Я нахожу Стайлза. Настоящего Стайлза. Он обессилен настолько, что сползает по стенке, падая в обморок. Я присаживаюсь рядом с ним, аккуратно придерживая его. Через мгновение я чувствую, что кричу. Мой крик буквально пропитан болью и отчаянием. Я и сама не осознаю, почему кричу. Но в голове набатом звучит лишь одно слово. Одно имя…
Эллисон.
Душу разрывает на части, а сердце напополам. Я совершенно точно понимаю, что что-то случилось. Что-то ужасное и непоправимое. Это накрывает меня огромной волной. И я начинаю захлёбываться в этой боли, да так, что жжёт лёгкие.
Перед глазами туман. Я оставляю Стайлза и бегу, не имея ни единого понятия куда. Просто бегу, чувствуя, что бегу к смерти. Не к своей…
Передо мной Эллисон. Такая прекрасная Эллисон. Такая жизнерадостная Эллисон, которая постоянно поддерживала меня. Такая умная Эллисон, которая изо дня в день помогала нам. Весёлая, дружелюбная, сильная, добрая, красивая Эллисон.
Передо мной мертвая Эллисон.
Стая потом рассказала мне. Арджент отвлеклась на мгновение, и в тот же миг один из Они проткнул её своим мечом. Она умерла на руках своей первой любви. Лучшего, в таком положении, и быть не могло. Эллисон отдала свой последний вздох Скотту. Я же отдала ей свой первый крик. Крик Банши.
Да, из-за неё я стала предвестником смерти. Смерть теперь стала моей главной спутницей. Смерть заменила мне Эллисон.
Первую неделю было
невыносимо. Всепоглощающая пустота в душе всё больше и больше съедала меня изнутри. Я чувствовала, что меня уже почти нет. Половину просто грубо оторвали, да так, что остались незаживающие шрамы. «Всё будет хорошо, Лидия, всё будет хорошо. Время лечит», — твердит изо дня в день мать. Знаешь, мам, время не лечит. Оно лишь идёт вперёд, а я остаюсь позади. Завтра — это просто ещё один день. Такой же. Ничем не отличающийся. Такой как и другие, наполненный доверху пустотой и болью, да так, что дыхание сбивается. И ничего не изменится.
Вторую неделю было
сложно. Я стала выходить из дома, ибо понимала, что многие могут пострадать, а мой новоприобретенный дар поможет всё исправить. Мне же уже нечего терять. Меня уже не спасти. Меня сломали. И все те же взгляды стаи, которые не давали мне покоя…
-Лидия, все в порядке?
-Лидс, ты сильная, ты справишься.
-Мы все это пережили, Лидия.
«Вы пережили. Я нет. И вы не сможете ничего изменить», — эта мысль переехала на ПМЖ в мою голову.
-Я в порядке, — и как обычно дежурная фраза, дабы успокоить друзей.
С ролью Банши я справляюсь на удивление отлично. Не пропустила ещё ни одной смерти.
— И как ты это выносишь? Я бы давно сошла с ума, — так говорят многие. А знаете, в чём весь секрет? Меня не осталось. Теперь перед вами только разбитая кукла, которую по кускам склеили обратно. Теперь я соткана из табачного дыма, а фраза «всё в порядке» стала моей лучшей подругой.
Я лишь была мной.
Третью неделю было
больно. Чертовски больно. Среда. Очередное убийство в лесу. Кто-то распотрошил молодую девушку. Как обычно, я первая. Вдруг передо мной появляется она.
— Эллисон, — беззвучно шепчут мои губы. Душа снова разрывается на части, уничтожая все, что можно, стоит мне взглянуть на неё. Это бледное холодное лицо, синие губы и отчуждённый взгляд, не выражающий ничего. Эти глаза для меня теперь чужие. Эти руки мне больше не знакомы.
— Лидия... — она смотрит на меня, смотрит прямо в глаза, из-за чего по спине бежит холодок. — Привет. Прости меня, Лидия. Прости за то, что моя смерть так изменила тебя. Милая, прошу, перестань. Переживи это, перебори себя. Я же знаю, ты сильная, ты справишься. Я верю в тебя, Лидия Мартин, — и она улыбается. Так тепло и легко, что, кажется, осколки внутри меня сливаются воедино.
