keep your body warm

Снег смешивается с дождем. Февраль — ветраль — пробирается под куртки прохожих холодным воздухом и под кожу — холодными мыслями. На подоконнике скапливаются снежинки, но быстро тают, превращаясь в воду и застывая ледяной карамелью. Солнце светит изо всех сил, пытаясь порвать серую пленку на небе, но тонет в плотной массе облаков, изредка подавая сигналы SOS неяркими лучами. Миша лежит на кровати, бездумно втыкая в монитор, стоящий напротив, и пытаясь вникнуть в смысл фильма. Сегодня 14 февраля, на улице все ходят исключительно парами, а ему откровенно похер, так что он просто кутается в одеяло, чувствуя приближающуюся температуру. С утра было тридцать семь и три, но было понятно, что это далеко не предел. В горле противно першит, голова — тяжелее гири, а в мыслях только желание спать, и спать, и спать. И можно еще поспать. И вообще: нахер что–то еще, если есть спать? Он бы честно спал, но к нему сегодня обещал зайти Даня, чтобы отпраздновать этот чудный, нахер никому не нужный праздник. Миша улыбается своим мыслям, потому что, несмотря на все его отношение к этой романтической ерунде, ему приятно, что этот день он может провести с любимым человеком. Простуда может подождать. Кажется, это чуть ли не единственный раз, когда он не хочет болеть. Но у мира свои планы, так что головная боль нарастает, а восприятие реальности стремится к нулю. Сопротивление тоже сходит на нет, поэтому Миша прикрывает глаза, чувствуя небывалое облегчение от наступившей темноты. Сам того не желая, совершенно не контролируя себя и сдаваясь на волю температуры, он проваливается в дрему. Под веками расплываются цветные круги, складывающиеся в футуристические образы, и от этого Миша спит беспокойно, ворочаясь на кровати, комкая простынь и стараясь скрыться от оглушающего шума все еще идущего фильма. Сквозь сон он слышит взрывы смеха, разносящие больное сознание на куски. Липкая темнота обступает его, протягивая свои когтистые лапы и, в сговоре с февралем, запускающая когти–иголки под кожу. По венам разливается тревога, усталость и полубредовое состояние, а даже тихие смешки главных героев кажутся насмешкой злого гения. Из этого болота Мишу вытаскивает звонок в дверь. Он нехотя, буквально насильно отрывается от кровати, чувствуя, что футболка пропиталась потом. По дороге к двери он скидывает ее, и поэтому встречает Даню при полном параде больного соблазнителя: в пледе поверх голого торса. — Ммм, — Даня пошлит и смеется, протягивая звук и игриво двигая бровями. — Завались, — морщится Миша. Звуки кажутся ему громкими, а тусклый свет прихожей — слишком ярким. В голове кровь бьет набатом, и он чувствует, что вот–вот — и просто упадет на пол. К Даниным ногам. Соблазнитель уровня бог. — У тебя температура? Сколько? — Даня становится серьезным в один миг. Он тут же быстро отставляет коробку с пиццей, снимает куртку, разувается и ведет трясущегося от холода Мишу обратно. — Ты не мог позвонить? Я бы хоть лекарства принес. — У меня есть. Где–то там, — Миша обессиленно валится на кровать, заворачиваясь в одеяло поверх пледа, и машет рукой куда–то в сторону. Даня прослеживает направление и смеется: — Сомневаюсь, что аптечка у тебя в стене. Или у тебя тайник за обоями? — Шутник. Мише плохо. Температура накрывает с головой, холод пробирается в самую суть, и его трясет. Даня сует ему найденный где–то градусник и уходит, чтобы налить чаю. Миша благодарит его мысленно всеми известными словами, потому что ему немного стыдно за такое свое состояние, даже при том, что он совершенно не виноват. — Я же говорил, что тебе нужен шарф, — Даня забирает