике проблем) и в случае жизненной необходимости поддерживания работоспособности, вся огромная нагрузка ложиться именно на оператора. Правда, все это не относиться к технике побольше, где уже есть собственные накопители. Впрочем, мы отвлеклись от темы.       Тем временем, юноша выбрался на сушу и даже, кое-как доковылял до ближайшего дерева, взобравшись на которое он и вырубился от истощения. Все же, жизнь в диком мире не прошла даром для шестнадцатилетнего отрока и основы «техники безопасности» изучил во всех подробностях, часто на собственных ошибках. Увы, в данном случае, медицина слишком хороша и шрамы встречи с очередным хищником у юного эльдара не остались.       Утро встретило молодого Шеавина довольно неприятно: жаждой, болью во всем теле, которое жаловалось нерадивому хозяину на свою судьбу, голодом и серьезным нервным истощением вызванное тем, что он выложился на полную при посадке. Благо ожоги были не серьезными и к моменту пробуждения более-менее затянулись и позволяли ограниченно использовать раненную ногу.       Наблюдатель отлично помнил, что тогда испытывал: усталость моральная и физическая, более того, непослушное тело как будто бы взбунтовалось, не желая исполнять приказы, выполняя их спустя рукава. И как будто бы в насмешку, юноша обнаружил, что пока он лежал без сознания, гравибайк со всем имуществом снесло течение, которое в этом месте довольно быстрое, а речка глубокая и намеков на то, что в ближайшем времени ситуация поменяется не было.       В общем, ситуация аховая. Искать юношу в местных джунглях могут годами, ходя в метре от его бездыханного тела. Более того, искать начнут далеко не сразу, а самих поисковиков будет от силы десяток единиц. От силы, сотня жителей рассеянных по всей планете имеет иногда серьезные недостатки…       Например, как сейчас, прислушавшись к собственным чувствам, молодой Шеавин понял, что на несколько десятков километров вокруг искать сородичей бессмысленно. Возмущения фона и ощущения присутствия отвечает только местному зверью.       Осмотрев местность с высоты трех метров, то-есть — встав в полный рост на ветку дерева на котором спал, и оценив, местные заросли, которые, судя по всему, были мангровыми болотами и, вспомнив, что в полете на грани линии горизонта действительно виднелась морская гладь, эльдар окончательно поставил точку на возможности найти снесенный течением байк. Он либо утонул где-то в болотах, либо его вынесло в море, что хуже, эльдар не знал, оба варианта были одинаково плохими для него.       И наконец, обозрел всю ситуацию, в которую умудрился вляпаться, молодой эльдар задался исконным вопросом — «Что делать и кто виноват?».       На второй вопрос ответ он знал. Ощущал же небольшое падение давления в охлаждающем контуре, но списал на то, что жидкость остыла… Ага, после получаса прогрева.       Первый вопрос был куда как сложней. Сидеть на месте определенно не стоит. Даже если место падения найдут, что сомнительно, слишком большая территория для поисков, а он еще и взял небольшую дугу, отклонившись от прямого пути, чтобы лететь на восходящем потоке бриза* усиленного испарениями болота.       В любом случае, сейчас стоило сплавиться к устью реки и оттуда, вдоль берега идти к ближайшему жилому пункту, который, находиться в полутора тысячах километров на восток — жилье его будущего наставника, которой он уже безнадежно опоздал.       Вздохнув, Шеавин поправил потрёпанную, но уже высохшую одежду в виде серого плаща с капюшоном, такого же цвета маску респиратор (а попробуйте на скорости двести-триста километров в час поездить без шлема в разгар лета), плотные облегающие штаны и мягкие сапоги, которые при первых признаках затопления герметизировались, не дав мне промокнуть.       Спрыгнув на землю, предварительно убедившись, что там безопасно, Шеавин заметил, что земля чвакает под его весом, а учтя тот факт, что когда он приводнился, здесь было все так же сухо — скоро прилив. А это значит, уровень воды может подняться до метра от уровня земли, что не способствует ни движению, ни постройке плота. Потому стоило поторопиться.       Постройка плота много не заняла, так как любой, родившийся в диком мире эльдар был способен к биомантии хотя бы в небольших объёмах. Потому, лес послушно выделил ему нужную древесину (та просто пересыхала, а затем эльдар руками отламывал) и лозу для её связывания (тут было сложнее пересушить только нужное место, а не всю лиану сразу).       