Во глубине души драконьей

Гет
NC-17
Заморожен
17
Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
17 Нравится 11 Отзывы 4 В сборник Скачать

Глава 1, в которой все началось с эльфийского золотого

Настройки текста

Жизнь в хитросплетении страниц — то единственное, что нельзя уничтожить словами

Как же я это ненавижу! Все эти осуждающие, укоряюще-недовольные взгляды, сопровождающие меня каждый день божий, стоит мне выйти за пределы комнаты, не могу переносить жалостливые, лживые слова, полные фальшивой скорби, ненавижу горячие слезы отчаяния и обиды, поневоле возникающие в уголках глаз всякий раз, когда кто-нибудь чужой попадает в поле зрения… Ненавижу! Как это ужасно — раз за разом сжигать дотла все хрупкие ступеньки внутреннего равновесия, что с таким трудом я наводила последние несколько лет, как же плохо, когда вдребезги разбивается нежное девичье сердце, и кажется, будто слышишь стук осколков, что набатом стучит в голове… — Ненавижу, ненавижу, ненавижу… — как мантру, повторяю я тихим, срывающимся шепотом, потому что на большее уже не хватит ни сил, ни голосовых связок, и, словно в бреду, трясусь в беззвучных рыданиях, а хрупкие плечи подрагивают от навалившейся на них тяжести утраты. А душа, на много раз уже латаная-перелатанная, вновь рвется на части, будто непрочная ткань, наспех скрепленная тонкими нитями, постепенно тлеющими от безжалостного времени. — За что, боги? Что я вам сделала, что вы наказываете меня таким ужасным способом? … Слезы льются рекой… А кому до них есть дело? Для всех я — лишь ребенок, маленькая глазастая кукла без имени и души, не способная ни на что. В конце концов, какую роль играет магическое образование в пять курсов лучшей школы империи? Так, игрушки, фокусы избалованной малышки, что однажды по воле злого случая погибнет также, как все ее драгоценные родственники. В чем я провинилась, Риэлл, безумный демон, наказывающий за ошибки? .. — Леди Шеррана, вас ждут в главной зале, похороны скоро начинаются, — раздался равнодушный голос из-за двери, на который я бесстрастно проговорила, — я сейчас буду. Дайте мне десять минут. За дверью послышались удаляющиеся шаги, а я с трудом поднялась с холодного мраморного пола. Зло утерев с щек соленые слезы, подавила в себе очередной всхлип и решительно шмыгнула носом. Пройдя к необъятному гардеробу, вытянула из него приготовленное с вечера закрытое черное платье в пол и быстро натянула его на себя. Взглянула в зеркало и горько усмехнулась: да уж, леди так леди — красные от рыданий глаза, трясущиеся губы и бледная чистая кожа, своим цветом напугающая любого упыря. Щелчок пальцев — лицо приобрело нормальный оттенок, губы перестали трястись, а глаза стали привычными, без красного ободка вокруг и слез, скопившихся в уголках. Глубоко вдохнула и, распрямив плечи, вышла из комнаты в светлый пустынный коридор. Невольно вспомнилось, что в родовом склепе всегда царит полумрак, который резко контратирует вот с такими белыми стенами и позолоченными люстрами на высоких потолках… Но придется привыкнуть к темноте, ведь теперь я чаще обычного буду бывать в усыпальнице моих близких…  Нет, нельзя об этом думать, Шер, нельзя! Ты знаешь, что бывает, когда тебя видят со слезами на глазах, и снова хочешь этих насмешек за спиной и фальшивой грусти в глазах? Именно, не хочешь, поэтому утри, наконец, слезы и не давай повода для жалости! Залепив самой себе звонкую пощечину, закрыла глаза и досчитала до десяти, после чего толкнула дверь в главную залу, где стоит столько народу, обряженного в черный, что кажется, будто уже темно. Странно, мне всегда нравился черный цвет, но, наверное, после этого сборища я начну его ненавидеть. Хмыкнув в мыслях, прошла к красивому резному гробу из светлого дерева и увидела застывшее в гримасе ужаса лицо матери — и