градусник, качая головой, и заботливо трогает губами его лоб. — Тридцать восемь и три. С праздничком, милый. Миша улыбается, устало, но искренне. Ему кажется, что мир вокруг крутится и вертится, как юла, разгоняясь и смешивая краски. Все перед глазами плывет, и ему приходится просто закрыть их, чтобы не сойти с ума. — Совсем плохо? Даня садится рядом, все еще держа в руках чай. — Ага. Дай попить, пожалуйста. Миша присаживается на постели, принимая кружку и немного отпивая. — Блин, горячо! — восклицает он. Даня улыбается и забирает кружку обратно. — Ты извини, что вот так вот получилось. — Больной, да? — возмущается Даня. — Как видишь, — хрипло смеется Миша, показывая на градусник. — Балбес. Все в порядке. Правда, я там пиццу принес и пиво, думал, устроим романтический вечерок для парочки педиков, но раз уж так вышло, то пиццу я съем сам, а пиво пусть стоит до лучших времен. — Обжора. Пиццу съедим вместе. Тащи! Даня смеется, но уходит за едой. Миша снова довольно прикрывает глаза, потому что свет лампы раздражает и вызывает головную боль. Стук в ушах усиливается, когда он пытается перевернуться, но все же он, морщась, садится, заворачиваясь в плед и опираясь о стену. Он сразу чувствует, что Даня вернулся, потому что по комнате разливается запах пиццы, приятно щекочущий ноздри. — Я разогрел ее, так что еще больше не простудишься. — Мы можем говорить о чем–то, кроме моей болезни? — бурчит Миша, отлипая от стены, с трудом удерживая себя от падения на кровать. Он берет теплый кусок пиццы, откусывает и с трудом глотает, но все же мужественно доедает, не обращая внимания на усмешку Дани. Они улыбаются друг другу. Мише становится чуточку легче, но не настолько, чтобы вернуться в нормальное состояние и быть полным энергии. — Мы можем посмотреть какой–нибудь фильм, — предлагает он. — Может, тебе лучше поспать? — говорит Даня, видя его мучения. — Я не могу окончательно испортить тебе праздник. — Ты его испортишь, если ты тут помрешь к чертовой матери от температуры, а пока что давай–ка спи. — Я не хочу. — Завали. Спи, пока разрешаю. — Ууу, твоя забота просто великолепна, — бурчит Миша, укладываясь на кровать. Ему холодно, отвратительно холодно. Пропитавшийся потом плед, кажется, обдувается всеми ветрами, хотя в комнате тепло, а все окна плотно закрыты. Его потряхивает, зубы выбивают какой–то код на морзянке, и Даня, как истинный друг, распознает его сразу же: — Тебе холодно? Миша только кивает. Простуда высасывает из него остатки сил, стоит ему немного расслабиться. В голове карусель, которая не спешит останавливаться, а только с каждой секундой крутится все быстрее и быстрее. — Обними меня? — хриплым голосом просит Миша, едва не воя от боли в горле. Он делает себе мысленную пометку найти таблетки от ангины утром, но карусель подхватывает эту мысль и уносит ее куда подальше. Даня откладывает пиццу, и осторожно ложится рядом, обнимая дрожащего юношу. Мишу колотит так, что, кажется, Даня трясется вместе с ним, а кровать и вовсе ходит ходуном. Миша быстро расслабляется в теплых Даниных руках, глубоко вдыхая его запах, и уже через пару мгновений засыпает на удивление спокойным сном. Даня гладит его по голове, по плечам, зарывается носом в волосы и думает, что это, пожалуй, не самый худший День святого Валентина. В конце концов главное — чтобы с этим ходячим бедствием все было в порядке, а отметить они могут в любой день. За окном по–прежнему надрывается ветер, воем зазывая кого–то к себе на огонек. Но у них в комнате светло и тепло, и Даня не позволит ничему, даже банальной простуде, навредить Мише. А еще он обязательно купит ему шарф.