Несекретный дневник

Говорят, что именно мама наградила меня именем Аланна, которое, вообще-то, мне нравится, но я не совсем понимаю, почему оно понравилось маме. Мужской вариант моего имени означает «красивый», но что значит мое имя, я еще не знаю, но мне очень хочется это узнать. Папа всегда смеялся, говоря, что я пошла в маму – ее любознательность, ее любовь к аналитической работе привела к тому, что моя мама, подполковник Пространственно-Временного Патруля Наталия Сергеевна Стрельченко, стала главой московской аналитической группы когда ей было всего лишь двадцать семь лет, то есть, почти семьдесят лет назад по эталонному времени агента. Опыт моих родителей уникален тем, что они прожили вместе более семидесяти лет, работая в полицейской организации, действующей в разных измерениях, и при том не утратили жизнерадостности и оптимизма, хотя бывало всякое. Я с удивлением узнала, что наша семья за это время стала такой большой, что в двух словах и не опишешь, но я постараюсь это сделать. Когда маме было тридцать лет, а папе – сорок, погибли двое агентов, супруги Ветровы, и тогда мои родители удочерили мою старшую сестру Соню, которой было всего двенадцать лет, но она уже стажировалась в маминой аналитической группе – все считали, что она самый настоящий вундеркинд; а еще она была очень доброй и послушной, немного задумчивой и уже тогда вздыхала по своему будущему мужу Такуе. Кстати говоря, Таку тоже работал в группе в должности штатного хакера, а рисковал сесть за «робингудовщину» - грабил корпорации, перечисляя деньги нуждающимся. В родное Токио он сумел вернуться только сейчас и с поддельной биографией, прихватив с собой сестренку и их сына Мишу, или Ягами Камидзу. Какое-то время мама заботилась о Хельге, дочери наших друзей принцессы Анны и асгардского колдуна Локи, поэтому и Хельгу можно считать нашей сестрой, хотя мама и папа были ей опекунами, а не родителями. Примерно в то время, что Хельга жила с ними в XXI веке, в квартиру родителей как снег на голову свалился мой брат Линдариэль, родители которого, увы, тоже уже почили – они были с планеты Эйриан, а там эльфы находятся в рабстве у магов, служа им живыми аккумуляторами для их отвратительного колдунства. Разумеется, мама и папа не могли бросить пятилетнего Лина на произвол судьбы, за что он им благодарен до сих пор, хотя для него прошло вот уже шестьдесят лет, или даже чуточку больше, тут надо спросить братика поточнее. Когда мама и папа постарели, их друзья-маги, некий Диан Кехт из кельтов и Артемида из эллинов, сделали моим родителям новые тела, которым было примерно лет двадцать пять-тридцать. Через пару лет родилась моя сестренка Мария, которая сейчас живет на планете Станислава, поскольку ее муж, боевой маг Акутагава Хидео-сан, назначен председателем Верховного совета этой коммунистической планеты. Племянников у меня (не считая Миши) четверо: Дайсукэ-кун, который недавно женился на виконтессе княжества Балаур, что на планете Драгопир (кстати, Вероника старшая сестра Хельги, хотя и сводная), Оми-тян и близняшки Маргарита и Александрина. Что самое веселое, не-маг в этой семье только Оми, но он, как мы с Машей, эмпат и просто красавчик. Через три года после рождения Маши родились мои братья, Джеймс и Сергей, в обиходе Джим и Серж, они близнецы и страшно похожи на папку в юности. Братишкам семнадцать лет, и они уже кадеты академии Пространственно-Временного Патруля, хотя еще не знают, пойдут ли в оперативники как папа, или же станут оружейниками, как наш деда Сережа. Одно понятно – у нас только Маша одарена в математике, потому и пошла по стопам бабушки (то есть, в финансы, и состоит в штате «кабинетных» работников ПВП в чине капитана). Да, мои братья и сестры весьма одаренные, да и у мамы