снова накатили безудержные слезы, которые я даже не пыталась сдерживать, потому что знала — бесполезно, пока я вижу любимое лицо, на котором уже никогда не сверкнет радостная улыбка и не мелькнет в ласковых глазах забота… Мама всегда была для меня и отца самой красивой — яркая, бронзоволосая и черноглазая, она очень редко принимала человеческую форму, предпочитая светлой коже золотистую драконью чешую, впрочем, как и отец. Мои родители были как раз теми самыми драконами, что жили в огнедышащей ипостаси, почти полностью отказываясь от человеческой, но были единственными, чей ребенок родился в яйце. Да-да, именно в большом драконьем яйце, что мама доблестно высиживала положенные девять месяцев. А потом случился незабываемый феномен — из яйца вылупился маленький драконенок — птенец, не умеющий летать, который смотрел умными янтарными глазами на радостных родителей и пытался зарычать еще хрупким, неокрепшим голосом. Я родилась драконом —, но превратиться в человека все же смогла, что и продемонстрировала на пятом году жизни, когда училась пикировать с большой высоты. Отец показывал, как нужно держать крылья, чтобы в нужный момент расправить их, я запоминала и кивала. Полетела вниз с вершины сторожевой башни, аккуратно приземлилась на газон, а потом вдруг испугалась —, а что было бы, не имей я крыльев? Так сидела и дрожала, пока отец не обнял меня крыльями и успокаивающе заурчал, говоря, что не так это страшно, когда крыльев нет. Я слушала, слуала, а потом заинтересовалась, какими же будут ощущения, закрыла глаза и - бац! — уменьшилась в размере. Отец, как ошпаренный, отскочил от меня и испуганно сел на траву, чуть не придавив свою пятилетнюю дочь. Все так удивились, когда я тоже смогла превращаться туда-сюда, но все же решила быть похожей на родителей — и больше времени проводила во второй ипостаси, осваивая новые фигуры и приемы борьбы. Большинство драконов, растущих внутри человека, могут летать, но и им приходится учиться правильному полету — все-таки опыт это ужасно полезная вещь. Ну, а я чувствовала себя мутантом, когда на дом пригласили нанятого мага, который и стал обучать меня азам магии и различным наукам вроде математики, химии, астрономии и всех остальных. Лорд Шадиярр был прекрасным учителем — я хорошенько поднаторела в учебе уже к одиннадцати годам. Казалось бы, все отлично — я расту, веду драконий образ жизни, у меня хорошие родители и любящая семья. Я была самой младшей и роль наследницы мне не подходила — третий ребенок редко перенимает титул родителей. Но судьба сложилась не так, как хотелось — мои старшие братья уже оканчивали Академию в те годы и служили в драконьем патруле около отрогов Восточных гор. На их лагерь напала стая гигантских ядовитых виверн численностью больше полусотни — и шесть драконов проиграли битву, в случае чего я и оказалась наследницей рода Ал'Тирел. Из всей семьи остались мы трое, двоюродная сестра отца со своим мужем и их сын, ныне придворный маг ларранского дворца — Шон тер Дейл, ставший единственным герцогом в роду. Мой троюродный брат был жизнерадостным мальчишкой, подающим большие надежды, но его родители оказались слишком свободолюбивы и отдали юного сына в магическую школу, а после и в Академию. Это немного расстроило моих родителей — они-то рассчитывали выдать меня за него замуж, когда я повзрослею, но когда он так отдалился от семьи, даже общаться стало невозможным. А после от жуткой болезни умер отец. Мне было десять лет, когда это случилось, а на его похороны слетелся почти весь Тер-Шэррант — даже Властитель Небес Шангарр прибыл и грустными глазами смотрел на могилу своего друга. Два года спустя мама решила подарить мне магическое образование и отправила в Маренкарскую школу учиться — и никому не показывать, то, что я уже стала драконом. Странно, но