Часть 1
26 января 2016 г. в 01:33
Бан Ёнгук появился внезапно, когда в каком-то поганом клубе Ким снова напился и его хотели уволочь два богатеньких мужика преклонного возраста. Химчан обычно контролирует ситуацию, просто в этот раз осёкся и выпил лишнего. Чёртов гадюшник в самом центре города, куда пускают только при наличии смазливой мордашки. Ким так устал слышать «ты красивый, хочу тебя, я заплачу, пойдём со мной», потому что, блять, ну сколько можно? После каждой подобной фразы он пил, чтобы стало хоть немного легче и не так мерзко. Но уже сейчас Ёнгук заказывает ненавистный Химчану яблочный сок, потому что «хватит бухать, а». Ким выпивает залпом и начинает пристально смотреть на Бана. Сейчас на нём какой-то чёрный мешковатый плащ, куча странных девчачьих браслетов на левой руке, которые были не видны за чёрной толстовкой с белыми японскими иероглифами, а также черные обтягивающие брюки и кроссовки. Химчан же одет практически с иголочки: бледно-розовое кашемировое пальто, мягкий шарф цвета лесного ореха, бежевый свитер, тёмно-коричневые классические брюки и такого же цвета кожаные ботинки. Химчан ненавидит это слово, но Ёнгук действительно красивый. Через пару минут Ким ловит себя на мысли, что хочет его поцеловать, пялится на его губы, Бан замечает это и «у тебя накрашены глаза? правда? слу-шай, а может те папики приняли тебя за тёлку? так что ты должен быть благодарен, что я вовремя отцепил тебя от них». Химчан смеётся про себя, а на деле «сам ты тёлка. давно в зеркало смотрел? губы, блять, красные, как жопа у мартышки и не говори, что не красил их, всё равно не поверю». После этих слов Ким отворачивается с нескрываемой улыбкой и заказывает себе ещё одну бренди-колу, а Ёнгук сидит рядом с глазами по 5 копеек, ибо «что за херня только что произошла?». Он мог бы давно встать и уйти, но почему-то сейчас он вовсе неплохо себя чувствует, сидя в этом клубе рядом с самым красивым парнем, который уже смешивает вишневый сок и водку, ведь «сладенько, попробуй». И Ёнгук пробует, действительно сладко, даже слишком, но ему нравится. А ещё больше нравится пьяная улыбка Кима, который пытается его споить. Предложение выпить весь бар Бан удачно отклоняет и предлагает наконец-то пойти по домам, потому что кому-то через несколько часов на работу, а кто-то алкаш долбаный. «Не хочу домой, хочу к тебе», после этих слов Ким отрубается и у Ёнгука не остаётся выбора.
Химчан оказывается тяжелее, чем Бан думал, но он всё равно тащит его на своей спине домой, а Ким изредка подаёт признаки жизни и дёргает Ёнгука за волосы. Но попытаемся рассуждать хоть немного логически: какой здравомыслящий человек пустит к себе в дом совершенно незнакомого человека? Ну ладно, во-первых, Химчан был пьян, поэтому вырубился в баре, падая на плечо Бана. Во-вторых, перед этим он успел сказать, что домой не пойдёт. В-третьих, не оставлять же его пьяное тельце на произвол судьбы. Думаете, что-то из этого повлияло на решение Бана забрать его к себе домой? Вовсе нет. Просто Ёнгук ёбнутый на всю голову. Хотя, всё-таки ему было немного жаль оставлять этого парня в отключке, ведь он добрую часть вечера изрядно веселил Гука. А ещё он красивый, по мнению Бана. От этих мыслей спас холодный ветер, за пару секунд закрывший шарфом лицо Ёнгука, который и так смутно видел в темноте. От шарфа пахло терпким парфюмом Химчана и сигаретами. Довольно банальное сочетание, но Гуку оно безумно нравилось. Понадобилось пару минут для того, чтобы перевести дыхание и убрать шарф от лица, ибо «ну бля, что за девчачий цвет». После этих слов Химчан вновь резко тянет Ёнгука за волосы; тот тихо матерится и начинает подозревать, что Ким уже очнулся. Квартира Бана была примерно в 15-20 минутах от того долбаного борделя клуба, в который Гук ходит крайне редко. Им оставалось перейти мост, спуститься