прозвище королевы аналитиков, а папа просто самый настоящий мужчина и прекрасный наставник для молодых оперов, а вот я…Я совершенно обыкновенная, хотя мама говорит, что я красивая и что вообще ангелочек в нашей большой семье. Как бы я не росла, мне не догнать маму с ее пятью футами и почти девятью дюймами, да и она с сестрами куда крупнее меня; зато мне повезло в том, что я понятия не имею, что такое акне или веснушки. Волосы у меня каштановые с золотым отливом, как у деда Сережи в молодости, и вьются как у него или мамы, а глаза у меня бледно-зеленые, хотя у остальных, кроме деда Сережи, они серые. Дед Сережа вообще был очень красивый, аж сам Дориан Грей позеленел бы от зависти, а глаза его, бирюзовые в юности, сейчас стали темно-синими, и еще он мачо не хуже папы. Мама очень похожа на него, хотя она просто симпатичная, ничего такого киношного в ее внешности нет, как, впрочем, и у папы, поэтому я считаю, что они красивые. Из сестер, если объективно, самая красивая Хельга, из братьев – Линдариэль, а из племянников – Оми, но это не значит, что я не люблю других моих родственников – очень даже люблю. Правильно написал Экзюпери: «Самого главного глазами не увидишь, зорко одно лишь сердце». Насчет сердца меня тоже просветили мама и бабушка, они любят все, что живет и дышит, поэтому у нас есть наши красивые и умные звери. Нашего пса Снайпера – внешне он чистый волк, а внутри просто прелесть – отцу подарил Майкл Куин, посол планеты Станислава на Земле и наш старый друг (когда-то мама и папа спасли его дочь Элиану от верной смерти, с тех пор тетя Элли наш друг). Снайпер генетически модифицирован так, что он проживет где-то полвека и, к тому же, обладает почти человеческим интеллектом. Примерно такая же наша кошка Саавик, порода норвежская лесная; говорят, что она отпрыск кошки по кличке Катя, прежде принадлежавшей ныне погибшей Александре Куин, а теперь живущей у Хидео. Месячного котенка привезла Машка, а мама сразу вцепилась в тощенькое существо с разъезжающимися лапами, которое вымахало в настоящую красавицу. Старейшие наши звери – мамины красноухие черепахи, они ее примерно с тридцатилетия, и сейчас вымахали почти до гигантов. Две самки, Сонька и Алка, и красавчик Эрик, медлительный и весьма любящий покушать. Аквариум для них занял целую стену в гостиной. Наконец мама была в зоомагазине на Станиславе, где увидела в витрине нечто страшненькое, дрожащее, несчастное и испуганное с черными пуговками глаз и тонюсенькими спичками-лапочками. Генномодифицированный лесной хорченок поселился у нас в тот же день, и мама, вспомнив, что у нее уже был когда-то хорь по кличке Малфой, назвала нового подопечного Поттером. Сейчас он уже вырос, окреп и напоминает в равной степени роскошный норковый воротник (когда спит) и торпеду (когда носится). Поттер часто засыпает в саду, и тогда, по команде отца, его приносит домой в зубах Снайпер. Парни часто играют в спортивные игры на заднем дворе нашего особняка, названного матерью «Двенадцать дубов» (я-то знаю, почему, но многие зависают от такого названия), и вместе с ними все это время с лаем носится Снайпер. Мы с Поттером сидим в это время обычно на балконе и наблюдаем или учим уроки. Саавик чаще всего валяется на коленях у матери, она несколько ленива и, несомненно, флегматична. Я много думаю о том, что мне почти пятнадцать, а в шестнадцать лет у патрульных, как и у жителей моей любимой Станиславы, наступает совершеннолетие. Чем я буду заниматься? Мама говорит, у меня умеренная склонность ко всем наукам как была у нее в молодости, а потому выбор труден. Аналитика у Сони, магия у Хельги, лингвистикой занят Лин, Машка – финансами, братья – оружием или разведоперациями… бездарна в нашей семье одна я. Или не стоит терять надежды?