Бедный Кирилл

Быть может, многие, из живущих в Санкт-Петербурге, знают окрестности города сего лучше меня, потому что чаще моего бродят пешком, без плана, без цели, куда глаза глядят. А я же в те редкие минуты прогулок столь дивных предпочитаю более Каменный остров и мост Ушаковский, на него ведущий. Стоя на нем, видишь простор реки Невы и берег Каменного с дивным парком. Великолепная картина, особливо на закате солнца, когда легкий летний бриз щекочет твое лицо. Но место это и этот пейзаж навевают воспоминания о плачевной судьбе Кирилла, бедного Кирилла…Ах! Люблю те минуты, когда сердце мое заставляют предаться нежной скорби и печали! Неподалеку, в том доме, что стоит прямо на набережной близ деревьев, в чьих ветвях щебечут птицы беззаботно, чьи листья шелестят, колеблемые легким весенним ветром, у подножия которых цветут небольшие, но дорогие сердцу и памяти цветы неизвестной породы, высаженные старательными хозяйками в причудливые клумбы… В том доме с год назад с старушкою матерью жил прекрасный, любезный Кирилл. Отец его семью оставил, когда мальчику шестнадцать лет было. С тех пор не в нищите, но и не богато жил юноша со своей матерью, старушка ныне, а в молодости своей необыкновенной красоты женщина, сына воспитала замечательного: учтивого, вежливого, отзывчивого, и красотою своей он в мать пошел. Словно ангел ходил он по земле, все в нем души не чаяли, да налюбоваться не могли. С недавнего времени, когда старушка-мать совсем занемогла работать, устроился юноша курьером в цветочную лавку, что располагалась неподалеку. И вот, спустя месяц, повез Кирилл роскошный букет молодой даме. Красоту цветов тех сравнить можно было с красотой самого мальчика, букет дивных белых роз, изящных и в то же время острых, пропитанных ангельской чистотой, таких же нежных, как он сам, таких же грациозных. А лилии в том букете - белоснежные, как самый чистый в мире снег, столь же невинные и непорочные, как молодой юноша, что нес их в руках. Этот дуэт мог растопить любое сердце, очаровать своим изяществом, своей чистотой. И дама та, кому цветы предназначались, не была исключением, она как будто обомлела, смотря в глаза мальчика, а он, в силу всей своей вежливости и стеснения, так и стоял на пороге квартиры, краснея и смущаясь под ее взором. Такой леди не белые цветы невинных ангелов дарить, а скорее нарциссы. <Возьмите>, - выдавил из себя Кирилл, он, несомненно, был очарован этой яркостью, что так тянулась от этой девушки. <Ах! Благодарю>, - скорее прошептала, чем сказала девушка. Лишь покинув дом, где она жила, юноша вдохнул полной грудью воздух, принесший новый, неизвестный ранее запах, одурманивающий разум, манящий прикрыть глаза и погрузиться в мир дивных грез вместе с незнакомкой. На другой день ввечеру сидел Кирилл со своей матерью на их уютной кухне, пили чай, обсуждали день прошедший, но вдруг в дверь кто-то позвонил, <Ах>, - вскрикнула старушка от неожиданности. Юноша бросился открывать, его сердце как будто шептало: <Ах! Открой скорее>, и поддавшись неведомому порыву, он распахнул дверь и увидел простого курьера, но на что он надеялся, чего он так жаждал? Когда ему уже показалось, что все, ошиблись дверью, не будет того неизведанного и желанного, о чем сердце просит, курьер произнес: <Простите за беспокойство, вам цветы и записка> Кто мог прислать ему цветы? Тем более красные гвоздики. Они говорили сами за себя, шепча вместо записки, о страсти, одержимости. Записки не было. Было приглашение. Кирилл как будто знал от кого она, хоть подписи и не стояло, его сердце и душа шептали ему, что отправительница - та дивная леди, которой он отвозил букет. Их встречи была мимолетна, недолго длились разговоры. Красивой девушке из богатой семьи был интересен простой мальчик, глупый, как она считала, не знающий ее жизни. Он был так прост, но простота эта красила его в ее глазах, интриговала ее, а он же, напротив, был увлечен ею не на шутку, его затягивало в омут чувств и страстей все глубже, глубже, пока не осознал его разум, в чем о погряз, о чем мечтал, о чувствах столь же сильных от нее не шло и речи. Он мучился, сгрызая себя изнутри, как будто увядая на глазах. Он леди стал не интересен, в не было и части от того, что привлекало ее вначале. <Ах, Кирилл, мне кажется, нам стоит распрощаться, устала я от всей тоски твоей>, - слова слетели с губ так легко, так беззаботно. Чудно, что те же губы, что так сладко улыбались, прощались так же: сладко и легко. Словно в тумане шел он от нее, все мысли шуршали, шумели, гудели в голове, он будто забылся, ушел глубоко в себя, сердце ныло глубоко в груди о своем, своем несчастии. Очнулся он на мосту, стоя у перил, решился за долю лишь секунды. Чудно, как счастье быстро стало горем, убившим в нем все, чем он гордился, что в нем было хорошего. Он ловко юркнул через перила, не думая ни о чем, только о тишине, спокойствии и о ушедшем счастье. Его так и не нашли, так и остался бедный юноша в холодных водах Невы. Та девушка о нем не вспоминала, она так и не знает о его судьбе. Бедный мальчик. Бедный Кирилл.