в метро (ведь поздней ночью там безопаснее, чем на практически безлюдной улице возле проезжей части), потом буквально несколько минут дворами и они на месте. На мосту сейчас красиво и много парочек любуются рекой Хан, которая зеркально отсвечивает сияние фонарей. Бан смеётся, глядя на влюблённых дураков, а Химчан в этот момент «бля, не трясись, мне неудобно». Ёнгук аж замирает на месте, ибо постойте-ка, он тащит этого алкаша к себе, чтобы его не выкинули на улицу в ноябрьскую ночь, а у него хватает наглости на подобные слова. Гук берёт себя в руки и продолжает идти, потом замечает какую-то пару старшеклассников внизу у реки, которые, вероятно, сбежали из дома, чтобы провести время вместе, и сейчас парень взял девушку на руки и грозится кинуть её в воду, а она кричит и смеётся. Машинально Бан тоже начинает смеяться, как вдруг чувствует руку в своих волосах, которая намеревается вырвать клок, и слова «ну я же просил, ты что, совсем тупой?». Ёнгук тихо скулит, сжимая губы и закрывая глаза на пару секунд, но всё же не выдерживает и «ещё хоть слово или малейшее движение, и я скину тебя в реку прямиком с этого чёртового моста, усёк?». Ким отвечает, что нихрена он не сделает и цокает языком. Ёнгук хотел развеять сомнение относительно своих слов, но что-то пошло не так и он молча продолжил идти, почему-то улыбаясь и сильнее сжимая ноги Химчана, от чего тот жалобно заскулил. Бан медленно спускается по лестнице, которая ведёт в метро, чтобы не упасть вместе с Химчаном. Они проходят мимо каких-то уличных музыкантов, которые на удивление хорошо играют на имеющихся у них инструментах, да и девчушка вовсе неплохо поёт, как отмечает про себя Гук. Киму, видимо, тоже понравилось и он пьяно замурлыкал Ёнгуку на ухо, отчего у того вдоль шеи и спины начали бегать мурашки. Осталось преодолеть лишь пару улиц и крутой подъём возле дома Бана и можно будет наконец-то отдохнуть. Эта мысль грела Гука так же, как и тёплое дыхание Кима на его шее.
Химчану за всё это время никто не позвонил, поэтому Ёнгук подумал, что: 1) семья, друзья и вероятная девушка забили на него; 2) все привыкли к такому поведению. И он был прав, ведь они действительно привыкли, вернее, смирились. Родители Кима были до тошноты настойчивы в своем желании найти Химчану «подходящую» девушку, что тот готов был волком выть от происходящего. Поэтому уходить из дома, напиваться бог знает где и появляться, в лучшем случае, под утро вошло в привычку. Друзья знали о происходящем и в глубине души сочувствовали ему, а на деле шли и напивались вместе с Чаном, украдкой следя, чтобы тот не вляпался в неприятности. Первый сексуальный опыт с мужчиной у Химчана произошел на заднем сидении безумно дорогой иномарки. Всё тело ломило, шея и плечи были усыпаны россыпью засосов и мелких синяков, кожа пахла чужим парфюмом, но даже это нравилось Киму намного больше, чем перспектива найти «подходящую» девушку и удовлетворить ожидания родителей. В следующий раз после секса Химчану дали деньги, а фраза «куколка отлично поработала» выбила из его головы остатки рассудка. Хотелось плакать и орать во всю глотку, ведь его никто и никогда не выставлял шлюхой, потому что не было ни единого повода и вообще бред это всё. Он переспал с этим мужчиной чисто из любопытства, ведь если бы ему и в этот раз понравилось, то он бы отправился домой, сказал родителям чистую правду, что ему нравится трахаться с парнями, что никакой девушки не будет и, не дожидаясь их реакции, пошел бы собирать вещи, чтобы уйти. Но Химчан не проронил ни слезы; он слегка улыбнулся, наклонив голову вбок, потом взял оставленные деньги и кинул их в лицо тому мужчине, с которым всего пару минут назад ему ещё было хорошо. После нескольких часов блужданий по городу Химчан вернулся домой, молча прошел мимо родителей, принял душ и пошел спать.