Итого, за шесть часов роботы, из-под рук эльдара вышло одно из самых ужасных его творений — косо-кривой плот, который, несмотря на все старания строителя, сохранял плавучесть даже с грузом в виде самого строителя.       Еще несколько часов и плот невольного, уже мореплавателя, вынесло в дельту реки, а еще спустя час и к морю, где пришлось бросить плот и грести руками к берегу, так как слишком сильное течение выносило плот в море.              Шеавин-наблюдатель же отдыхал, наблюдая за самим собой и ностальгируя по тем славным денькам, настолько погрузившись в воспоминания, что и не заметил, как картинка поменялась, но вырвала из воспоминаний холодный как северные ветры голос матери.              — Где мой сын? — прошептал, усиленный передатчиком маски голос провидицы, словно двоясь с электронными нотками.       — Не знаю, — искренне ответил рейнджер, застигнутый врасплох разъярённой женщиной. Его не ввел в заблуждение ни холодный голос, ни идеально выполненная боевая стойка с копьем в руках, ни абсолютный штиль в излучаемых эмоциях, скорее наоборот, его это очень сильно нервировало. Эльдары в таком состоянии были больше похожи на машины, нежели на живой, способный ошибаться объект.       — Что ты с ним сделал? — последовал второй вопрос. Сканеры и глаза маски провидицы внимательно отслеживали диспозицию и анализировали каждое сокращения мускул застигнутого врасплох рейнджера.       — Ничего, только повредил охлаждающий контур гравибайка. Выберется, значит он достоин жить, если не переживет такое легкое испытание, значит ему лучше не дожить до «ЭТОГО», — и не думал, лгать или отпираться рейнджер.       — Не тебе решать — кто достоин, а кто нет, Норион, — мрачно заявила провидица, подвесив копье в руке и, как будто бы решая судьбу эльдара по тому, какой конец перевесит, чем толсто намекала на то, что если ей не понравятся ответы, отсюда уйдет только один.       — Да, это решит он сам, — согласился эльдар. — В этом мире нет такой опасности, с которой он бы не справился. Это испытания силы воли и тех мизерных навыков, которыми должен обладать каждый. Ты это знаешь не хуже меня, Хелавель.       — Знаю и только поэтому ты еще жив, — холодно припечатала женщина и молниеносным движением копья надрезала бедро рейнджера, после чего, степенно удалилась. — Но это не значит, что я буду тебе прощать покушение на моего сына.       Надо же, мать умеет внушать.              Тем временем, место действия опять изменилось, в этот раз это был ночной лагерь молодого Альтер эго Шеавина, готовящегося ко сну. Вопрос чистой воды уже был решен по средствам древесного сока, а питания орехоподобными плодами с деревьев. Шел седьмой день путешествия вдоль берега моря. Ориентируясь по небесным телам, выходило, что береговая линия с каждым днем смещалась все больше на юг и скоро мне привидеться углубиться в джунгли, чтобы достигнуть уже заметных с верхушек деревьев далеких гор.       В целом, эльдар был доволен проделанной работой. Пока, выходило проделывать около двадцати-тридцати километров, на восток в сутки (береговая линия отнюдь не ровная, а вполне себе извилистая, кроме того, регулярно попадались скалы, которые нужно было либо обходить, либо карабкаться по них вверх, а затем вниз).       Но седьмая ночь была интересна режиссёру отнюдь не потому, что у молодого Шеавина все хорошо, наоборот, в седьмую ночь природа аккуратно напомнила одному расслабившемуся эльдару, что он тут не единственный хищник. И хотя лесной комбинезон вполне эффективно справлялся с насекомыми, запахами и даже охранной бренной тушки молодого Шеавина.       В этот раз, правда, его сенсоров не хватило, чтобы выловить силуэт холоднокровной змеи, которая нашла странную добычу без запаха, на своей территории. Свою жертву змея уловила не столько по запаху её самой, сколько по запаху древесного сока в рукодельной фляге из дерева, в которую этот самый сок набирался не слишком аккуратно и движению жертвы. В тепловом диапазоне эльдара скрывал все тот же костюм, экономящий каждую крупицу энергии, в том числе и тепловой.       И когда жертва застыла, готовясь ко сну прямо под телом змеи, последняя атаковала.       Один бросок и за долю мига юноша был полностью окольцован десятиметровой змеей, начавшей его душить.       В первый момент, молодой эльдар растерялся, затем испугался и только потом провалился в ледяное безумие, в котором ему только и оставалось признать, что драгоценные мгновения, когда все можно было все исправить с минимальными потерями, были утрачены.       