Забывая о себе

В полумраке Дара лишь чувствовала спящего позади нее на нескольких шкурах мужчину. Девушка слышала его глубокое и ровное дыхание, и боялась даже пошевелиться, зная, что, стоит ей хотя бы подумать о побеге, как сильная рука схватит ее за руку или ногу и снова оттащит в сторону того, что только очень усталый назовет постелью. Его не стоило злить, его нельзя было злить! Следы его гнева уже давно жгли ее тело. Кожа зудела от прикосновения чешуи, а плечо, в которое до хриплого крика впивались пальцы, тонуло в болевом пульсе, практически онемев. Очень болели бока, а еще больше – внизу живота. Сундара в каком-то очень далеком уголке сознания дивилась выносливости дремлющего гиганта и надеялась, что он все-таки немного устанет. Слишком уж он был ненасытен и требователен. И не терпел неподчинения, ни малейшего. Стоило благодарить Богов, что он не бил за непослушание – только крепко до боли стискивал, но и этого было достаточно, чтобы образумить девицу. Если бы, если бы она могла снова обратиться в свою истинную сущность, - сделать тело зыбким, материализовать крылья и улететь отсюда как истинная Зефира, игривый ветер, который никому нельзя поймать так просто! Но вместо этого она, словно обыкновенный человек, прикована к земле, к этому проклятому острову, к этому чертову выродку!.. Коснувшись металла ошейника, плотно обхватившего горло, но не душащего пленницу, Дара уткнулась лицом в колени, обняв их руками. Она пропала, она пропала для всех, кто ее знал, а все, кого знала она, навсегда остались где-то в далеком «раньше». Ох, раньше… Раньше она жила настолько иначе, что прошлое кажется сказочным сном. Может, это было бы смешно так рассуждать, зная, что прошло каких-то несколько дней, но Сундара готова была отдать все, что у нее было, лишь бы вернуться к тем беспечным денькам!.. И – опять смешно – ей и отдавать-то было нечего, просто нечего, кроме себя самой и надетого на нее ошейника. Дремлющий на шкуре урод разорвал все, что было надето на ней прежде, чем кинул на подобие постели… - От тебя много шума! – прозвучавший голос больше походил на рык. Дара вздрогнула, слишком поздно поняв, что плачет. Сжав зубы, она напряглась, а в следующую секунду девушку дернули за руку, подтянув к горячему телу. Одна рука легла на горло, а вторая впилась в бок. Уложив пленницу на спину, мужчина навис над ней. Кулон-клык на могучей шее раскачивался из стороны в сторону и не сулил ничего мало-мальски хорошего. То, что мужчина начинал злиться, стало понятно, когда без того измученной кожи груди, а потом и живота коснулась сине-зеленая чешуя. Мирмидон не отличался терпимостью. Сундара и без преображения боялась его. Он ей за вечер принес немало боли и личного унижения, не сказав при этом ни слова. Девушка дрожала, вглядываясь в лицо силача-оборотня. Пока что оно не покрылось чешуей, поэтому, когда мирмидон опустил голову на грудь Даре, пропитанные солью пряди темных волос попытались защекотать, но вместо этого укололи. Пленница дернулась от омерзения и стыда, и полуящер приподнялся, разглядывая жертву под собой желто-зелеными глазами с узким зрачком. - Тебе что-то не нравится? – полушепотом обжег он несчастную кожу и, громко для прозвучавшего вопроса, вздохнув, жадно прикусил шею совсем рядом с ошейником, там, где ее не закрывала широкая рука. - Нет, - захрипела девушка, слабо замотав головой. Рука мирмидона поднялась выше, путаясь в прядях длинных волос цвета темной меди. Однако, мужчина замер, увидев в полумраке, что Дара прикрыла глаза и поджала губы, ослабил хватку и провел рукой по обнаженному женскому боку. Сундара снова задрожала. Мирмидон неторопливо встал и, подняв с пола свои штаны, одел их, направившись к выходу. - Спи, - последнее, что произнес он, подняв закрывающее вход покрывало и уйдя во тьму теплой ночи. Дара, услышав скорее приказ, нежели просьбу, сжалась в клубочек, давая волю слезам. Страх и ненависть к самой себе рвал ее изнутри, приближая к единственной мысли – долго в таком плену она не протянет.