моя драконица все же подсказывала мне в плане развития, ведь полагаться на других было нельзя — мало ли, они же родились людьми. Оказалось, что мне также нужно соблюдать целибат — все из-за тех же энергетических потоков, которые, если их разрушить, могут лишить меня дракона — попросту убить мою девочку внутри. Когда пройдет полный цикл развития, я это почувствую — ощущения примерно те же, что и при пробуждении дракона — дикая резь в животе и темнота в глазах. То есть аура у меня была такой же, как у обычных недолеток, да и драконом в полном смысле я называться не могла — для достижения моей драконицы определенных размеров нужно было время. Единственное — источник мой намного больше, чем у обычных недолеток. Мы никому не говорили о моей особенности, потому что это вызвало бы болезненный интерес к моей скромно персоне, чего мне не хотелось ну никак. Я отправилась в школу лорда Дишандра — русовлосого сероглазого дракона, который преподавал также боевую магию. А еще, когда я проходила вступительные экзамены, меня взяли сразу на второй курс за впечатляющие познания основных дисциплн и размер внутреннего источника. В школе я держалась особняком, активно зубрила и училась, а каждые каникулы отправлялась в родовое имение в Тер-Шэрранте, чтобы побыть немного рядом с мамой. И вот теперь она мертва, а мне назначат опекуна от короны, который будет распоряжаться замком до моего совершеннолетия — двадцати пяти лет. А то, что мне еще шестнадцать значило, что ждать придется довольно долго. Снова взглянула в родное лицо — мамочка, я так тебя люблю! Если бы ты знала, как мне тебя не хватает, как хочу я снова ощутить тепло твоих крыльев и полетать вместе с тобой над морем, ловя незадачливых рыб и выискивая жемчуг в песчаных расщелинах. Смотря в это красивое, но ко всему равнодушное лицо, вдруг отчетливо понимаю, что из древнего рода Ал'Тиррел остлась только я. Шон в императорском дворце, а его родители вообще летают где-то в других измерениях, тоже предпочитая… — Императрица Астер! .. — выкрикнул внезапно кто-то из толпы. Я медленно обернулась — императрица в сопровождении придворного мага решительно шествовала ко мне, с разгона начиная говорить: — Шеррана, приветствую, — котроткий кивок в мою сторону, — сочувствую тебе: потерять родителей… это сродни опустошению. Поверь, я тебя понимаю. Шон, сделай то, зачем приехал сюда и вернись к нам. Мы подождем рядом. — тер Дейл, бледный, как смерть, быстро подошел к гробу моей матери, посмотрел на нее так нежно, что у меня защемило сердце, и, что-то прошептав, положил ей в руки веточку розмарина. Я видела, как он и императрица старались держать себя в руках, но иногда мелькнет скорбь на спокойных лицах, и заблестят подозрительно глаза. Не соображая почти ничего, смотрела, как любимую мамочку уносят от меня навсегда, а потом повела гостей в первое попавшееся помещение — собственную комнату. Угу, картина маслом — сидят императрица, придворный маг и семнадцатилетняя девушка с красными глазами на одной кровати в позе лотоса и обсуждают, на кого возложить опекунство. О-отлично, брых вызгатый! Благородным девицам, правда, такое знать не нужно, но я-то — дракон, и мне можно все! Ух ты, даже гордиться собой начала. Внутри беспокойно заворочилась моя малышка — Арирон: «Чего дурью маешься? Приведи, наконец, мысли в порядок, втяни сопли, выпрямись и покажи этим… гостям небо в алмазах!» Почувствовав поддержку крылатой, последовала ее совету — и правда, чего это я? Никогда такие сопли не разводила и не хочу разводить. Решительно открыв двери в мои личные покои, сделала приглашающий жест, мол, проходите, гости дорогие. Слегка шевельнула пальцами — рядом со столиком появились три мягких черных кресла, обитых бархатом. Конечно, не любимый Шонов черный диван, который стоял