Тушка Кима начала медленно, но уверенно сползать со спины Ёнгука, но ловким движением рук была спасена от падения. Бану хотелось выть, ибо вышеупомянутая спина уже давно болела, и каждое движение давалось всё тяжелее. В области висков появилась испарина, чёрные волосы беспрестанно лезли в глаза, а дыхание Кима с ароматом воистину мужского пойла («Голубая лагуна», «Пина колада», «Космополитен» и водка с вишневым соком) ничуть не улучшало момент. Ёнгук уже раз 10 пожалел о решении взять Химчана с собой, потому что он дико устал, потому что через пару часов ему на работу и он в душе не ебёт, что делать с Кимом, особенно когда тот проснётся. Был вариант приготовить завтрак и принести его в постель, вместе с таблеткой от похмелья, а потом сказать «доброе утречко, ослина, спасибо, что вырубился на моём плече в том блядском клубе. мне пришлось тащить тебя к себе домой, из-за этого у меня адски болела спина и я не смог пойти на работу, так что ты мне это возместишь в полной мере». Но Бан заранее знает, что у него не будет сил для подобного рода сцен. Он только кажется вечно сильным, но на деле это не так. Рядом с Химчаном маска даёт трещины с катастрофической скоростью.
Самое сложное испытание этой ночи, а именно поднятие на гору с пьяным грузом, весом примерно в 75-80 кг, было преодолено. Бан ловко вытащил ключи из кармана плаща, и они с Химчаном наконец-то оказались в подъезде. Гук вызвал лифт и с облегчением выдохнул, радуясь, что через пару минут окажется в своей квартире. Дверь лифта открылась и Ёнгука встретили 2 пары глаз опешивших соседей снизу. Он учтиво поздоровался с ними, насколько ему позволяла ситуация (и Химчан на спине) и быстро забежал в лифт, нажимая на кнопку с цифрой «12». Гук прислонился к стенке лифта, пытаясь хоть немного выпрямить затёкшую спину, и в этот момент Химчан звонко стукнулся головой. Первый же начал почти неслышно заливаться смехом, а через мгновение услышал что-то типа «блять, скотина, ты что творишь» и перестал сдерживать смех. Лифт открылся и Бан собрал остаток сил, чтобы преодолеть расстояние до входной двери. Квартира у него была маленькая, но по-своему уютная: было много книг (как художественная литература, так и какие-то учебные пособия), на стене возле компьютера были фотографии с семьёй и друзьями, можно было увидеть всевозможные статуэтки, ароматические свечи, растения, а на кровати лежали мягкие игрушки. Ёнгук зашёл в квартиру и, не разуваясь, направился в спальню, чтобы положить Кима на кровать. Спина предательски болела, но Бан чуть ли не завопил от радости, как девчонка, когда оказался свободен. Пару минут он просто сидел на краю кровати, затем тяжело выдохнул и пошел на кухню, чтобы выпить стакан воды. В это время Химчан свернулся клубочком и начал почти неслышно сопеть. Данное зрелище показалось вернувшемуся Гуку забавным, и он лёг напротив Кима, чтобы получше рассмотреть его лицо. Чёрные пряди спадали на безумно красивое лицо и Ёнгук не удержался, чтобы убрать их, а после этого провёл кончиками пальцев по острой линии челюсти. Задумавшись, он продолжил вести вниз по шее, от которой доносился парфюм, понравившийся Бану. Позже он понял, что Химчан не спал, а все это время наблюдал за его действиями. «Эм, при-вет?» чуть заикаясь, произносит Гук и быстро убирает руку от Кима, который в свою очередь лишь моргает и лениво начинает потягиваться, словно кот. После этого у Ёнгука и возникает эта ассоциация Химчана с котом. А ещё у него глаза такие нереально красивые и хитрые, ну точно кот. Ким садится и снимает пальто, потому что «жарко» и Бан согласно кивает, хотя нихуя не жарко, ведь конец ноября и в квартире холоднее, чем на улице. Затем Чан снова ложится и начинает смотреть на Ёнгука, сначала на глаза, потом на скулы. В итоге взгляд останавливается на губах и Химчан невольно облизывается. Бан замечает это и на секунду его глаза становятся шире от удивления, но он молчит. Молчит, а потом резко встаёт, говорит «спокойной ночи. или утра. спи, сколько хочешь» и уходит на кухню, чтобы покурить. Химчан пытается ни о чём не думать и