Последняя песнь

      Дверь со скрипом отворилась, но входить я не спешил. Изнутри будто бы дохнуло холодом. Туман острова медленно стал пробираться внутрь единственной хижины, тусклый свет стелился бледной дорожкой по дряхлым доскам. На кровати лежала та, кого я так давно искал. Та, из-за которой я тешил себя надеждами, словно деревенский дурак влюбленный в дочку старосты. Половицы натужно скрипели под моим весом, а я шаг за шагом приближался к тому, кого чуть было не отчаялся отыскать. Сев рядом, я долго смотрел на нее, и так видя, что она не дышит. Я протянул руку, дотрагиваясь до ее ледяного плеча, и перевернул на спину, а затем, не в силах сдерживаться, прижал к себе.       »—Эй, Цири, — окликнул я ее. Отвлекшись, она чуть было не упала с тренировочного бревна. Маятник пронесся буквально в паре миллиметров от ее ног. Она спрыгнула, сердито глядя на меня своими зелеными крупными глазами. Совсем не отеческими. — Зачем ты меня отвлек? У меня же почти получилось! — Чтобы ты раз и навсегда уяснила, что любая подобная провокация может стоить тебе в будущем головы. — Я подошел ближе и потрепал ее по волосам. Нахохлилась, словно птенец. — Это тоже какое-то ведьмачье правило? — Нет. Это правило жизни, — Я знал, что она уже не злится. Цири всегда была такая: вспыхивала по малейшему поводу, быстро остывала. Горячая Старшая Кровь…»       Мои пальцы все сильнее сжимали грубую ткань ее рубашки, цеплялись за кожаные ремни, словно это могло вернуть ее. Тысячи верст, крон и людей, которых на своем пути волей-неволей я лишал жизни. Ради чего? Мой мир рухнул во тьму. Нейтралитет? К черту. Внутри, увеличиваясь с каждым мгновением, росла безграничная пустота. Даже мутантам надо во что-то верить. Даже мы умеем любить.

***

      Внутри меня все взорвалось, когда чужие руки коснулись моих плеч, когда ее голова чуть поднялась, а глаза распахнулись. Живая. Я не мог выдавить ни слова, не мог отстраниться, чтобы посмотреть на нее — я попросту боялся, что она всего лишь эфемерный образ моего сознания. Я не знал, сколько времени прошло, когда мы все же смогли отодвинуться друг от друга. Впервые за долгие годы я, наконец, отразился в этих зеленых глазах, услышал родной голос, льющийся с губ: — Ты все-таки пришел за мной, — она улыбнулась. Сквозь взрослую я видел ее маленькую. Такую же искреннюю, такую же свою. Мой поцелуй в лоб послужил лучше тысяч других ответов.       Сидя на шкуре у костра, разожженного в старом камине, я уже пришел в себя. Долго вслушивался в ее объяснения, млея под теплом. Закончив, она как-то нахмурилась и устремила взгляд в пламя. Впервые меж нами повисла неприятная, липкая тишина. — Что не так, Цири? — Я сохранял спокойствие, хотя внутри бился ком эмоций. Эмоций, коих чувствовать я был не должен. — Я хочу сушить сапоги у костра, хочу брать заказы, хочу пить медовуху в тавернах, спать под открытым небом, зимой возвращаться в Каэр Морхен. — Так и будет. — Нет, не будет, Геральт. Никогда не будет. Сейчас — Дикая охота. А что потом? Моя сила всегда привлекала кого-то, привлекает сейчас и будет привлекать потом. Это и Дар и Проклятие. Я обречена на непрекращающееся бегство. — Сейчас мы дадим Эредину бой. И тем, кто будет потом, тоже. — Я не хочу, чтобы из-за меня гибли другие, — ее голос предательски сорвался. — Ни для меня, ни для Весемира, ни для Йен ты никогда не была Предназначением, — я подвинулся ближе, протянул руку и погладил ее по волосам. — Ты одна из нас. И мы будем с тобой до самого конца. Цири крепко обняла меня, прижимаясь щекой к плечу. Я никогда не думал об этом, но в этот момент понял, что не могло быть ничего более успокаивающего, чем видеть ее живой и здоровой. Гладить по волосам, слышать, как громко бьется сердце, разгоняя по венам старшую кровь. — Я хочу домой, — Шепот растворился в треске костра. В тот момент я знал лишь одно — я должен ее сберечь. Любой ценой.