Притяжение

Стекло было холодным на ощупь. Хикару повертел в руках стакан с заказанным виски, и даже сквозь назойливый шум, царящий в многолюдном баре, было слышно, как стукнулись друг о друга кубики льда. Он сделал небольшой глоток и поморщился от горького привкуса во рту: выбор напитка явно был не лучшим. Как, впрочем, и весь сегодняшний день в целом. Когда он накануне Нового года получил от Нихон Киин расписание игр на январь, он подумал, что здесь кроется какая-то ошибка: ну не может быть, чтобы у игрока седьмого дана выпал перерыв в две с половиной недели. Однако, Сакамаки-сан, которому Хикару позвонил в тот же вечер, сообщил, что никакой ошибки нет. Радуйся, Шиндо, внеочередному отпуску. Тойя в конце декабря умотал к родителям в Пекин, договорившись о короткой стажировке в местной ассоциации го, и делать вдруг стало решительно нечего. Не ходить же одному по го-салонам, играя обучающие партии со всеми желающими — этого счастья ему и на мероприятиях для любителей хватало, где число записавшихся к нему на учебную игру год от года росло в арифметической прогрессии, а желающих записаться — в геометрической. И все бы ничего, если бы Хикару не проиграл Тойе последний официальный матч с позорным результатом в семь с половиной моку. Все выдавшиеся каникулы он планировал вместе тренироваться в его го-салоне и взять реванш, но Тойя перед Рождеством огорошил неожиданной новостью:  — Послезавтра я улетаю в Китай на две недели. Вернусь в начале января. Хикару пожелал ему счастливого пути, давя в себе желание вырвать из его рук кружку с чаем и вылить ее содержимое ему за шиворот. Мог ведь сказать заранее, а не в последний момент. Даже вечные язвительные комментарии по поводу его, Хикару, неудачных ходов, не раздражали его так сильно. Интересно, кто придумал эти идиотские барные стулья? Высокие, неудобные, того и гляди сверзнешься на пол, облившись спиртным — за кока-колой в бар все же не приходят. Лед в стакане медленно таял, взгляд скользил по рядам бутылок за спиной бармена, бьющих по глазам яркими этикетками, стрелки лениво наматывали круги по циферблату. Вот уже полтора часа, как он втихую сбежал со встречи одноклассников, куда его затащила Акари. И чего его вообще туда понесло? Хотя, ответ на этот вопрос у Хикару как раз-таки был. Предки. Исключительно благодаря врожденной глупости он проговорился им о внезапном отпуске, и мать потребовала, чтобы он провел несколько дней с ней и отцом, раз уж обычно забитое до отказа рабочее расписание не предполагало возможность частого посещения родного дома. За три дня под одной крышей с родителями Хикару, привыкший жить один, был готов свихнуться, а потому внезапный звонок Акари пришелся как нельзя кстати: после интервью в академии он поехал прямиком в кафе, где бывшие одноклассники собирались устроить посиделки. Притащился он туда в том же, в чем был на момент интервью для «Еженедельника го» — в костюме и галстуке, черт бы побрал Косемуру-сана и его камеру — и многие от души посмеялись, сказав, что он здорово смахивает на офисного клерка. А дальше последовал шквал идиотских вопросов, начинающийся с «а ты все играешь в го?» и заканчивающийся «как у тебя от этой игры еще извилины не завязались в узел?». К счастью, вскоре подошли школьные подруги Акари, и все внимание переключилось на них. Просидев минут сорок в мрачных раздумьях, что хуже: общение с родителями или с бывшими соучениками — Хикару выбрал третий вариант, под шумок смывшись оттуда и зайдя в итоге в бар в нескольких кварталах от ближайшей станции метро. Если бы мир вдруг перевернулся, и на этой встрече с ним оказался Тойя, то Хикару пережил бы даже болтовню безголовых Акариных подружек и, возможно, не грозился бы врезать каждому, кто скажет, что без полного среднего образования не найти хорошей работы — как будто Ивамото, еле-еле поступивший на платное отделение в свой задрипанный колледж, имел шанс таковую обрести. Странно было осознавать это, но ему не хватало насмешливо-ехидных разборов партий и за столько лет ставших привычными перебранок. Тойя никогда раньше не уезжал так надолго. Сделав заказ, Хикару достал телефон и набрал сообщение. «Встретимся в го-салоне, когда ты вернешься из Пекина?» — гласило улетевшее к Тойе смс; бармен со стуком поставил стакан с виски на барную стойку. Прошло, кажется, не менее четверти часа, прежде чем мобильный негромко тренькнул, оповещая о новом письме. «Я в Токио», — строка черных иероглифов на светящемся экране. Не успел Хикару коснуться кнопок, как телефон зазвонил.  — Ты же должен был прилететь через неделю, — сказал он вместо приветствия.  — Так получилось, — ответил усталый голос.  — Как китайская ассоциация го?  — Пока стоит.  — Я не об этом спрашивал. Приглушенный смех по ту сторону телефонной мембраны.  — Расскажешь про стажировку? Пауза.  — Шиндо, ты где сейчас?  — В баре. Около станции Итабаши.  — Что ты там забыл?  — Догадайся.  — Подождешь сорок минут?  — Хочешь присоединиться?  — Иначе бы не спрашивал. Знакомый тон «объясняю для не обремененных интеллектом».  — Я пришлю тебе адрес. Сообщение отправлено. Если смотреть на горящую лампочку сквозь виски, кажется, будто в золотисто-коричневой жидкости утонуло солнце. Хикару время от времени поглядывал на дверь, но Тойя, как и всегда, появился неожиданно.  — Ну и что за повод? — внезапно раздался позади его голос, и Хикару, резко повернувшись, чуть было не свалился на пол. Тойя снял запорошенную снегом шапку и стряхнул снежинки с рукавов пальто. За окном мела настоящая метель, и ему стало совестно, что Тойе пришлось ехать сюда по непогоде, но он соврал бы, если бы сказал, что он был ему не рад. Хикару в жизни бы в этом не сознался, однако, он действительно был безумно рад его видеть.  — А ты с чего вдруг сорвался домой? Тойя повесил пальто на спинку соседнего стула и уселся, облокотившись на деревянную стойку.  — Подумал, что больше хочу быть здесь, чем там. Он покосился на его стакан, все еще полный, и машинально провел пальцем по стеклу.  — Добрый вечер, желаете что-то заказать? — словно из воздуха материализовался бармен.  — Чуть позже, благодарю, — кивнул Тойя. Громкие разговоры, треск разбитого бокала, чей-то пьяный смех, а посреди островок окутавшей их уютной тишины.  — Твои родители в порядке? — поинтересовался Хикару.  — Да. Правда, то ли я от них отвык, то ли они от меня, то ли все сразу. Уже на второй день хотелось переселиться в китайскую академию, — мрачно подытожил Тойя, подперев подбородок рукой.  — А стажировка? Тот неопределенно пожал плечами.  — Много интересных игроков было?  — Достаточно. Но знаешь, с кем бы я ни играл, я думал только о том, как в данной позиции сыграл бы ты. Хикару почувствовал, как губы непроизвольно растянулись в улыбке.  — Ты написал мне как раз в тот момент, когда я собирался тебе позвонить.  — И поэтому потратил пятнадцать минут на ответ?  — Будешь смеяться, но я потерял телефон в сумке. И смущенно улыбнулся. Когда в последний раз они разговаривали вот так — ни о чем и обо всем, легко и свободно? Хикару не мог вспомнить.  — Я рад, что ты вернулся, — честно признался он. — Я думал, что все эти две недели смогу с тобой играть, но…  — Шиндо.  — М?  — В следующий раз… поедешь со мной? От удивления он ненадолго потерял дар речи; Тойя выжидающе смотрел на него со странной смесью волнения и страха.  — Ты серьезно? — Хикару придвинулся поближе.  — Более чем.  — Поеду, — ответил он чуть охрипшим голосом. — Конечно, поеду.  — Хорошо. Хикару думал, что многое нужно сказать. Например, что встречаться в го-салоне два раза в неделю и на редких учебных заседаниях у Сиридзавы-сэнсэя — чертовски мало. Что говорить лишь о го — недостаточно. И что пусть неизменной была та ниточка взаимного притяжения, возникшая между ними в тот момент, когда Хикару перешагнул порог «Мурасакидзуи», игра не способна жить лишь за счет неизменных истин. Надо привносить в нее что-то новое. Но Хикару расплатился за недопитый виски и потянул Тойю за рукав свитера:  — Пойдем отсюда? Тяжелые белые хлопья, кружась, неторопливо спускались на землю с низких облаков, затянувших небо, словно нехотя подчиняясь земной гравитации. Хикару, выйдя на улицу, подставил лицо падающим снежинкам и невольно чихнул, когда одна из них приземлилась ему на нос.  — Простудишься, придурок, — Тойя надвинул капюшон куртки ему на лоб и прошествовал вперед, на ходу надевая перчатки. Хикару хотел было поделиться наблюдением, что сам Тойя в идиотской шапке с помпоном кажется придурком еще большим, но это было бы неправдой.  — Я знаю неподалеку отличную раменную, давай…  — Только через мой труп!  — Не будь так категоричен.  — Шиндо, неужели ты думаешь, что я туда с тобой пойду?  — Уверен в этом.  — У меня скоро будет аллергия на рамен!  — Прими мои соболезнования.  — Шиндо, я не шучу, я не буду это есть!  — А кто заставляет?  — Ты!  — Если отравишься, я даже приду к тебе в больницу.  — И что, мне от этого должно стать легче?  — Либо ты будешь сидеть и смотреть, а есть рамен буду я!  — Еще чего! Их голоса потонули в метели; снег все падал, укутывая город белым покрывалом.