сейчас в гостевой комнате для переговоров, но и не мороки там всякие. Наверное, они удивились такому хорошему владению мгновенной портальной магией, но родители этим увлекались — увлеклась и я сама. Присев в кресло, потерла переносицу и нахмурилась: — Присаживайтесь. Приветствую вас в родовом имении Ал'Тиррел, императрица, герцог Дейл, — кривая усмешка в сторону кузена, которого не видела уже пять лет. Он ничуть не изменился… Зато изменилась я. Вспомнив, как однажды в двенадцать лет признавалась Шону в любви, горько усмехнулась - да, тогда он знатно меня отшил. Эх, а какой стимул был тогда стать самой лучшей в магии, чтобы достичь его уровня, превратиться, наконец, полностью и стереть все границы — больше не было бы никаких ограничений, оков недозволенности. Арирон все утаивала, когда же наступит момент полной трансформации, загадочно похихикивая. Пройти это должно было очень странно — я обязана находиться в крылатой ипостаси, чтобы процесс становления завершился —, а пока буду человеком, придется мучиться и стонать от боли. Теперь, когда малышка просилась полетать, я настораживалась —, а вдруг сегодня? —, но не выдерала таких нервов и психанула, будь, что будет, мне уже плевать. Вот и сейчас Ари умоляла меня лететь в небо, а обидевшаяся я отсекала все ее попытки со мной заговорить. — Шер, ты помнишь о своем обещании? — неожиданно вывел меня из воспоминаний голос Шона. Каком-таком обещании? Что я ему пообещать успела-то столько лет назад? — Ты сказала, что однажды раскроешь мне ту самую тайну, которой наградили тебя родители. Не хочешь сделать это сейчас, пока мы снова не разлучимся на неопределенный срок? — я грустно улыбнулась. Наверное, пора уже рассказать ему, кто я на самом деле, а то еще подумает, что я — подчиненная орочьего бога. — Шон, ты действительно хочешь этого? — он кивнул, а я вздохнула. Астер с интересом наблюдала за мной, — знай, кузен, что эту тайну я смогу раскрыть только вам и, быть может, Императорам. Так что зовите их, и я покажу, что бывает, когда девушка-дракон и парень-дракон во второй ипостаси… — он робко улыбнулся и коснулся браслета на запястье, зовя императоров. Ну, а я убрала внутренние преграды между мной и Арирон, когда от той пришел шквал ярости и беспокойства: «Дура! Осталось совсем немного — ты заканчиваешь трансформацию! Быстро во двор, и отдавай сознание мне в лапы!» — рассерженно зашипела моя чешуйчатая в голове. Я изменилась в лице — вот ведь брых троллий, как я могла. Девочка моя, хорошая, красивая, потерпи немного, я сейчас. Быстрой рыбкой нырнув в окно, увидела ошарашенные лица - о, новые гости прибыли! Зашипев от накатившей легкой боли, предвестнике обращения, быстро понеслась в середину двора с большой зеленой лужайкой. За мной левитировали остальные — обострившееся восприятие позволило чувствовать каждое живое существо вокруг меня, и они не были исключением. Вздохнув для концентрации, выпрямилась и отрубила сознание, позволив себе лишь наблюдать со стороны. Крылатая только этого и ждала — и вот на солнце серебрится дымчатая драконица с глазами цвета медового янтаря и алмазными когтями на лапах. Взмахнула крыльями, подняв вокруг себя ворох осенних листьев и взмыла высоко в небо, всецело наслаждаясь полетом. Полет — это самое сокровенное в жизни дракона. Если лишишь его этого — ты станешь самым жестоким убийцей в мире. Поэтому драконы так берегут своих детей — ведь, по сути, то, кто лишил дракона крыльев, убивает еще не зародившуюся сущность. В таком ключе я и размышляла, глядя на себя со стороны —, а внизу остались еще двое — ало-золотая драконица и знакомый черный Мрак, что так любезно раскрывал мне сознание в юности и помогал учиться. Черный дракон знал мою тайну, Шон - нет, потому что я его попросила никому не говорить об этом… А потом время