действительно хочет заснуть, но у него не получается. Его терзают мысли о том, что парень, имени которого он не знает, достаточно настрадался из-за него за эту ночь, а теперь даже не может лечь спать в собственную кровать, потому что на ней весьма неплохо устроился Ким. Он медленно встаёт и последствия хорошо проведенного вечера дают о себе знать в виде дикой боли в голове и лёгкой тошноты. Мысленно хваля свой желудок за то, что его по дороге не вывернуло на Бана, он побрёл на кухню, чтобы всё-таки попросить пару таблеток. Ёнгук сидит за небольшим обеденным столом, на котором находятся пачка красных Мальборо, зажигалка и банка кофе, которая служит пепельницей. Ким молча улыбается Гуку и садится рядом, доставая из пачки сигарету. Затягивается, прикрывая глаза, и говорит «чёрт, будто снова живу». Бан смотрит на него и чуть улыбается, пытаясь не думать о том, что даже курящим этот парень выглядит крышесносно красиво. Наконец-то они узнают имена друг друга, и это выглядит неловко спустя несколько часов их ночных приключений, но бановское «да ладно, раньше не до этого было» спасает ситуацию. Около часа они сидели на кухне и разговаривали, по сути, ни о чём, а потом увидели восход солнца и минут 5 безотрывно смотрели на него, будто никогда до этого не видели ничего подобного. «Солнце красивое» говорит Ким, а Ёнгук отвечает, что он намного красивее солнца и опускает глаза, осознавая, что сказал это вслух. Химчан улыбается и спрашивает, не нужно ли Гуку на работу, о которой он упоминал вчерашним вечером, но тот отвечает, что сегодня никуда не пойдёт, потому что устал. Ким виновато смотрит на него, поджимает губы и отводит взгляд в сторону, а Ёнгук вновь улыбается, потом встаёт, проводит пальцами по волосам Химчана и говорит «пойдём спать, мы оба устали». Чан ещё пару минут смотрит на взошедшее солнце, а потом идёт в спальню. Ложится рядом с Баном, слышит «сладких снов», а после отворачивается, пытаясь всё-таки уснуть. Через несколько минут слышит ровное дыхание Ёнгука и только после этого сам закрывает глаза.
Сон Ёнгука длился недолго, примерно час, максимум полтора. Бана разбудил Химчан, ловко пристроившийся на его бёдрах.
- Какого чёрта ты творишь?
- Я не знаю, как тебе отплатить, кроме этого.
- Совсем тупой? Мне это не нужно, слезь.
- Всем нужно, а тебе нет? Не смеши меня. То есть, ты хочешь сказать, что возился со мной полночи, не планируя извлечь из этого никакой выгоды?
- Думай, что хочешь и сколько хочешь, но не сидя на мне. Или ты привык вести беседы лишь подобным образом?
Глаза Химчана мгновенно темнеют от злости и тот выпаливает:
- Да, я же чёртова блядь и, кроме своего тела, мне больше нечего предложить, но я не привык быть должным кому-то, поэтому закрой рот, я всё сделаю сам.
Ёнгук действительно не знает, что на это ответить. Он хотел извиниться, хотел сказать, что не считает Кима шлюхой, ведь он похож на солнце, на самом-то деле. Рядом с ним тепло, а улыбка – самая прекрасная, которую Бан видел в своей жизни. Но он просто не смог сказать ни слова.
- Надеюсь, ты не со многими бабами трахаешься, потому что у меня нет презервативов.
Ёнгук хотел сказать, что ни с какими бабами он не трахается, и вообще Химчан мог бы разговаривать в более вежливом тоне.
- Я себя уже растянул, пока ты спал, так что меньше мороки, - говорит Ким и ухмыляется, опустив глаза.
Бан же просто смотрит на него и ему до сих пор кажется, что это сон. Но от этих мыслей отвлекает рука Химчана, которая слишком резко появляется на его члене. «Блять» мысленно произносит Гук, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Свитер и штаны Химчана были аккуратно сложены и лежали возле кровати, поэтому он начал быстро раздевать Бана. Сначала сказал ему немного приподняться, чтобы Чан мог снять толстовку. После этого он начал расстегивать ширинку брюк, попутно проводя ладонью по бёдрам Ёнгука, несильно сжимая их в опасной близости к паху. Через несколько минут Бан остался в одних черных боксерах, а Химчан вновь сел на его бёдра, вызвав этим недовольный стон.
- Я ещё ничего не сделал. Недотрах?
- Завали, а.