— Прости меня... — это всё, что она успела сказать, перед тем как исчезнуть. Последнее, что она сказала, прежде чем я опять разбилась. Опять напополам.
Ещё одна неделя, ещё один месяц... Каждый мой день напоминал предыдущий. Я записалась к психологу. Хорошая женщина, приятная. Поначалу я ничего не рассказывала ей, но со временем начала. Ох, сколько же слёз я выплакала. Снова начала следить за собой, улыбаться...
Дышать. Стайлз пригласил меня на свидание и я согласилась. Все начало приходить в норму. Если нормой считать курс успокоительных и снотворных, потому что каждый раз ко мне во сне приходит она. Она меня подбадривает изо дня в день.
Вроде как жить становится легче. Вроде как бросаю курить. Вроде как душевная пустота уходит. Но почему-то я чувствую, что что-то идёт не так. Чего-то не хватает. Не хватает детальки, которая делает меня мной. Эта деталь лежит под землёй. Эту деталь уже никогда не вернуть.
Однажды мы со Стайлзом сильно ссоримся из-за какой-то мелочи. Я вся в слезах бегу домой и закрываю все двери на ключ. Я вижу её в зеркале. В зеркале я вижу, как она меня обнимает. Я чувствую лишь холод. Иду в душ, ощущая, как снова разбиваюсь. На запотевшем зеркале лишь одно слово — «Борись». Я снова начинаю это чувствовать. Снова накрывает болью с головой. Снова жжет в легких так, что невозможно дышать. Снова приходит пустота, которая, словно кислота, выедает всю меня. Снова болят все швы. Я вспоминаю тот день, когда она умерла. Ощущения те же.
— Прости, Эллисон. Я не могу.
Рывком открываю шкафчик в ванной. Месячная норма успокоительного. Отлично. На зеркале появляется слово «Не нужно».
— Я не могу больше, Элли, не могу. Я не такая сильная, как все считают. Как ты думаешь, легко ли каждый день чувствовать смерть? Нет, Эллисон, ты не понимаешь. Никто не понимает. И никогда не поймёт. Прости, Элли, но я слишком устала. Слишком много боли. Всё слишком. Слишком, — я открываю баночку и высыпаю все содержимое к себе в рот. Запиваю огромным количеством воды и иду к столу. Быстро пишу на бумаге и иду к кровати. Я снова вижу её. Она протягивает мне руку, улыбаясь сквозь слезы. Я хватаю её руку. Меня больше нет.
***
Лидию Мартин с запиской находят утром. Похороны происходят на следующий день. Приходит половина Бейкон Хиллс. Стайлз и её родители не отходят от неё все время, пока не закапывают гроб. Стайлз хочет рыть землю руками, чтобы обнять её в последний раз. Стайлз хочет путешествовать во времени, чтобы спаси её, и плевать, сколько «бабочек» он раздавит. Стайлз отксерокопировал записку, оригинал оставив родителям. Стайлз носит записку в своём бумажнике до конца своих дней. В свой последний день Лидия Мартин протягивает ему свою руку.
Записка Лидии Мартин.
«Родные мои, простите меня за этот уж очень глупый поступок. Я знаю, что это эгоистично, но по-другому я бы не смогла. Мне было больно жить. Я устала жить с болью в груди и пустотой в душе. Ничто не могло её заполнить. Простите меня за то, что я слабая. Простите меня за то, что я сдалась.
Мама, папа, простите за то, что я стала такой. Обещайте, что вы не будете плакать. Обещайте вспоминать меня каждый день, хотя бы раз. Усыновите ребёнка и воспитайте его достойным фамилии Мартин. Стайлз, знай, что я на тебя не в обиде и это не твоя вина. Это ничья вина. Вина лишь моя. Простите меня за это, прошу, не держите зла. Я знаю, что от этого никому не будет легче. Но ведь вы хотели лучшего для меня, верно? Так мне будет лучше, поверьте. Я люблю вас. Мне очень жаль.
Ваша, теперь уже счастливая, Лидия Мартин.»