замерло. Осталось только пьянящее чувство восторга глубоко в груди и радостное, всепоглощающее счастье. Ари словно увеличилась в размерах, ослепительно сияя в лучах солнца. Вот она — или я? — подняла голову и издала громкий, призывный, рычащий клич, будто звала кого-то… И я даже знаю кого. Моя драконица всегда питала к Мраку нездоровый интерес — примерно как юный подросток к привлекательному мужчине. А Мрак только отшучивался, говоря, что она еще маленькая и даже магичить нормально не может —, а потом это пройдет. Но подростковая влюбленность не всегда остается таковой — и влечение Арирон стало мучительной тягой, осилить которую ни я, ни она не смогли. И вот теперь ограничения сняты — он может стать моим, навеки, навсегда, потому что я уже не ребенок, не бессознательный малыш с любопытными глазами, а взрослый, вполне понимающий себя и свои желания дракон. Потрясла головой. С чего вообще я взяла, что Шон теперь может быть моим — я-то для него все еще малявка, а сейчас он, наверное, считает, что это мое первое обращение.  Да, так и есть — в голове прозвучало: «Будь осторожнее, в первый раз понесет неизвестно куда» — и одобряющая улыбка. А потом мы разозлились — как смеет этот… Эта сволочь говорить мне, что делать?! Гневно развернувшись, я с яростным рыком полетела прямо на черного Мрака, морда которого разразилась непониманием, а потом мучительной борьбой - ага, это его сущности пытались взять верх над человеком, причем вполне успешно. Мы смотрели друг другу в глаза и с каждой минутой его взгляд менялся — становился глубже, пронзительнее, мудрее… На меня смотрел Мрак. Медленно, очень медленно, я подлетела к нему вплотную и, подчиняясь воле своего сердца, негромко рыкнула, словно спрашивая разрешения и потерлась кончиком носа о его чешую. Глубокие карие глаза в тот же миг засияли как звезды, когда Мрак понял, что я его дождалась, не обиделась на те слова, что сказал он мне пять лет назад, что я снова согласна быть с ним. Но как отреагирует Шон… Впрочем, я уже знала. Когда драконы двух магов любят друг друга, у человека не остается выбора — он не может препятствовать своей второй сущности. Если разлучить дракона с любимым, он может умереть от долгой разлуки, а никто не хочет причинять боль настолько близкому существу. Я все еще помню эти строки из какой-то странной серой книги, на которую больше я не могла натолкнуться даже случайно — в библиотеке ее не было. А сейчас нам предстоит долгий и серьезный разговор - вон, императрица на нас глазом косит, но подлететь не решается. Я вздохнула — ну вот, теперь меня будут изучать аки мутанта. Сев на травку, превратилась обратно и открыла телепорт в свою комнату, где наверняка сидят Тинуириннель и Арденариэль, дожидаясь своей жены. Ух, чувствую, разговор предстоит долгий...

***

Я выложила им все - и про яйцо, и про трансформацию, и даже дала познакомиться с Арирон (на что Мрак ревниво фыркал в сторонке). Шон же больше молчал, задумчиво на меня уставившись, а под конец монолога спросил: - А почему Мрак скрывает от меня твое полное превращение? Ничего в этом отрезке времени не помню, - я нервно посмотрела на Астер, которая лишь улыбнулась и одними губами произнесла: "Я тебя не выдам" На душе сразу стало как-то легче, а Шону я ответила, что тоже ничего не помню. А потом все вспомнили, что сегодня мы должны отпраздновать "первый" вылет моей драконицы, на что я задумчиво так выдала: - А у нас в подвале несколько ящичков эльфийского золотого на всякий случай валяется... - невинно улыбнулась и через мгновение на столике появились бокалы, а под столом - те самые ящички с вином. Наполнив бокалы, Астер оглядела всех нас и произнесла тост про то, какая я красивая и хорошая, а потом что-то про Шона, которого она скоро женит на первой встречной. Так и побухали немножко.