Ким ухмыляется и от этого лишь сильнее становится похожим на кота. На хитрого, избалованного кота, которого давно не наказывали за проделки.
Химчан наклоняется к Ёнгуку и мягко целует, нависая над ним, а потом начинает имитировать плавные поступательные движения. Их члены соприкасаются через ткань, и от этого ощущения Бан невольно кусает нижнюю губу Чана. Ему хорошо от этой незатейливой махинации, поэтому он тихо стонет и выгибается навстречу. Не прекращая поцелуй, Ким ведёт ладонью по рёбрам и опускает на пах Гука, начиная поглаживать. Он приспускает бельё Бана, беря полувставший член в руку, и медленно надрачивает. Химчан чуть прогибается в спине, целует сначала шею Ёнгука, опаляя её горячим дыханием, и затем проводит кончиком языка по острым ключицам. Ёнгук в это время лежит с прикрытыми глазами, губы пересохли и ему хочется больше, поэтому он хватает Химчана за волосы и притягивает к себе, терзая его губы в настойчивом поцелуе. Рука Бана ложится на кимовское бедро, начиная избавлять от последнего элемента одежды. Он проводит ладонью от молочной шеи до члена Химчана, образовывая холодными пальцами кольцо и сжимая головку, от чего из уст Кима вырывается первый стон. Химчан прикусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать себя, когда Ёнгук начинает дрочить ему сильнее. Киму хочется вцепиться в его волосы на пару секунд, потому что они до одури мягкие, как и сам Ёнгук. Бан в это время вырисовывает какие-то узоры на рёбрах Химчана, а тот улыбается и закрывает глаза.
Ёнгук думает, что Химчан нереальный, ёбаный господь бог.
Ким чуть приподнимается, а затем медленно опускается на член Гука. Бан придерживает его за бедро, оставляя красные пятна от пальцев, а на деле ему хочется резко перевернуть Химчана, поджать его под себя и начать грубо вколачиваться в податливое тело, но всё же он контролирует себя. Чан закрывает глаза, немного морщась, и тянется к Ёнгуку за поцелуем. Тот гладит его спину, а потом несильно двигает бёдрами вверх и Ким стонет в поцелуй. Химчан начинает двигаться на его члене, выгибаясь в наиболее приятные моменты. Ёнгук любуется кошачьей грацией Кима, трогает его без стеснения. Тот улыбается и Бан двигает бедрами особо резко, задевая внутри комок нервов, и у Химчана вырывается громкий стон. Ким широко распахивает глаза и пытается заглушить его ладонью, но Гук перехватывает её.
- Я хочу тебя слышать.
Химчан смотрит затуманенным взглядом на Ёнгука и снова думает, что он красивый. А когда Бан сам начинает ускорять темп, надавливая руками на бёдра и проникая глубже, то Химчан думает, что Ёнгук – козлина. Ким опирается ладонями о колени Бана и начинает скользить на его члене. Угол проникновения меняется и Химчан вновь стонет, запрокидывая голову назад. Ему безумно нравится чувствовать Гука в себе. Ёнгук смотрит на его шею, которую хочется целовать, кусать и потом зализывать раны, а ещё оставлять чёртову дюжину засосов, потому что на светлой коже Кима это смотрелось бы здорово и плевать, что скажут остальные. Ёнгук тянет Химчана на себя, вовлекая в поцелуй, попутно надрачивая его член. Ким дрожащим голосом обращается к Бану:
- Жарко, Ёнгук, мне жарко.
Но у Ёнгука в голове сейчас целая галактика, миллион ярких звезд и комет проносятся в хаотичном порядке, когда он закрывает глаза. Потому что с Химчаном ему до одури хорошо. Одной рукой Ким обнимает Бана за шею, потому что так удобнее её целовать. А ещё так лучше слышны стоны Химчана, которые Бан считает восьмым чудом света. Ёнгук плавный, от всех его движений безумно хорошо и хочется кричать, но Ким вновь тянется к его шее и несильно кусает. Ёнгук смотрит на Химчана, а в мыслях лишь «идеальный». Дыхание Бана становится более тяжелым, пальцами Чан убирает капельки пота с его висков, после чего тот улыбается и входит более резко. Химчану нравится, когда они с Ёнгуком стонут одновременно, в такие моменты он почему-то улыбается. Его хватает ещё на пару минут, а затем он кончает, до боли сжимая пальцы на светлой простыне, чтобы не перебудить соседей Бана своим криком; хоть он и не привык сдерживать себя, но сейчас Киму хотелось, чтобы его слышал только Ёнгук. Он же, кстати говоря, кончает через пару минут, сильно закрывая глаза, до белых пятен, и издавая чуть хриплый стон. Ёнгук смотрит на Химчана: уставшего, со сбитым дыханием, взлохмаченными волосами, довольной улыбкой на красивом лице и потом собственнически целует того в плечо. Ким же прикасается к губам Ёнгука и начинает мягко целовать, при этом гладя его волосы.