Впрочем, разум, неожиданно избавившийся от эмоций, быстро нашел выход и даже не один.        Качнуться и, соскользнув с ветки, повиснуть на сжимающихся кольцах змеи, словно связанная жертва аборигенов на вертеле. Затем быстрым ударом надломать ветку в районе пояса с применением пси, с большой долей внимательности к форме будущего надлома. Удар еще и оглушил змею и та, на долю мгновения ослабила хватку, но не отпустила. Упорная стерва. Впрочем, план уже был и учитывал эту ветку событий, на противоходе разогнуться и насадить змею на острый край обломанной, уже сухой ветви и затем опять рвануть вниз разрывая неожиданному агрессору брюхо.       От боли змея конвульсивно дернулась, разжимая и сжимая мышцы. Мгновения свободы хватило, чтобы ноги выскользнули из захвата, и засушенная ветка окончательно разорвала хвост змеи.       Далее был только вопрос техники. Упасть на землю, поставив примерное положения головы змеи под удар (не попал) и обвязав вокруг ноги лохмотья хвоста, запрыгнуть на многострадальный острый сук, где и продолжить потрошить ослабевшую змею.       В итоге, переведя дух, Шеавин младший упал без сил и сознания, так и не вспомнив, как разделался со змеей и списав свое положение на неведомую подхваченную болезнь, а змею на работу ночного хищника, на которого неудачно напала змея (что, по факту, чистая правда, эльадар любят нападения из тени).       Что забавно, наблюдатель, не смотря на весь свой опыт в работе с разумом, так и не смог отыскать в своей памяти момент борьбы со змеей. Как ложился спать, помнил, как проснулся и к каким выводам пришел, помнил. А борьбу нет.       Ориентируясь по уже обнаруженным признакам, он нашел еще два подобных случая за тот злопастный месяц в джунглях. Сначала столкновение с ящером в болоте, который по чистой случайности (хотя… скорее чувство опасности предка тоже начало пробуждаться, вместе с его рефлексами) не оттяпал руку, что было бы фатально в условиях джунглей. На запах крови тут же сбежались бы хищники, а он был бы не в состоянии быстро передвигаться.       Очнулся юноша на дереве, а останки ящера, растерзанного сородичами, уже разлагались под деревом.       Следующей встречей с местной фауной Шеавин опять был благодарен собственной не внимательности, а точнее невнимательности.       При попытке перейти вброд очередную речушку, не смотря на то, что та ему откровенно не нравилась, его неожиданно, что-то ущипнуло за ногу, а затем он очнулся на ветви дерева, недалеко от реки.       Как и в прошлый раз, режиссёр не поленился показать и эта два эпизода в «режиссёрской», то есть допиленной, версии.       В первом случае, рептилия умерла от проникновения острого тонкого предмета в мозг через глаз. Предметом оказался сучек с ближайшего дерева.       Во втором случае, воспользовавшись «призывом тварей», юноша покинул речку, пока речная живность выясняла обстоятельства. Причем покинул так, как будто бы вот тут еще стоял кто-то, а через мгновение определить то, что тут идет эльдар, можно было, только уперевшись в него носом.       И после каждого такого случая, Шеавин проходил при тех же затратах сил и времени на пять-семь километров по джунглям больше…       Что называется — делай выводы, Шеавин, делай выводы.       Далее была прогулка по горам, в которых юное Альтер эго Шеавина лазило целых два месяца, впрочем, благодаря урокам джунглей и выработанной привычки проверять ВСЕ, обошлось без травм. Ну не считать же таковыми истощения, усталость, растяжения и мозоли.       Потому режиссёр перемотал сразу к самому интересному. Тому как Алтер эго Шеавина вышло в долину будущего наставника.       Представьте себе, идет молодой эльдар вдоль ручейка, приглядываясь к окружению и своему пути, фигурально поплевывает в небо и тут из ближайшего кустарника вылезает, направленная в него винтовка.       — Ты опоздал, мой ученик, — тихо сказал женский голос.       — Виноват, — повинился я, — мне нет оправдания.       — И правда нет, — согласилась она, наконец, показавшись из тени куста.       Высокая, стройная женщина, с гривой черных как смоль волос, сейчас заплетенные в две маленькие косички, спадающие спереди, достающие аж до груди и одну большую, заплетенную с лентой, хаотично раскрашенную в голубой и светло-зелёный цвета.       — Что же, ученичок, — с явным пренебрежением сказала она, пряча свою длинную винтовку, почти в её полный рост. — Увидим, чему тебя научила природа.