***

Пьяно хихикая, мы с Шоном сняли с себя полог невидимости и стали пересматривать зрелище, записанное только что на кристалл - как императрица с мужьями.. Хм, развлекается. Ох и обрадуются завтра эти трое, ой как обрадуются... Меня вдруг притянули к себе и прижались лбом к макушке. Я замерла. Потому что хорошо, просто превосходно знала этот запах теплого летнего дождя, с небольшими примесями озона. Так пах только он. Недоверчиво обернувшись, слегка подалась вперед, чтобы видеть его глаза - теплые, добрые, родные, в которых сейчас горело что-то, неподвластное описанию, яркое и горячее, это чувство заставило меня на мгновение закрыть глаза и прижаться губами к его губам. Он целовал меня иступленно, страстно, жарко, требовательно... Знала ли я, к чему ведут такие поцелуи? Конечно, знала. Боялась ли я этого? О, ещё как! Хотела ли я, чтобы это произошло? Пока я его не поцеловала – нет. Теперь же… Когда от жадных, нетерпеливых поцелуев кружилась голова, дыхание становилось всё более судорожным и прерывистым, а внизу живота пульсировало нечто такое, что заставляло в немом отчаянии зажмуривать глаза и прижиматься как можно теснее, быть как можно ближе… О, да, я хотела. Хотела стать его, по-настоящему принадлежать ему. Поэтому, на миг оторвавшись от горячих губ и глотнув воздуха для храбрости, я нащупала руками край черной рубашки и уверенно потянула её вверх, втайне боясь, что он отпрянет в сторону. Левая рука Шона нежно гладила мою спину под легкой туникой, практически обнажив грудь. Правой рукой маг медленно, уверенно проскользнул вдоль спины, касаясь кончиками пальцев позвоночника, и несильно, но ощутимо сжал ягодицы, и я невольно подалась вперёд, крепко обняв его шею обеими руками и с лёгким стоном почувствовав, как моя грудь касается его, как от этого лёгкого трения затвердевают и болезненно ноют соски… Рука на моей спине поползла вниз, натягивая ткань, вторая ладонь так же медленно скользнула вверх по телу, чувственно оглаживая рёбра… Я не сразу поняла, что от меня требуется, но потом послушно отклонилась чуть назад, тяжело дыша, и подняла руки, позволяя ему медленно стащить с меня мало что прикрывающее платье и почти безумным взглядом всматриваясь в его глаза – блестящие, шальные, с расширенными зрачками и тёмным, запретным жаром в самой глубине… В горле почему-то пересохло, и я невольно сглотнула, быстро облизав такие же пересохшие губы. Шон, не сводивший с меня глаз, при этом как-то неуловимо изменился, закрыл глаза и жадно впился в губы. Это было странно. Касаться своей обнажённой грудью его такой же обнажённой твёрдой груди, целовать горячо, нетерпеливо, всё больше и больше безумно, чувствовать горячие, смелые пальцы, ласкающие ставшую невероятно чувствительной кожу на спине, рёбрах, животе, поднимаясь к напрягшейся груди… Задыхаясь от недостатка кислорода, я оторвалась от его губ и невольно запрокинула голову, жадно ловя губами воздух. Шон, ничуть не растерявшись, прижал горячие губы к пульсирующей жилке на моей шее, целуя очень нежно, уверенно, спускаясь всё ниже и ниже… Я содрогнулась всем телом и выгнулась в пояснице, когда его губы накрыли сосок и легонько потянули, тихо вскрикнула, когда правая рука вновь спустилась на ягодицы и резко, властно рванула к себе, крепко прижимая к твёрдой плоти… Вторая рука легла посредине спины, позволив мне практически лечь на его руку, выгибаясь дугой. Шон медленно спускался губами вниз, отпустив грудь и целуя ниже, ниже, ниже… Он вновь