Химчан хочет раствориться в этой нежности, хочет, чтобы это продолжалось еще очень долго, но не понимает своих желаний. Сейчас Ёнгук кажется совсем беззащитным, образ крутого парня рушится к хуям, а он сам похож на ребёнка, которого Киму хочется оберегать всю жизнь. У Химчана разрыв шаблона, к горлу подступает ком и ему хочется заплакать. Он всё же дожидается, пока уставший во всех смыслах этого слова Бан уснул, тихо оделся и ушёл из его квартиры. Примерно через 40 минут Химчан добирается до дома и идет спать, успешно игнорируя родителей и тот пиздец, который творится в его голове. Он просыпается через 5 часов, тянется к телефону и видит на дисплее значок 28 входящих сообщений, из которых 7 принадлежат родителям, 20 – самым заботливым друзьям в мире, которые искренне клянутся, что не придут на опознание его пьяного безмозглого тельца в случае чего, и еще 1 отправлено с неизвестного номера буквально недавно. Химчан читает его, а там:
«Какого хера ты оставил меня одного, причем в открытой квартире?!»
Химчан тихо хмыкает и:
«Откуда у тебя мой номер?»
«Стоит ли мне напомнить, что ты не мог найти свой телефон и начал вопить на всю улицу «Эй, позвони мне, живо позвони», после чего пытался вспомнить собственный номер. Таки вспомнил. С восьмой, блять, попытки, умница какой. А перед этим мне пришлось выслушать крайне дружелюбные слова от незнакомых людей, которым я звонил посреди ночи»
Ким закрывает глаза, падая на подушку, и начинает смеяться.
«Прости. За все причинённые проблемы. Ты что-то хотел?»
Ответ приходит через несколько минут и Химчан всерьез задумался о том, что Бан составляет список причиненного ущерба или еще хуже – планирует написать заявление об изнасиловании. Но Ёнгук был не особо против в тот момент, поэтому данный вариант Ким оставляет до лучших времён. Раздаётся звук входящего сообщения, и сердце Химчана отчего-то пропускает пару ударов.
«Кажется, я в тебя влюбился. Ты безумно красивый, когда улыбаешься. И благодаря тебе я сегодня впервые за долгое время улыбался. Я хочу каждый день готовить для тебя завтраки. Каждое утро я хочу открывать глаза рядом с тобой. Без тебя моя жизнь казалась вечной зимой. Но с тобой мне стало по-настоящему тепло. Ким Химчан, ты будешь моим личным солнцем?»
У Химчана руки трясутся, и телефон падает на кровать. Он идет в душ, затем мигом переодевается в чистую одежду и вылетает из комнаты, встречаясь с родителями, которым радостно сообщает, что встретил самого потрясающего человека в своей жизни и совсем скоро обязательно представит его. После этих слов он выбегает на улицу, на ходу одеваясь до конца, и садится в ближайшее такси. Час-пик, поэтому он добирается до дома Ёнгука лишь через полтора часа. Дожидается, пока какая-то тётушка выйдет из подъезда, потому что абсолютно не помнит номер квартиры. Лифт останавливается на 12 этаже и Химчан начинает по памяти искать дверь, после чего звонит в нужную. Ким успел искусать губы до крови, пока Ёнгук оделся и вышел. Он смотрел на Химчана, будто тот призрак, а затем обнял его со всей силы. Начал говорить что-то о том, мол боялся реакции на своё сообщение, а еще боялся, что Химчан и вовсе на него не ответит. Даже если Ким через секунду вздумает оттолкнуть его и набить морду, сейчас Ёнгук чувствовал себя самым счастливым.
Но Химчан не отталкивает. Он обнимает Бана за шею и шепчет ему на ухо:
«Буду. Ты слышишь? Бан Ёнгук, я буду твоим личным солнцем».