Дотла

Жил в какой-то богатой стране Без достатка, обычнейший нищий, Не боец и не тактик, слабей Ты нигде, чем его, и не сыщешь. Да и ростом, быть может, аршин, Худ, как смерть, там лишь кости и видно. Вот такой-то слабак. Но один, Пусть бы с виду совсем безобидный, Отрастил он себе два крыла И вспорхнул до небес, да к птицам. Вот такая худая рука... К ней потом все пытались стремиться. Кто же вспомнит-то, осень, зима, Иль же вовсе без времени года, Но пришла под ворота война, Перекрасив белы небосводы. У неё же в глазах есть лишь смерть, Как же жаждет великой наживы! Разлетелась ужасная весть, Всполошился народец пугливый. А герой-то — совсем не герой, Он сидел преспокойно в домишке. Хоть кричи ты ему, хоть и вой, Не достать до сего коротышки. На страну, на людей в ней плевать, Не клекочет Геенная ярость. Но, быть может, хотел бы кто знать, Как обдал всех врагов он жаром. У парнишки-слабей-не-найти Хилый домик да старая мама. Но куда вот такому идти, Коль останутся только шрамы? Хохотала в тот день война И сжигала дома до пепла. Убивать всех и мучить вольна, Возвышалась, всё больше крепла. А герой-не-героишка наш, Он сидел у сгоревшего дома. И тихонечко плакал мираж По сыночку ещё молодому. Как подняться? Не сможет? Но смог. И откуда взялись лишь те силы? Он прошёл миллионы дорог, Чтоб войну наконец подкосило! И она замолчала. Стоял Не забитый и хилый мальчишка. Пусть и был он всё так же мал, Но никто не сказал: «Коротышка!» Поглумись же, попробуй, герой! Месть меняет людей... изменила. Повернулся другой стороной, Где же раньше достоинство было?! Как же много сказаний о нём. Говорят, что сражались черти! Разливалась там кровь ручьём, Нагулялись посланники смерти! А герой-то... убийцею стал. Клекотала Геенная ярость. На прекраснейших крыльях летал, Но из боли они соткались. Месть сжигает людей... дотла. Оставляет лишь голую душу. Боль бывает, конечно, зла, Но мы сами её и рушим. Заставляем склониться войну, Разрываем тугие жилы. Жаль, что тянет она ко дну, Пусть когда-то вооружила.