вернулся к моим губам, целуя нежно, чувственно, глубоко, а его левая рука, до этого мгновения ласкавшая грудь, медленно поползла вниз, нежно погладила живот… и спустилась ещё ниже, отчего я невольно напряглась. "Расслабься", - хрипло шепнул Шон, не прерывая поцелуя. Я послушно попыталась расслабиться… А потом просто перестала обращать внимания на что-либо, кроме губ этого мужчины. А зря. В следующее мгновение я почувствовала, как рука, которая лежала чуть ниже моего живота и о которой я почти забыла, скользнула туда, где ей быть совсем не полагалось. Невольно я выгнула спину, с губ сорвался даже не стон – крик, широко раскрытые от удивления глаза закрылись сами собой. Шон тут же приник губами к моей правой ключице, но я заметила это лишь краем сознания – все мысли, все ощущения, всё восприятие сосредоточилось вокруг невероятно смелых пальцев, даривших восхитительно странное наслаждение. Я беспокойно заёрзала, разрываясь от двух противоречивых желаний: хотелось, чтобы он убрал руку, прекратил эту пытку, и одновременно я мечтала, чтобы это длилось вечность. Время потеряло своё значение. Губы вновь и вновь встречались с губами, дыхание замирало, ноги вздрагивали вне зависимости от моего желания, а там, внизу, медленно назревало нечто. Что-то, что заставляло меня то и дело выгибаться, слабо выдыхать его имя. Тихие стоны, которые я при всём старании не могла сдержать, слышались уже где-то на границе сознания, будто и вовсе принадлежали не мне, по коже бежали горячие мурашки, а частое, хриплое дыхание мага рядом казалось прекраснее всего на свете. А потом всё замерло. В буквальном смысле. Больно не было. Разве что самую малость, совсем чуть-чуть, в самом начале… Но это почти мгновенно затерялось в бездне других ощущений, сводящих с ума. Мои глаза невольно распахнулись, показывая моё изумление – до того странно было ощущать его в себе. Странно… но приятно. Разве что дыхание сбилось совсем, и на миг я едва не задохнулась, не в силах сделать вдох, но это тоже казалось безумно приятным. И не только мне. Темп нарастал. Мы не размыкали губ, хотя целоваться сил уже почти не было – просто отчаянно прижимались друг к другу, щедро делясь своим дыханием. Мои руки уже давно крепко-крепко обнимали его шею, а стоны из слабых превратились в громкие, отчаянные, захлебывающиеся из-за недостатка воздуха. Левая рука мага сжимала моё бедро, запрокидывая его себе на талию, и от этого ощущения становились ещё острее, хотя и так казалось, что большего я просто не вынесу. Ритмичные движения сводили с ума, и я только и могла, что положиться на его милость и позволить ему делать всё, что захочется. И какое-то особое, острое наслаждение я получала, наблюдая сквозь приподнятые ресницы за его лицом – напряжённое, глаза прикрыты, рот приоткрыт, с каждым толчком с губ срывается прерывистый вздох… Хотя эмоций по его лицу я прочесть никак не могла – нечто среднее между экстазом и мукой, между наслаждением и болью… А потом движения Шона стали беспорядочными, рваными, хаотичными, и вдруг мир оглушительно взорвался для меня, вспыхнув миллиардами ослепительно-серебряных искр, маг почти сразу дёрнулся и замер, уткнувшись мне в плечо, чтобы приглушить громкий, хриплый стон, а где-то на периферии восторженно, громогласно рычали и трубили драконы… А я отстраненно подумала, что наконец поняла значение фразы "небо в алмазах" Глаза вроде закрыты, а алмазов - не перечесть...
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.